— Тысяча чертей! — выругалась она сквозь зубы.

Конечно, она вооружена, и все же надо бы выбраться отсюда, пока не поздно. Развернувшись, чтобы идти в обратную сторону, Мери нос к носу столкнулась с Джорджем.

— Я так и знал, — проскрежетал тот, — что не ошибся.

Мери отпрянула и, прежде чем Джордж успел выхватить оружие, одной рукой выдернула из ножен шпагу, другой наставила на него пистолет.

Джордж усмехнулся. Рядом с ним неизвестно откуда появились еще двое. Мери осторожно оглянулась. Стоявшая чуть выше по улице кучка представителей местного сброда, похоже, приближаться не собиралась.

— Сдавайся, Мери Рид! — выкрикнул Джордж, тесня ее и заставляя отступить глубже в темный проулок, чтобы их стычка не привлекла внимания полиции.

— Лучше сдохнуть! — отозвалась Мери, встав в позицию.

В таком поединке она скорее могла выиграть, чем проиграть. Все трое мужчин были сильными и крепкими, однако напали на нее, не придерживаясь какой бы то ни было тактики. И Мери с благодарностью вспомнила опыт тех месяцев, что провела в армии.

Через несколько минут один из противников рухнул, пронзенный в сердце, второму она серьезно повредила правую руку. Против нее остался один только Джордж.

Несмотря на полученные от Эммы распоряжения, Джордж вовсе не намеревался приводить к ней Мери живой. Самое время было избавить хозяйку-любовницу и от напрасных сожалений, и от этой разрушительной страсти. Однако Мери была упряма и вынослива. Хорошо еще, что Эмма сочла необходимым снабдить их шпагами, не то эта чертовка вмиг расправилась бы со всеми троими. Джордж не мог рассчитывать даже на помощь бродяг и воров. Они разбежались, как только завязалась стычка. Эти оборванцы никогда не вмешивались в чужие ссоры, им и своих собственных вполне хватало.

Заметив, что раненый убегает, Мери сообразила, что другие сообщники, возможно, все еще сторожат поблизости. Она отразила выпад, затем еще один, и наконец, ей удалось выполнить то самое обманное движение, к которому она давно стремилась. Джордж, оказавшийся жертвой внезапного удара, секрет которого открыл Мери ее учитель фехтования, остался стоять безоружным, растерянным и пристыженным.

— Что вы сделали с Энн? — потребовала ответа Мери, глядя на него ненавидящим и яростным взглядом. Ей необходимо было получить подтверждение самого страшного, чтобы предаться горю.

— А ты как думаешь? — ухмыльнулся Джордж, отомстив таким образом за те часы, когда Эмма отдавалась ему, мечтая об этой твари. — Твоя дочь была там, совсем рядом с твоим драгоценным муженьком, когда Эмма в него выстрелила. Не могла же она после этого оставить у себя свихнувшуюся девчонку.

Мери больше ничего не хотела слышать. Она взвыла от ярости и боли и вонзила шпагу в сердце Джорджа со странным ощущением, будто сталь вошла в ее собственное сердце. Затем пустилась бежать со всех ног, отчаянно пытаясь отделаться от страшных видений, которые неотвязно ее преследовали, терзали ее воображение.

* * *

Услышав о гибели Джорджа, Эмма пришла в такое неистовство, что прикончила ударом кинжала в сердце раненого, явившегося ее об этом известить. Несчастный безмолвно обрушился на ковер. Те двое, что его сопровождали, воздержались от каких-либо высказываний. Джордж нанял их, потому что они были деятельны, безжалостны и немногословны. Один из наемников, пригожий малый, обратил на себя внимание Эммы.

— Тебя как звать?

— Габриэль, — ответил тот, смело глядя ей в глаза.

Эмма недобро усмехнулась. Вот уж не думала, что утрата Джорджа так сильно ее заденет, вот уж на что совсем не рассчитывала.

— На архангела ты нисколько не похож. Что ж, тем лучше. Мне нужен кто-нибудь, чтобы заменить Джорджа. Ты мне подходишь.

— Слушаюсь! — ответил тот, явно обрадованный своим внезапным возвышением.

— Чтобы и следа от этого всего здесь не осталось, понятно?

— А как быть со слугами? Они видели, как мы вошли вместе с ним.

— Я сказала — чтобы и следа не осталось, — повторила Эмма. — Если надо, спали все дотла.

Габриэль молча кивнул, и Эмма вышла из кабинета, перешагнув через труп человека, которого только что безжалостно убила. Нет, с нее и впрямь хватит этой паршивой шлюшки Мери! И Эмма кликнула служанку:

— Укладывай мои сундуки. Чтобы через полчаса все было готово!

— Хорошо, сударыня, — ответила та, в смятении глядя на испачканные в крови пальцы хозяйки. — А чем я могу помочь раненому?

— А вот это уже не твоя забота, детка.

— Хорошо, сударыня.

Перепуганная служанка пустилась бежать по лестнице, спеша исполнить полученные распоряжения. Закрытую дверь кабинета, смежного со спальней, она боязливо обошла стороной.

Трясущимися руками, вздрагивая от малейшего шума, служанка только что закончила свою работу и вдруг, едва разогнувшись, увидела человека, который стоял, прислонясь к дверному косяку, и внимательно на нее смотрел.

Девушка попробовала было ему улыбнуться, но холодный стальной взгляд незнакомца и сверкнувший в его руке кинжал мгновенно остудили ее желание.

— Смилуйтесь! — оледеневшими губами взмолилась она, падая перед ним на колени.

Эмма, которой не терпелось побыстрее уехать, уже садилась в коляску, когда из дома донесся вопль служанки.

— Ну, поехали же, — поторопила она Габриэля, — незачем здесь задерживаться.

Он кивнул и стегнул лошадей, чтобы те взяли с места порезвее. Эмма смотрела в окошко кареты на свой удаляющийся особняк в Сен-Жермен-ан-Лэ. Она не испытывала ни малейших сожалений при мысли о том, что больше никогда в него не вернется.

* * *

Добравшись до Тулона, Мери узнала, что «Жемчужина» только что снялась с якоря и на несколько месяцев отправилась в плавание по Средиземному морю. Но, как ни томило ее желание поскорее обнять Никлауса-младшего, Мери утешилась, подумав о том, что для осуществления ее планов так даже лучше. Она написала Форбену длинное письмо, в котором рассказала о событиях, произошедших в Париже, и о своем намерении отправиться в Венецию, предоставив ему решать, стоит ли сообщать страшную весть ее сыну.

После этого она немедленно отплыла в Светлейшую республику, твердо вознамерившись проникнуть в тайну маркиза де Балетти, мэтра Дюма и странного хрустального черепа, а также понять причины, побудившие Эмму проявить такую жестокость: ведь та уверяла, будто любит ее… Бесконечно размышляя над всеми этими загадками, Мери пришла к выводу: одной только уязвленной гордостью ее прежней любовницы ни объяснить, ни оправдать подобное ожесточение невозможно. Мери добрую сотню раз перечитала письмо Балетти к человеку, которого тот именовал своим отцом. Объяснение крылось в чем-то другом. Теперь ее собственную жажду мести одной лишь кровью было не утолить.

Мери стояла на палубе, глубоко вдыхая соленый воздух, с наслаждением подставляя лицо под водяную пыль. Почувствовав, как ходит под ногами палуба от бортовой качки, она мгновенно вспомнила это ощущение и обрадовалась ему. Оказывается, она скучала по морю.

6

От красоты каменных кружев в лучах заходящего солнца у Мери перехватило дыхание. И вместе с тем это роскошное зрелище окончательно ее успокоило. Теперь она чувствовала себя намного лучше. За те две недели, которые длился переход, она понемногу пришла в себя, средиземноморские пейзажи действовали на нее умиротворяюще. Она буквально возродилась.

Теперь сон ее вновь сделался безмятежным, пропали лиловые тени под глазами, после смерти Никлауса с каждым днем залегавшие все глубже. Думая о том, что Никлаус-младший, должно быть, тоже окреп и повеселел на борту «Жемчужины», она убеждалась, что приняла правильное решение. Мери снова чувствовала себя свободной в своих действиях и помыслах, снова вольна была ненавидеть и убивать.

Один из матросов, часто ходивший в Венецию, поделился с ней некоторыми сведениями, необходимыми для того, чтобы ориентироваться в городе, и научил азам итальянского языка. Конечно, запас слов оказался небольшим, но на первое время ей хватит.