– Да-да, читал… И что? – перебил нетерпеливый Билл.

– Так вот… На эту роль, которую играет Штанге, их кинокомпания и пробивала, но Трюмпер встал стеной. И, в результате, сыграл Штанге.

– А он до этого где-то играл? Лицо больно знакомое…

– Да нет… Он сугубо театральный, причем играл в каком-то гамбургском театре. Ты его вряд ли видел. Но прикинь, как натурально играет… Я такого вообще никогда не видела. Говорят, так какой-то русский актер умеет, но, среди наших, я такого никогда…

– А что такого удивительного? Мне кажется, играет как все. Не лучше и не хуже… Разве нет?..

– Хха… В том-то и фокус… Швайгер и Кречманн люди взрослые, им обоим глубоко за полтос, а этому знаешь сколько?..

– Сколько?..

– Двадцать пять.

– Да ладно?.. Вот этому – двадцать пять лет? Шутишь…

– Серьезно тебе говорю… И дело здесь не в гриме. Точнее, не только в нем. Я видела, как он в живую играет – он реально перевоплощается в старика. Знаешь же, многих гримируй, не гримируй, все равно видно, что это молодые мужики, которых просто загримировали под стариков. А этот и без грима сыграет так, что закачаешься… Ему же приз в Венеции за эту роль дали.

– Понятно… Он тоже какой-то знакомый Трюмпера?

– Если я правильно понимаю, не просто знакомый. Они какие-то старинные друзья с Штанге и Коппом. Собственно, они единственные профессиональные актеры, играющие в этом фильме. Копп, Штанге и сам Трюмпер… Остальные – любители. Ну, помнишь, я тебе рассказывала…

– Помню… Извини, вечеринка отменяется… У меня пожар. Надо срочно кое-что выяснить. Не спрашивай… Завтра позвоню.

Не утруждая себя объяснениями, Билл рванул к двери. Пока ехал в лифте, достал смартфон, вошел в интернет и набрал в поисковике имя. Теперь дело осталось за малым...

XII

Билл припарковался за квартал до студии. Он понимал, что вряд ли у него получится проникнуть туда совсем незаметно – для этого он слишком сильно притягивал к себе чужие взгляды, да и выбранный на сегодня стиль не соответствовал духу анонимности. Однако, почему-то ему казалось, что оставить машину на студийной парковке будет чересчур.

У охраны на проходной вопросов не возникло. Он прошел мимо дремлющего стража и старым маршрутом двинулся к павильону. Опять дорогу перебежал рыжий кот. Подойдя к входу, Каулитц остановился и выдохнул. Взвешивать все “за” и “против” уже не имело смысла. Он тихо открыл дверь и нырнул в темноту.

Никто не обратил на него внимания. В помещении стоял полумрак, вовсю кипела работа. Люди бегали из стороны в сторону, перетаскивали декорации, перевозили камеры. Где-то в эпицентре муравейника слышался командный голос Трюмпера.

– …Это сюда несите… Нет, выше… Выше, я сказал… Эмма, ты дозвонилась до Даммера?.. Дозванивайся… Дашь мне трубку…

Томас сидел за небольшим столом, на котором были разложены какие-то бумаги. Раздавая указания, он то и дело поворачивал голову в разные стороны, но стоящего позади во мраке Билла вроде бы заметить был не должен. Каулитц затаился. Он чего-то ждал, хотя сам бы не смог сказать чего.

К Тому подбежала рыжая девушка и протянула ему телефонную трубку. Трюмпер встал и, разговаривая на ходу, пошел в правую сторону от Билла. Минуты через две он продефилировал обратно, уже протягивая телефон Эмме. Внезапно режиссер повернул голову в сторону брюнета и застыл. Билл вздрогнул. Том не должен был его увидеть, но тот не отрывая взгляд, вдруг поднял руку и громко крикнул:

– На сегодня всё… Закончим в понедельник, все свободны…

Действительность качнулась в сторону и деловито потянулась к выходу, все будто ждали этого сигнала. Ни у кого не возникло вопросов, реплик или предложений. Камеры и декорации были брошены там, где они находились на момент режиссерского указания.

Павильон опустел. Стало еще темнее. Томас опустил руку и пошел прямо на Билла. Парень стоял не шелохнувшись. Не дойдя до него шага четыре, Трюмпер остановился. Показалось вдруг, что он чего-то боится…

– Привет… Мы разве не договорились созвониться? Что-то случилось?..

Билл совладал с собой. В конце концов, режиссер должен видеть то, что неподвластно другому взгляду. Никакой магии здесь нет, только профессионализм.

– Н-нет. Все нормально… Просто захотел посмотреть, как ты работаешь…

Дождавшись этих слов, Том приблизился к Биллу вплотную. Поцелуй застал парня врасплох, рука Трюмпера проникла к нему под куртку и зашуршала где-то в районе ягодиц. Ноги Каулитца подкосились, и на мгновение он забыл, зачем пришел…

– П-подожди… Я… поговорить с тобой хотел, – задыхающимся голосочком прошептал он, пытаясь сбросить с себя этот пьянящий морок.

Губы Тома уже обосновались у него на шее, запах мужчины, такой манящий, кружил парню голову. Еще чуть-чуть и Билл отдастся Тому прямо здесь, посреди павильона…

– Том, погоди…

Трюмпер отстранился и внимательно посмотрел на парня.

– Слушаю тебя, малыш… У тебя минуты две, потом я за себя не отвечаю, – Том проказливо улыбнулся.

– Я хотел тебя спросить… Ты решил… что будем делать с поцелуями в кадре? Ведь мне нельзя ни с кем целоваться… больше…

– Хмм… Конечно, решил. Я это решил сразу, как ты мне сообщил о своем… отклонении.

– И как же мы поступим?

– Ну, как… Художника буду играть я… Неужели ты думаешь, я позволю кому-то еще, кроме меня, тебя целовать?..

Сказав это, Том опять потянулся губами к Биллу, но у последнего еще не закончились вопросы. Парень вырвался из рук Трюмпера и отступил на шаг.

– Погоди… А что будет с тем актёром, который должен был играть художника раньше?..

– Эммм… А почему это тебя волнует?

– Ну, эээ… Просто мне кажется, не очень честно так поступать… только из-за моей… болезни. Может быть, можно что-то придумать?..

– Не волнуйся, я дам ему какую-нибудь другую роль... Если тебе это важно.

– Нет… Это не моё дело, ты режиссер, ты и решай… Просто хотелось понять, как это всё происходит, – Билл опять позволил Тому себя обнять, – ну, вот, например, тот парень – голландец – что пробовался на ту же роль, что и я… Ведь он ходил на пробы, репетировал, выслушивал твои придирки…

– Когда это я к кому придирался?..

– Ну, ладно-ладно, не придирки… Пусть будут указания… Но он же ходил сюда несколько дней. А ты, получается, выбрал меня, а его под зад коленом?..

– Ээээ… Наверное, можно сказать и так… Грубовато, конечно, но в каком-то смысле…