— Пора с этим заканчивать, я что-то притомился, — решил он и… дал наконец выход всей мощи своей единственной руки.

Рука противника дрогнула и, жалобно хрустнув, легла на стол.

— Мать честная! Прямо как нарочно! — завопил марселец.

Он быстренько собрал деньги, отложил причитающуюся ему часть, выплатил победителям их долю; проигравшие нехотя разошлись, кляня судьбу.

— Без обиды? — спросил Корнель у противника, протягивая ему покрасневшую ладонь.

Тот пожал его руку со словами:

— Я тебя недооценил. Да, с однорукими надо поосторожнее, тут я промахнулся.

Крепко стиснув руку Корнеля, он встал, и Корк тотчас занял его место.

— Совсем как раньше, — улыбаясь, заметил он. — Разве что ты сменил руку.

— Да это я так, забавы ради, — усмехнулся Корнель. — Каким ветром тебя принесло, Корк?

— Недобрым ветром.

— Мать честная! Я тут с тобой целое состояние сколочу! — перебил их марселец, вернувшийся к их столу, чтобы расплатиться с Корнелем.

— Не слишком-то на это рассчитывай, — отозвался тот. — Матросы два раза не дадут себя провести.

— А жаль! Давненько меня так не баловали! Ах, как же давно, мать честная! — бормотал на ходу марселец, удаляясь от стола.

Корнель пересчитал деньги, разделил их поровну на две кучки и одну придвинул Корку.

— Оставь себе все, — стал отнекиваться тот. — Я просто развлекался.

— Даже и не думай, — отрезал Корнель. — В прежние времена мы это ловко проделывали, не надо портить приятные воспоминания.

Корк ссыпал деньги в карман.

— Так все-таки зачем ты сюда явился? — вернулся к прежнему разговору Корнель. — Ты ведь знаешь, что Форбен тебя не очень-то жалует. Проведав, что ты здесь, вряд ли он станет с тобой любезничать. Черт возьми, Корк, на этот раз ты попал в щекотливое положение.

— Не настолько, как тебе кажется. Мне вот именно что надо переговорить с Форбеном.

— Чтобы тебя вздернули на рее?

— Здесь я ничего не могу тебе рассказать, место слишком опасное. Давай встретимся в полночь в церкви. Прямо за кропильницей есть углубление, откуда можно попасть в крипту. Вот там, в подземелье, я и буду ждать вас с Форбеном.

Корнель кивнул, встревоженно глядя на него. Корк встал и направился к выходу. Ему совсем ни к чему было, чтобы их лишний раз видели вместе.

* * *

— Стало быть, он хочет со мной поговорить, хотя знает, что я бы с удовольствием его повесил? — удивился Форбен.

— Возможно, речь идет о Мери, — ответил Корнель, поспешивший вернуться к капитану, который оставался на борту «Галатеи».

— Я и словом не обмолвился Мери о том, что ты знаком с Корком, — сказал Форбен, — так откуда же ему знать, что мы связаны?

— Понятия не имею, только Корк не отправился бы сюда, если бы дело не было важное.

— Если только он не хочет расставить нам ловушку. Не забывай, я ведь мешаю ему обделывать дела. Он вполне может попытаться меня убрать.

Корнель призадумался. Такое предположение ему в голову не пришло. И даже если оно казалось ему совершенно неправдоподобным, сбрасывать его со счетов не следовало.

— Ладно, — решил он, — пойду один, так будет вернее. И разберусь, чего он хочет.

— В таком случае я буду выглядеть трусом. Но никто не посмеет сказать, что шевалье де Форбен когда-нибудь отступал перед опасностью!

Корнель перебил его:

— И все-таки вы должны остаться, капитан. Вполне возможно, что вы правы. Может быть, Корк теперь совсем не тот, каким я его знал когда-то. И если мы оба попадем в западню, кто тогда позаботится о мальчике?

Форбен устало провел рукой по седеющим волосам:

— Да, вот чертова задачка!

— Я передам вам все, что он скажет. Слово в слово. Как раньше.

— Как раньше, — подтвердил Форбен.

* * *

Когда большой церковный колокол гулко пробил полночь, Корнель по замшелым ступеням спустился в крипту. Без колебаний, ориентируясь на огонек свечки, направился к алтарю. Корк сидел там, свесив ноги. Увидев Корнеля, он соскочил со своего насеста и пошел навстречу.

— Значит, ты пришел один, дружище. Я так понимаю, у Форбена нет ко мне ни малейшего доверия.

— Тебе не кажется, что у него есть для этого некоторые основания?

— А тебе? — спросил Корк, усаживаясь на прежнее место.

Корнель пристроился рядом. Свечка теперь стояла между ними.

— Помнишь, в Бресте? Как мы были служками в церкви и как аббат искал нас, чтобы мы исполняли свои обязанности?

— Еще бы, черт возьми, мне этого не помнить! Мы дрожали от страха среди надгробий, но уж лучше было прятаться среди этих лежащих фигур, чем отбывать повинность.

— Вот там-то мы в первый раз и поживились.

— Вот там-то мы и поклялись стать пиратами.

Корнель вздохнул. В его памяти всплыли те же картинки, что и у Клемента Корка. Потайная лестница в нефе, маленькая подземная часовня — и шкатулка. Шкатулка, наполненная испанскими дублонами и стоявшая рядом со скелетом, все еще сжимавшим копье. Сначала они завопили от страха, потом, дрожа, прижались друг к другу, а затем, успокоившись, решили сделать это помещение своим логовом. Позже Корк стал пиратом. На пути Корнеля встретился Форбен — только потому, что отец был матросом на его судне и пристроил туда же сына. Дороги друзей, так долго бежавшие рядом, разошлись, и снова они встретились лишь в Кале…

— Помнишь, я рассказывал тебе про одну женщину и про сокровища? Перед тем как ты отправился к Средиземному морю? — нарушив молчание, произнес Корнель.

— Та распоследняя тварь, которая бросила тебя и умчалась искать клад в одиночестве? Оставив тебя в полной растерянности и недоумении? Да, помню. Похоже, ты от этого оправился. Что, опять началось?

— Отчасти, — сказал Корнель. Ему хотелось выложить старому приятелю все, но прежде надо было решить, можно ли ему доверять. — Ты в самом деле работаешь на посла? — спросил он.

— И да, и нет. Я действительно стал его подручным, но лишь для того, чтобы вернее его устранить. Я помогаю одному патрицию, который хочет раскрыть все эти махинации, а для этого ему требуются доказательства.

— Балетти?

Корк удивленно на него уставился:

— Ты что, его знаешь?

Корнель кивнул:

— Ты раньше любил золото, поживу и женщин, Клемент. Запах крови, насколько я помню, тебе не нравился.

— Это по-прежнему так. Вот потому я и пришел предупредить вас о том, что против Форбена готовится заговор.

— Заговор? — переспросил Корнель, отложив на потом то, что намеревался сказать.

— Посол обижен подозрениями твоего капитана. У дожа, которого поощряет к тому Балетти, тоже появились сомнения, хоть он и делает вид, будто до всего этого не снисходит.

— Форбен и правда что ни день пишет Эннекену де Шармону и удивляется, что тот остается ко всему слепым и глухим.

— Ты слышал разговоры насчет потрейского замка?

— Имперцы разместили там большое количество оружия и боеприпасов, — уверенно заявил Корнель.

— Это ложный слух. Его нарочно распускают, с тем чтобы заманить Форбена в ловушку. Он не должен этому верить. Его возьмут в клещи, и он не сможет выбраться.

— А ты откуда знаешь?

— Посол поручил мне этим делом заняться. Балетти поддержал — в намерении его провалить. Не только из стремления к справедливости, но еще и из-за женщины. Маркиз влюблен.

— В Мери, само собой, — проронил Корнель так, словно по-другому и быть не могло.

Корк внимательно посмотрел на приятеля:

— Мне кажется, ты побольше моего знаешь о ней. Я не ошибся?

Корнель тоже некоторое время пристально смотрел на Корка:

— А у твоего хозяина, у этого самого Балетти, руки не в крови?

— У Балетти? Если бы ты его знал, Корнель, ты бы и подумать такого не посмел бы. Это самый честный и бескорыстный человек, какого я знаю, он все делает для других. Как только тебе могло в голову такое прийти?

— Он связан с демонической женщиной, Эммой де Мортфонтен.