Билл зевнул и посмотрел на часы. Несмотря на то, что еще не было и одиннадцати, вполне себе обычные и ничем не примечательные пункты биографии изучаемого объекта усыпляли почище “Критики чистого разума”. Но нужно было дочитать, хотя бы, до точки.
Став дипломированным специалистом, Трюмпер опять вильнул за океан, где получил работу на Бродвее в качестве постановщика, и даже один раз был номинирован на театральную премию “Тони”, как лучший режиссер. Если верить немецким журналистам, пишущим об искусстве, такая номинация в столь юном возрасте, свидетельствовала либо о гениальности, либо о сумасшедшем везении. А возможно, о том и о другом, вместе взятом.
Однако, после неполучения премии, Томас еще раз проделал путь через океан и, обосновавшись в Берлине, всего за полгода и полтора миллиона евро снял свой дебютный фильм, в котором выступил не только режиссером и сценаристом, но также актером второго плана.
И вот здесь начиналось то самое интересное, на что Йост просил обратить особое внимание. На главную роль в этом фильме киностудия поочередно проталкивала Тиля Швайгера и Томаса Кречманна, но Трюмпер обоих забраковал, чуть не поссорившись со всем продюсерским составом. В результате, разразился скандал, на голову Тома вылилось огромное количество дерьма, как на страницах профильных киношных изданий, так и в сети, но роль все равно досталась какому-то неизвестному театральному актеру из Гамбурга. Вполне возможно, что подобный демарш мог бы стоить Томасу карьеры. Как-никак, почти никому неизвестный режиссер-дебютант бортанул двух суперзвезд немецкого кино. Но у фильма, вдруг, неожиданно сложилась успешная фестивальная история. Актер, предложенный Томом, получил в Венеции приз за лучшую мужскую роль, а сам Том – приз за лучший оригинальный сценарий. Помимо этого фильму достались четыре номинации на приз Европейской киноакадемии, хотя ни в одной из них он и не победил.
Конечно же, после этого все критики и критиканы заткнулись. Трюмпер завоевал не только уважение коллег-киноматографистов, но и существенно увеличил свой аппаратный вес в кругу студийных воротил. Спорить с ним, по поводу назначения кого-либо на роль, теперь не решался никто. Но у этого достижения оказалась оборотная сторона – актеры, обладающие попсовой популярностью, но не блистающие серьезными творческими успехами, стали бояться ходить к нему на пробы. Говорят, даже если Том их сам приглашал.
Ходили страшные слухи, что на площадке Трюмпер может запросто опустить любую знаменитость только из-за плохого владения системой Станиславского. Правда это или нет, толком никто не знал, но в итоге, за Томасом закрепилась устойчивая репутация высоколобого режиссера-интеллектуала, снимающего скучное авторское кино, с никому неизвестными людьми в главных ролях.
Именно таким, по мнению таблоидов, и был фильм, над которым Томас Трюмпер работал в данный момент. На чем основывалось это мнение, Билл так и не понял. Сценарий, попавший к нему в руки, был каким угодно, но только не скучным.
Билл отложил ноутбук и взял лежащую рядом рукопись. Он осторожно провел пальцем по титульному листу, словно пытаясь разгладить невидимые складки на отпечатанных страницах. “Мой вездесущий призрак”. Красивая и грустная история о безответной любви молодого художника к прекрасному юноше.
Каулитц улыбнулся. Вдруг представилось, как эффектно, на большом экране, он сводил бы с ума главного героя картины. То вдохновляя его на создание шедевра, то погружая его в ад страданий и ревности, постепенно подводя его к самоубийству… Билл знал, что на роль жестокого объекта любви точно еще никого не нашли, иначе ему бы не прислали рукопись из актерского агентства. Но вот интересно, а кто-то уже назначен на роль романтичного художника?.. Кто должен влюбиться в его экранную копию?
То, что Трюмпер оказался и сценаристом и режиссером фильма, объясняло тот факт, почему к Биллу попала именно режиссерская версия сценария. Как понял парень, штудируя другие рукописи, обычно кинодраматурги не прописывают в своих текстах такие вещи, как движение камеры, подробное описание героев, марки машин персонажей и прочие детали, независящие от них. У режиссера может оказаться совершенно другое видение – актер может быть не похож на прописанный типаж, камера может двигаться в другую сторону, а марки машин будут зависеть от хорошей работы специалиста по product placement. Том же смело, без каких-либо оговорок и вариантов, указал не только то, что главный герой передвигается на темно-зеленом Aston Martin DB4 шестьдесят второго года выпуска, но и то, как выглядит объект его страсти и вожделения: “красивый стройный юноша лет восемнадцати – двадцати, не брутальный, с длинными черными волосами, большими карими глазами, на лице присутствует пирсинг (немного) и родинки, на теле есть несколько татуировок, активно использует косметические средства для подчеркивания своей внешней привлекательности”.
Когда Каулитц первый раз прочитал это описание, то подумал, что кто-то коротко пересказал его словесный портрет. Такое совпадение оказалось прекрасной наживкой. Мысль о том, что ему даже не надо как-то специально гримироваться, чтобы пройти пробы, не отпускала парня. Правда, сам персонаж, так сильно похожий внешне, был абсолютной противоположностью Билла. И нельзя сказать, что это его не беспокоило. Сможет ли он достоверно все это изобразить? Да, он знал, что многие в модельном бизнесе считают его стервозной сволочью (иногда для этого были основания). Однако то, что было необходимо для карьерного выживания, совершенно не являлось частью его природного естества.
Вот и сейчас, помещая себя в предложенные автором декорации, он не мог представить себя, издевающимся над безнадежно влюбленным в него человеком. Тем более, настолько неординарным и интересным, как главный герой предстоящей картины. Конечно же, он мог отказать назойливому поклоннику (как и у героя фильма, у Билла они встречались чаще, чем поклонницы), но для того чтобы так топтать человеческие чувства, надо быть просто каким-то отморозком, лишенным нервных клеток. Не иначе как, автора фильма в детстве не долюбили или, возможно, он пережил что-то подобное в жизни.
Кстати… Трюмперу нельзя было отказать в определенной смелости. Какой бы ни была модной тема, но далеко не всякий режиссер стал бы снимать фильм на радужные мотивы. Сложно будет потом, после всего этого, отделаться от слухов о собственной гомосексуальности. А может это и не слухи?.. В сети об этом ничего сказано не было, но, по собственному опыту, Билл знал, что в сеть попадает далеко не все. Может быть, Томасу Трюмперу и не надо ничего скрывать о своей природе?..
Каулитц на мгновение задумался, взвешивая все за и против. Было неприятно это признавать, но слова продюсера все-таки заставили его прикидывать свои силы. Что если это дело ему не по зубам?.. Да нет… Надо гнать эти мысли прочь. До настоящего момента, ему всегда все удавалось в жизни. Чего бы он не захотел. А значит и сейчас все прокатит. Или он не Билл Каулитц.
Парень взглянул на настенные часы. Было уже половина первого. Поздновато для звонка, но лучше не откладывать…
– Алло, Эрика, привет. Это Билл Каулитц. Прости, что так поздно, надеюсь, я тебя не разбудил… Замечательно… Я по поводу сценария. Мы можем встретиться? Завтра… ну, например, в пять вечера… Нет, не у тебя, я не хотел бы пока там светиться. Давай на нейтральной территории?.. О… Супер. Договорились… И еще, я попрошу тебя… С Дэвидом мы этот вопрос пока не обсуждаем. Он против, а я не хочу, чтобы мне кто-то мешал…
