– Хорошо. Теперь, где и при каких обстоятельствах…

– На студии, на кастинге у Томаса Трюмпера. Он, среди многих других, пробовался на одну из главных ролей в фильме “Мой вездесущий призрак”. Собственно, как и я…

– О чём это кино?

– О художнике, влюбленного в юношу.

– Фильм о геях?

– Ну, да…

– По-вашему, он – гей?

– Кто? Голландец?.. Ну, по крайней мере, я слышал собственными ушами, как он высказывался на предмет своей сексуальной связи с… другим мужчиной. Как он себя идентифицирует сам, я не знаю. Мы практически с ним не общались.

– Вы, как претендент на роль, заполняли какую-либо анкету на студии?

– Да, конечно. И он заполнял тоже. Как и все…

– Там была графа “контакты”?

– Да, телефон и электронная почта. Анкеты собирала помощница режиссера – Эмма.

– Хорошо… Я так понимаю, его не отобрали на роль…

– Не совсем так… Сначала отобрали меня и его. Потом режиссер отбирал уже среди нас двоих. И, после нескольких проб и репетиций, остановился на моей кандидатуре.

– Почему? Для этого были какие-то особенные основания?

– Ээээ… Что вы имеете в виду? Оказался ли я лучшим актером?

– Да.

– Не думаю, что режиссер руководствовался этим принципом. Скорее, я подошел по внешности.

– На этих пробах… голландец как-то демонстрировал вам свою неприязнь? Ну, там, знаете…

– Знаю. Нет, не демонстрировал. Он вообще вел себя предельно спокойно и нейтрально. Словно не сомневался, что роль получит он.

– Значит ли это, что он не ожидал, что отберут вас? И когда вас всё-таки отобрали, он как-то реагировал?..

– Дело в том, что… я был с режиссером наедине, когда он сообщил мне о своем решении. И я не видел, как отказывали голландцу. Чего он ожидал, а чего нет, сказать не могу… Также как не могу знать, насколько основательны были его претензии на эту роль…

Сказав это, Билл задумался. Вчера все произошло так внезапно и быстро, что они с Томом толком даже не успели поговорить. Если только не считать разговором тот набор междометий, который они использовали во время любви. А вопросы, когда-то возникшие в голове у Каулитца, тем не менее, до сих пор без ответов.

– А потом, где еще вы с ним пересекались?

– Он как-то оказался вместе со мной в уборной одного ресторана на окраине… Обвинил меня в том, что я получил роль… не совсем честным путем.

– Не совсем честным?.. Он что-то конкретное имел в виду?

– Мммм… Да. Он предположил, что роль мной получена через постель.

– Оу… Заранее приношу извинения за подобный вопрос, но для дела будет лучше, если я его всё-таки задам… Его подозрение… обвинение имело какое-то основание?

– Если вы пытаетесь спросить, спал ли я с режиссером, чтобы получить роль, то… Скажем, это не в моих правилах, поступать подобным образом.

– Понятно… Он вам угрожал?

– Дал мне понять, что его такой расклад не устраивает, и чтобы я “берегся”…

– А после этого вы его еще где-нибудь встречали?

– Да, – брюнет вздохнул, допрос его утомил, – вчера я был в Немецком театре на “Короле Лире” и когда, по окончании, шел к машине, увидел его сидящим на скамейке рядом с театром.

– Охренеть! Ты ходишь в театр? – вмешался Йост, – С каких пор?

– Да, хожу и что? – Биллу не понравился тон продюсера.

– Да ничего, просто никогда раньше не ходил… А с чего бы?..

– С ничего бы. Какая разница? Хожу и всё…

– Прошу прощения, давайте вернемся к делу, – прервал намечавшуюся перебранку Дирк, – он вас видел?

– Да. И видел, что я его видел.

– Он там случайно оказался, как думаете? Или, возможно, следил за вами?..

– Не знаю… Но… Он мог там оказаться и независимо от меня.

– Почему вы так считаете?

– Потому что на сцене шел спектакль в постановке Томаса Трюмпера.

– Ты был на спектакле Трюмпера?! – Йост даже присел от удивления, – Ты что, кому-то проспорил?..

– Не ори… Да, был… Где и почему я бываю, никого не касается…

– Трюмпера… Это ведь тот режиссер, что должен снимать фильм, – словно про себя сказал Дирк, – в этот раз он вам что-нибудь сказал?

– Нет, мы не общались. Я сел в машину и уехал… И, насколько я могу судить, за мной он не поехал.

– Хорошо. И больше вы его не видели?

– Нет.

Сыщик убрал ручку и блокнот во внутренний карман пиджака и поднялся со стула. Дознание, если это можно было так назвать, подошло к концу.

– Вы будете его искать? И что потом? – поинтересовался парень.

– Скажем так, я постараюсь установить его личность. Формально, он не нарушал закон, а доказать его угрозы, если они были сказаны без свидетелей, достаточно проблематично… Но если мы будем знать его имя и адрес, то это уже, в некотором роде, делает нас сильнее.

– Хорошо… Делайте, что считаете нужным. Мне кажется, вы преувеличиваете угрозу, но спорить я на эту тему не буду… И охрана мне здесь тоже не нужна…

– Как не нужна, – уже двинувшийся к выходу Йост резко притормозил, – ты в своем уме?.. А если этот упырь…

– Повторяю, здесь мне охрана не нужна, – повторил Билл более твердо, – если мне надо будет выбраться, например, на какую-нибудь встречу или мероприятие, то я готов позвонить… Не более… И то, если я посчитаю нужным это сделать. А так, у меня насыщенная личная жизнь, и мне не нужны лишние свидетели… Всё, вопрос закрыт!

***

Закрыв за утренними пришельцами дверь, Билл вернулся к Тому. Тот спал безмятежным сном ребенка. Словно ничего и не произошло. На часах было уже около одиннадцати часов – не так уж и рано, если разобраться. Каулитц подкрался к режиссеру и очень тихо и осторожно поцеловал его в нос. Трюмпер смешно поморщился во сне и провел рукой по лицу. Билл беззвучно засмеялся, ему было жутко приятно смотреть на спящего, такого теплого и уютного Тома. Вдруг подумалось, что хорошо бы…

– Доброе утро, малыш… Значит мне ничего не приснилось? – серьезные и немного грустные глаза мужчины смотрели на него не отрываясь.

– А ты бы хотел, чтобы приснилось?