– К тому же, никто еще не доказал, что она не детородна, – поднял палец родственник толстяка.
– Зато наверняка опасна, – сказал Эдэр. – Судя по тому, что произошло на площади. Помеченные быстро умирают после проявления дара. Но раньше они хлопот другим не доставляли. А эта наверняка дел натворит, если не запереть.
– Это все твои выдумки, Эдэр, – пробормотал Амос.
Гигант усмехнулся и обернулся ко мне:
– Расскажи-ка им про молнию, чумашка.
Не знаю, какой паук укусил меня за язык, но терпеть все это больше не было мочи. Я вскочила на ноги и гордо выпрямилась:
– Я не чумашка. У меня имя есть. Лиссандра. И ничего рассказывать я не стану! Думаете, не найдётся силы повыше вашей? Духи всё видят…
– Что это еще за явление? – удивился зубастый член Совета.
Другие возмущённо привстали.
– И не вам решать, сколько мне жить осталось. Это решают духи!
Эдэр нахмурился и положил ладонь на рукоятку меча:
– Это как раз нам решать, чумашка.
Я не стала дожидаться, пока он перережет мне горло, и припустила со скоростью дикобарса наверх по лестнице. Кой чёрт меня дёрнул?!
– Хэйдо! – слышалось за спиной. – Остановись!
Но я уже бежала, сломя голову, по второму этажу. Из просторного зала налево, через кучу мусора, мимо выбитых дверей – к коридору. Может, там есть еще лестница? Чёрт, в конце коридора ее не оказалось. Только две узкие железные двери без ручек, у нас в высотках на каждом этаже такие есть. Бесполезные напрочь.
Мое тело искололось иголочками от страха и волнения. Дыхание перехватывало – я была в ловушке! Глядя на неумолимо приближающихся преследователей, я в гневе стукнула кулаком по какой-то кнопке, едва выступающей из стены, пальнула искрами. Внезапно железные двери заскрежетали и открылись, представив моему взгляду темную кладовку. Я юркнула туда, понимая, что все равно не спастись. Но в последний момент, прямо перед злющим лицом Эдэра толстые железные створки захлопнулись. Слушая удары и лязг, я затаилась в кромешной тьме.
– Открой, чумашка, слышишь? Сейчас же! – требовал Эдэр.
И я внезапно поняла, что недосягаема. В сердце вспыхнула радость – пусть на одну лишь минуту, но не я, а они – здоровенные, страшные глоссы – оказались беспомощными! Даже если через мгновение меня убьют, все равно я победила, пусть ненадолго! Так вам!
Я почувствовала прилив сил, лава так и забурлила в моем теле.
– Открой! Хэйдо! – послышалось снова. – Сбесилась, малявка?!
– Поцелуй псидопса в зад! – расхрабрилась я и нащупала раскаленной ладонью стенку, чтобы прислониться.
Привкус железа во рту усилился, ладонь прилипла к холодной панели. Я тут же зажмурилась, заморгала от ослепляющего света. Оторвала ладонь, каморку тряхнуло, и пытаясь не упасть, я еще сильнее вдавила руку в панель с цифрами. Над головой у меня зашумело так, словно зарычал старый псидопс, возясь с пустой миской. Потом что-то зажужжало, раздался свист, и, у меня заложило уши. Ой.
Не прошло и нескольких мгновений, как каморку повторно тряхнуло. Заскрежетав, створки разъехались. За ними никого не было. Более того – даже стена коридора куда-то исчезла. Духи, вы спасли меня?! Забрали к себе?!
Я сглотнула, отлепила-таки пальцы от металлической панели, а потом вытащила из-за пазухи амулет и поцеловала его. Свет в каморке потух, утробное ворчание над головой тоже прекратилось.
Я с опаской высунула голову наружу. Никогошеньки. Ветер свободно гулял по пустому пространству. Стены практически отсутствовали, лишь позади меня и слева этаж был частично закрыт причудливой кладкой. По краям уходили вверх арматурные столбы-скелеты. В серые плиты высоченного потолка упирались прямоугольные колонны с хорошо сохранившимся кафелем. Здесь не было ни обломков мебели, ни людей, только чудом проросшая в грязи трава. Я прислушалась. Тихо, как в Мертвых скалах. И всё-таки, где я?
Оглядываясь и держась поближе к колоннам, чтобы можно было спрятаться при случае, я пошла по замусоренному бетонному полу, на котором местами, будто лишаи на облысевшем звере, виднелись остатки вздыбившегося, прогнившего паркета. Добравшись до самого края, я ухватилась за арматурину и посмотрела вниз. Чувство страха и разочарования охватило меня. Увы, духи не перенесли меня домой, я узнала площадь, через которую меня притащил Эдэр, хоть она и казалась крошечной отсюда. Пара малюсеньких псидопсов тянули красную повозку к площади, сновали туда-сюда мелкие, как муравьи, люди. Бежали куда-то глоссы с игрушечными на вид копьями. Не меня ли искать? «Давайте-давайте, подошвы не сотрите», – хмыкнула я.
Серые и желтые ленты дорог пересекали утопающие в зелени развалины мегаполиса. Прямо передо мной выстроились дома – целые и полуразрушенные. Через оконные проемы виднелись кусты, трава и корявые деревца. Снаружи по трещинам в стенах расползались лианы. Судя по всему, глоссы занимали только нижние этажи, как и мы.
Справа застыл в дымке синеватый вулкан. Надо же, как близко! Я его с наших гор видела – махонький, словно бугорок, в знойном мареве. А тут можно было разглядеть даже неровные бока, поблескивающие, как угольки на солнце. Сейчас вулкан дремал тихо и молчаливо, но когда я была маленькой, он нет-нет, да выдыхал клубы сизого дыма на всё небо. Однажды до нас ветер донес облако едкого пепла, дышать было нечем. Зато потом пепел осел, и следующей весной куда богаче степь зелень уродила. Иногда вулкан «ворочался во сне», и тогда земля начинала трястись, разнося во все стороны тревожный гул.
Акху говорил, что в далекие времена здесь были равнины и болота, а зимой землю покрывал белый холодный песок, и даже летом не бывало особо жарко. Не то, что сейчас. Людей раньше жило тут – пруд пруди. Красивых, холеных и очень богатых. У них так много воды имелось, что ее даже по специальным трубам каждому в дом подавали – горячую и холодную! Я считаю, всё это сказки для маленьких. Разве такое возможно?
Прошлые люди совсем перестали почитать Высших и вечно были всем недовольны, что бы им ни давалось: одежда, вещи разные, самоходные повозки… И однажды духи разъярились. Сначала они долго сотрясали землю, нещадно убивая напыщенных человечков. Повсюду трескалась земля, и на глазах вздымались горы – те самые, что окружают теперь Глосский Дикторат. А в одном месте – говорят, там, где жили самые богатые, – внезапно вырос вулкан. Он принялся извергать лаву и пепел до тех пор, пока прошлых людей почти не осталось.
Горстка выживших – тех, кто видел все своими глазами, запомнили урок и научили детей чтить духов и поклоняться им. Ни у степников, ни у глоссов, ни у химичей или любильцев нет никого главнее жреца, ведь только у него есть дар слышать голоса Высших. А им принято подчиняться, даже если не очень-то и хочется. Мне тут же стало стыдно: чего я злилась на отца? Как он мог противиться тому, что велел Акху?
Сердце защемило. Я повернула голову в другую сторону, ветер коснулся моих щек и украл платок, понес его, будто птицу, над улицами. Прямо за городом раскинулось зеленое море леса, ущелье и горы. А где же озеро? Не видно… Подальше отливали рыжим холмы. Я прищурилась: отчаянно хотелось принять за родные места те бледно-желтые пятна, а черные пунктиры вокруг – за наши скалы. Я убедила себя, что вижу край солончаков, хоть это, скорее всего было и не так. Однако сердце забилось сильнее: там все мои, там мама, которая меня любит. Ей и говорить не надо было об этом, я просто знаю, что любит. Разве не любовь, когда тебе в голодное время подсовывают кусочек получше, когда в холодной ночи отдают платок – лишь бы тебе было теплее, а если грустно, делают ту вкуснятину из корешков? А я даже не попрощалась с мамой нормально! Захотелось плакать. Какими глупыми показались сейчас наши разговоры с Шеской о том, что жизнь в солончаках – хуже некуда. Сейчас она представилась мне райской. Отдала бы всё, чтобы вернуться домой.
Обойдя по краю весь этаж, я поняла, что перескочить на другое здание не удастся, – разобьюсь в лепешку. Я вздохнула и стала рассматривать руки. Что в них не так? Отчего я могу творить странные вещи, прикоснувшись то к одному, то к другому? На всякий случай дотронулась до бежевой плитки на колонне. Ощутила приятную прохладу, и всё. Провела ладонью по полу – ноль. Коснулась пальцами проволоки – покалывание стало чуть ярче. Ага! То бишь мне нужен металл, чтобы мой странный дар проснулся?
