– Хэйдо! Все вон. И ты тоже, – обратился он к термщику. – Только оставь всё для мытья и какие-нибудь тряпки, во что девчонка сможет переодеться.

– У меня только мужское…

– Какая разница?

Эдэр высыпал в ладонь термщика горсть монет, и тот мгновенно испарился, пробормотав слова благодарности. Купальщики тоже исчезли, едва сверкнув белыми ягодицами. Через пару минут Эдэр остался в терме с девчонкой один на один.

– Ну, иди. Смывай с себя залежи степей и солончаков.

Он сел на обломок колонны и вытянул ноги.

– Будете смотреть? – сдвинула брови чумашка.

Эдэр осклабился:

– Думаешь, поверю, что не попытаешься улизнуть?

– Не попытаюсь, – выпятила губу девчонка.

– У меня на лбу написано: «Проведи дурака»?

– Нет. Но когда я боюсь или нервничаю, искр во мне становится больше. Много больше. А потом я начинаю гореть изнутри. И если в этот момент я прикоснусь к воде, то попросту потеряю сознание и утону. А, может быть, взорвусь. Кто знает, не разнесет ли тогда и вас к чертям псидопсячьим…

– За меня не бойся.

– Но ведь вы, кажется, хотели с моей помощью что-то узнать? О даре? О способностях помеченных?

– А ты та ещё плутовка, – заметил Эдэр.

– Какая есть. Если не будете смотреть, как я моюсь, то сделаю с моим даром всё, что скажете. Вы же поэтому хотели забрать меня у толстяка?

«И ведь не дура», – одобрительно подумал гигант, а вслух произнёс:

– Ладно. Отвернусь. Но ты болтай всё время, чтобы я знал, что ты здесь.

– Как прикажете.

Девчонка начала снимать с себя убогие одежды, пропитанные солью и потом, но тут же заметила строго:

– Вы смотрите.

– Глупости, – заявил Эдэр и отвернулся к каменной стене. – Не забывай болтать.

– Хорошо, – она зашуршала тряпками.

– Рассказывай, когда к тебе пришёл дар.

– На днях. С неделю, наверное, – ответила чумашка неуверенно. – Скосило так, что лежала несколько дней.

«Не припомню подобных случаев с другими помеченными, – задумался гигант. – Чем же эта отличается?»

Послышался всплеск воды и по-детски радостное взвизгивание:

– Ой, тёплая!

– Какая же ещё?

– Не знаю. Озёр у нас нет.

– Это бассейн, а не озеро.

– А откуда вода берётся?

– Из-под земли.

– Сразу тёплая?!

– Вон, видишь, гейзеры, те, что плещутся? – Эдэр повернулся, а девчонка мгновенно окунулась в воду, закрываясь волосами.

– Вы смотрите!

– Начнёшь искриться? – хмыкнул Эдэр и всё же отвернулся обратно, к стене.

– Да. Ой! Уже! – вскрикнула она.

– Где?! – Эдэр подскочил и уставился на девчонку.

Та хмыкнула и скрылась под водой по самые глаза. Пряди длинных черных волос расплывались вокруг нее, будто плоские змеи, не позволяя увидеть нагое тело. Секунду спустя, она приподняла над водой голову и, издав губами смешное бульканье, нагло заявила:

– Я пошутила.

Эдэр выпрямился и сжал кулаки:

– Что ты себе позволяешь, наложница?

– Простите, – промямлила девчонка и, похоже, испугалась.

Эдэр уселся и сурово приказал:

– Хорош бултыхаться. Бери мыльный корень и смывай грязь. Ещё дела есть.

– Ладно, – тихо буркнула девчонка. – Только отвернитесь. В ладонях уже сильно колется… Я волнуюсь…

– Мать твою! – сплюнул Эдэр и отвернулся опять.

Слушая всплески и девчачий голос, послушно рассказывающий о том, что у степников стало совсем плохо с водой, и есть нечего из-за неурожая, а у них в семье десять человек детей, гигант вдруг поймал себя на мысли, что мелкая чумашка заставила его повиноваться… Его! Будущего командо! Чтоб её!

Эдэр вскочил, возмущённый, и осёкся.

Девчонка как раз выходила из воды. Обнажённое тело с золотистой кожей с маленькими грудками и некрутыми, но приятно плавными бедрами, тонкие руки и длинные ноги, все это казалось гибким и удивительно складным. Смоляные волосы, отброшенные назад, за спину, только подчеркивали контуры. Мягкий свет вечернего солнца падал так, что они будто светились. Худенькое лицо тотчас залилось румянцем, а глаза гневно вспыхнули. Эдэр не отвернулся. Он бы разглядывал её бесконечно долго – ничего красивее в жизни не видел. И гигант только сделал неопределенный жест рукой, раздосадованный тем, что девушка бросилась к одежде.

– Не надо… – Эдэр запнулся. «Духи, как же её зовут?» И повторил, вспомнив: – Не надо, Лиссандра. Не одевайся.

– Не одевайся! – приказал чертов гигант.

Стоять голой и позволять этому громиле разглядывать меня было выше моих сил. Для него, как и для того губастого толстяка, я – никто, наложница, обязанная повиноваться, ходячее тело без права и голоса. Но, чёрт меня побери, если подчинюсь! И я бросилась к одежде.

Синеглазый не дал мне даже фуфайку натянуть.

– Нет! – рявкнул он и, вырвав из моих рук охапку тряпок, швырнул её подальше в воду. – Эту вонь не наденешь больше!

Отпрыгнув в сторону, я попыталась укрыться за обломком стены, но сын командо подхватил меня под мышки, как игрушку, и поставил перед собой на влажный мох. Я закрылась руками. Гигант развёл их, несмотря на сопротивление, и опустил.

– Постой так. Хочу посмотреть на тебя.

Отчего-то в его голосе появилась хрипотца, а в глазах – такое выражение, что он вот-вот заурчит, облизнется и примется за меня, как зайцекот за украденный сыр.

Ненавижу! Хватит с меня! Уже наслушалась за сегодня, что жить мне осталось всего ничего. Стану я проводить их на привязи, как коза перед забоем, и развлекать не одного глосса, так другого. Обойдётся! Я – не рабыня, и до конца ей не буду. Пусть до очень близкого конца! Так даже проще.

И пусть один вид громадных кистей, выступающих из широких кожаных наручей, говорил о том, что парню достаточно сдавить пальцами мою шею, и она хрустнет, как у птенца, какой-то бес внутри меня больше не боялся. Возможно, тот самый, который вновь принялся раскалять мои ладони. Колкие мурашки пронеслись по позвоночнику и задержались в кончиках пальцев, превратившись в дикое жжение. Я резко перекинула вперед волосы и огрызнулась:

– Я не ваша наложница, если уж на то пошло. Вы ни монеты не заплатили за воду, которую дали за меня моему клану. Так что верните одежду и ведите, куда вели.

– При желании я не только одежду, но и кожу с тебя сниму, – хмыкнул Эдэр и пробормотал: – Иди-ка сюда!

Две лапищи ухватили меня за бедра и притянули к нему. Помня, что произошло с толстяком, я потянулась к мочке уха гиганта – тому самому месту, где блестела черная серьга, отличительный знак проклятых глоссов. И всё повторилось. Черная бусина издала тихий писк, вспыхнула красным и обдала гиганта пучком искр. Лицо его исказилось от боли, и он упал прямо мне под ноги. На мощной шее тут же выступили бордовые пятна.

Ура! И с этим сработало! Что за странные у них серьги? Радует одно: они есть у каждого. Значит, каждого можно вырубить. Надолго ли? Ждать, когда мой надсмотрщик оклемается, я не стала. Уже и так с толстяком сглупила, оторопев от эффекта. Подув на ладони, я нашла взглядом кучку вещей, что оставил термщик. Не разбираясь, какого они размера, нырнула в просторную рубаху-тунику, подвернула длинные штанины холщовых брюк, быстро затянула ремешками волосы в хвост. На первый взгляд сойду за глосского пацана. Пока разберутся да приглядятся, буду уже далеко.

Жаль, шапки никакой не было… И обуви. Выловить, что ли, мои башмаки из воды? Но тут гигант застонал. Гром мне в ребра, этот быстрее приходит в себя!

Обмотав ладонь тряпкой для вытирания, я вытащила меч из-за пояса гиганта и метнулась к выходу, забыв об осторожности. Снаружи послышались голоса.

– Нет, туда нельзя, – говорил термщик так, словно повторял уже раз в двадцатый. – Начальник стражи велел никого не пускать.

– А нам сегодня надо! – возмущались какие-то мужчины в ответ.

– Не велено пускать.

– Да что ж, завтра приходить?

– Вот лучше и завтра, если уши дороги, – зевнув, ответил термщик.