– Ну, в те годы я была еще слишком мала, – неуверенно сказала она, – так что мало что видела. Но Аргоя и правда слишком много на себя берет. Из-за ее стремления к гегемонии погибло много ганрайцев, клирийцев, северян. С другой стороны, она держит нас в Союзе и заставляет кооперироваться перед угрозой набегов равшаров, к примеру. Не в обиду тебе, Кога. И тебе, Гранаш, – она усмехнулась, снова посерьезнела и продолжила, – но ведь мы могли бы объединиться в равных условиях, а не под железной пятой короля Силгора и его двора.
– Горжусь тобой, Юкиара, – ударил кулаком в грудь Алагар, улыбаясь.
Алагар продолжил расспрашивать своих людей, переходя от одного к другому. Он, вне сомнений, слышал эти истории бесчисленные разы, но его покровительственно-горделивое выражение лица передавало истинное удовлетворение от того, что он слышал. И это было заслуженно, все эти люди как один утверждали, что определились во многом благодаря помощи и наставлениям Алагара. Монах Шаабан сказал, что идеи Алагара помогут привнести в жизнь на Ранкоре равенство и братство, справиться с несправедливостью, но его речам очень не хватало, по мнению монаха, слова Божьего, для чего он и присоединился к этому обществу. Краух Гримбла лишь нехотя, но не без уважения к своему лидеру повторил, что верит в стремление Алагара дать свободу всем народам, в том числе и благородному народу Севера. Скиарл, обмотанный цепями, был оригинальнее, поведав остальным о том, что в его родных землях, на Побережье Кесилора, не ценили его прогрессивные идеи, новшества в технологиях, и Хьерген, как он представился, смиренно смеет надеяться, что после распространения взглядов Братства Уравнителей, – впервые было озвучено название этой общины, – идеи новаторов будут больше приветствоваться по всему миру, а не считаться ересью и служением нечистым силам. Древоподобный хаглорианец Йору-Клиа проронил, что таково было повеление духов. Когда дошла очередь до Реадхалла Бескровного, здоровяк лишь улыбнулся и коротко сказал, что они с Алагаром едины в желании приумножить хорошее и светлое в жизни простых, обделенных многими радостями жизни, людей. Алагар дружески похлопал его по плечу и в последнюю очередь с ожиданием взглянул на равшара, который сидел с суровым видом, подозрительно косясь на селян, но все же внимательно слушал собратьев.
– А как насчет тебя, Кога? Тебе пришлось тягостнее многих, – протянул Алагар, немного вразвалку сделав несколько шагов, но тут же собрался и лицо его сделалось каменным, а взгляд – полон сил, – и это закалило твою волю.
Равшар помолчал, приняв взгляд Алагара, Кога не любил говорить, обычно стараясь молчать как можно больше, но игнорировать этот поток энергии, сметающей любое сопротивление, исходящий из глубины сущности красноволосого чародея, он не сумел.
– У нас, равшаров, – раздался его хриплый, утробный голос, – законы жизни весьма просты – убей или убьют тебя. Кто силен – тот и живет. Наши пять племен испокон веков воюют между собой. Мир для нашего народа неестественен. В мире равшары забывают заветы предков и становятся слабы. Кровь всегда должна литься, – он оскалил свои желтые клыки и пламя костра отразилось в его глазах, равшар скрипнул зубами и заговорил громче, – а я считаю – ни к чему убивать братьев. Пока мы воюем, скиарлы, люди и флорскелы развивают эти самые, как же их… Хьерген!
– Технологии, – вздохнул скиарл, – технологии, брат.
– А хаглорианцы, – он посмотрел на собрата с древесной кожей, – развиваются духовно и магически. Пока мы топчемся на месте веками. Но, как вы понимаете, законы равшаров суровы к тем, кто мыслит иначе.
Он поднял руку ко лбу, на котором до конца жизни этого создания будет вырисовываться отвратительное выжженное железом клеймо, но передумал и отдернул кисть.
– Что ж, – развел руками Алагар, – вот вы и узнали наши взгляды на жизнь. Что скажете, братья и сестры? Разделите ли вы тяготы наших трудов, а затем – сладкие плоды этих усилий? Или же останетесь в стороне? При втором исходе, я вам гарантирую, вы непременно еще о нас услышите.
Эти слова сочились угрозой, Арстель это ясно понял. Только угрозой не ему и окружавшим его людям, но привычному миру и порядкам, заведенным издавна. А прежде всего – королю Аргои. Воцарилось молчание на целую минуту. Алагар терпеливо расхаживал из стороны в сторону, поглядывая на жителей Крестала, словно повар на ингредиенты для супа в кастрюле, в ожидании, что из всего этого получится. Староста деревни Кёрк не решался заговорить. Арстель тоже молчал. И тут подскочил, словно ужаленный, Хельд, и выпалил:
– Да что ты от нас-то, простых людей, хочешь, чудила со светящейся палкой! В твоем лагере ходят непонятные люди с мечами, посохами, а другие – те и вовсе не люди, какие-то деревья ходячие. Насчет Юки ничего не могу сказать – она прелесть!
– Вот видите! – едва сдерживая в себе желание расхохотаться, воскликнула девушка, – он это заметил, хотя даже и не знает меня! А я ведь вам готовлю, убираю за вами – и даже не поблагодарите! Может, мне остаться навсегда в Крестале и жить вот с ним?
– Как ты посмела перебить Хельда Великого? – с абсолютно серьезным лицом возопил флорскел, – хорошо, что я очень развил свой мозг и обладаю лучшей памятью. Так вот, дайте договорить. Я долго слушал этого вашего… наставника. Вам нравится – вы и занимайтесь всякой ерундой! Хотите погостить в моей таверне – пожалуйста, только платите вперед и не занимайте надолго туалет. К нам не лезьте со всякой чушью – иначе мы пошлем весть королю, что в наших краях завелись лиходеи!
– Да что ты говоришь! – Алагар немного подался вперед, с высоты своего роста оглядывая Хельда, который был заметно ниже, его глаза, Хельд точно увидел, засияли еще более ярким огнем, – я тебе очень советую научиться думать перед тем, как кидаться пустыми угрозами. Я вас ни к чему не принуждаю, – он обвел взглядом всех селян, словно предлагая кому-то с этим поспорить, – но не допущу неуважения к моим ближним. Братство Уравнителей чтит взаимное уважение между всеми живущими в этом мире. Я могу научить уважению многих, в том числе и тебя.
Его посох загорелся, пролив свет на черные одежды мастера-мага и его красные глаза. Хельд попятился, но споткнулся о сучья для костра и больно приземлился на спину.
– Мастер! – воскликнула Юкиара, отводя рукой посох Алагара, который погас, хотя и не сразу, – к чему пугать этих людей? Я уверена, он не со зла, ведь так, Хельд?
Флорскел неуверенно кивнул головой, в робком жесте подняв руки кверху.
– Может, я и в самом деле слегка увлекся, забыв, что люди могут быть совсем не готовы к столь откровенной беседе, – Алагар протянул руку Хельду, – прости, брат, если ввел в ступор, но я не мог позволить тебе говорить со мной в таком тоне в присутствии народа. Я могу тебя понять, тебя сбили с толку суждения, кажущиеся с непривычки странными, но и ты тоже меня пойми. Слишком многое держится на моем авторитете, чтобы ставить его под удар.
Он рывком поднял флорскела и отряхнул его куртку от комьев земли. Хельд сел рядом с Арстелем, который всем своим видом словно бы говорил: «Какой же ты все-таки дурак!»
– Я понимаю, что вы не готовы следовать нашим идеям. Может, оно и правильно – ведь перемены, даже к лучшему, – путь опасный, тогда как стабильность куда спокойнее. Хотя, – пожал плечами Алагар, – иногда изменения этого мира и опасности вместе с ними находят тебя сами. В конце концов, в этом мире все взаимосвязано.
Люди стали постепенно расходиться. Арстель пожелал удачи Юкиаре и не забыл попрощаться с каждым из ее соратников. Шаабан благословил его именем Илгериаса, а Йору-Клиа сказал, что духи улыбаются ему. Остальные ограничились пожеланием удачи. Сходя со склона последним в цепи селян, Арстель обернулся, оглядывая лагерь в последний раз. Члены Братства Уравнителей все так же ели и пили, но некоторые уже готовились ко сну, убирая деревянные плошки в палатки. Красный дракон взмыл в небо, и его рев снова прорезал тишину. Арстель встретился взглядом с Алагаром. Тот улыбнулся и поднял посох вверх, точно кубок с вином, если бы собирался пить за здоровье Арстеля. Арстель помахал ему рукой. Стоило ему моргнуть – красноволосый маг исчез, словно круги на воде.