В порту стояли сразу два угольщика, причем оба принадлежали независимым капитанам. Как раз то, что нужно. Шел Григорий сюда вовсе не бездумно. Иное дело, есть ли у них потребность в моряках и найдет ли он боцманов с тех калош. Ну вот не производили они впечатления красавцев, рассекающих морскую гладь, даже в его радужно восхищенных глазах.

– Тебе чего, малец? – приметив его, поинтересовался трактирщик.

Высокий крепкий мужчина за стойкой протирал относительно чистым полотенцем очередную рюмку. На парня он взирал с явным недоумением. Шпана, конечно, захаживает к нему, не без того. Но этот не похож на ступившего на кривую дорожку.

– Здорово, Кирилл Степанович, – сняв картуз, поздоровался Григорий.

Вообще-то, ломать шапку перед этим типом, не по чину. Трактирщик, да еще и наверняка не поднявшийся выше третьей ступени. Но Топилин решил потешить его самолюбие, просто потому что нуждался в его помощи. А этот если и не поможет, то, глядишь, и городового не позовет. Это в крупных городах полиция с наступлением темноты не суется в порт. В Морозовске все попроще и вес полиции куда больше.

– Знаешь меня? – вздернул бровь трактирщик.

– А то как же, чай, городской.

– Ну-ну, – явно польщенный, многозначительно произнес тот. – Так чего надо-то? На продажу чего приволок? – кивая на мешок, поинтересовался трактирщик.

– Не. Я на корабль наняться хочу. Не поспособствуете советом, к кому обратиться?

– Эка. Ты бы сначала заказал чего, а там уж и совета испрашивал.

– Да у меня денег-то всего двадцать копеек. Как присоветуете боцмана, так я и расстараюсь, его угощу, и вам прибыток малый сделаю.

– Ох горе мне с вами, неслухами малолетними. Вишь, в углу сидит здоровенный детина?

– Ага.

– Боцман с угольщика «Морж». К нему и ступай.

– А он справлялся о найме?

– Да у вольных всегда не хватает моряков. Это дело известное. Так что должно выгореть. Опять же, боцман со второго корабля пошел курочек топтать. А других кораблей у нас в порту и нет.

– Понял. Благодарствуйте.

– Ага. Как уговоришься, кликни полового. Он на твои двадцать копеек и принесет угощения. Не боись, малец, все будет без обмана. Ступай с богом.

Григорий похрустел шеей и двинулся через просторный зал на дюжину столов в нужном направлении. Остановился перед дюжим мужиком с пышными усами и бакенбардами, увлеченно грызущим соленые баранки, и помял в руках картуз.

– Ну, чего стоишь, как истукан. Сказывай, чего надо, или проваливай, – произнес боцман и отпил пиво из большой стеклянной кружки.

– Дядечка, я матросом наняться хочу. Нет ли у вас на корабле мест свободных?

– Эка. Вот так сразу. Возьмите меня в моряки. А что ты умеешь, малец?

– Я только недавно прошел посвящение, но к наукам способен.

– Способен он. Ну покажи, какой ты способный. Ну чего стоишь истуканом? Суть свою покажи.

– А. Ну да, – спохватился Григорий и предоставил боцману доступ.

Ступень – 0.

Опыт – 90/2 000.

Свободный опыт – 2.

Избыточный опыт – 0.

Свободные очки характеристик – 0.

Сила – 1,22.

Ловкость – 1,21.

Выносливость – 1,25.

Интеллект – 0,99.

Харизма – 1,05.

Умения – 3.

Навыки – 1.

– Хм. А говоришь, способный, – с недовольной миной произнес боцман.

– Дядечка, ты на Разумность не гляди. Там всего-то единички не хватает. Но я быстро доберусь до первой ступени, – с самым искренним видом заверил Григорий.

Чтобы не вызвать подозрений избытком свободного опыта, Топилин практически весь вогнал в рост ступени, распределив очки между умениями. Правда, показатели все одно не впечатляли. Нет, если взять во внимание, что это результат всего лишь неполного дня, то оно конечно. Вот только говорить об этом как-то не хотелось.

– Ладно, сынок. Твое счастье. Есть у меня свободное место. Быть тебе моряком на нашем «Морже».

С этим словами боцман выложил на стол свою кожаную сумку и извлек из нее уже готовый бланк договора и перьевую ручку-самописку. Дорогая вещь! В лавке стоила целых полтора рубля.

– Как звать-то?

– Рудаков Борис Петрович, – без заминки представился своим прежним именем Григорий.

– Ага. Ну так, стало быть, и запишем, – вписывая имя, произнес боцман. – Читай и подписывай, – протянув ему бумагу и ручку, велел наниматель.

Григорий начал было читать, но под внимательным взглядом бывалого моряка ему стало как-то неуютно. Словно недоверие ему выказывает, по привычке вчитываясь в каждое слово и вглядываясь в запятые. Да и чего он там хочет рассмотреть и понять? Смысл все одно ускользает и не задерживается в голове. Не он первый, не он последний. Тем более, что договор явно стандартный.

Поставил свою подпись, отдал бумагу теперь уже своему начальнику. Обернулся и, найдя взглядом полового, подал ему знак. Тот, уже проинструктированный трактирщиком, вскоре появился с подносом, на котором примостились два кувшина с пивом да блюдо с солеными баранками. Боцман на это только степенно кивнул, явно одобряя действия подчиненного.

– Гаврюшев.

– Я.

– Спиридонов.

– Я

– Топилин. Так. Кто знает, где Топилин? – Учитель обвел класс внимательным взглядом. – Гаврюшев, вы же соседи.

– Так не знаю я, где он. И вечером вчера гулять не вышел, и сегодня я его не видал. Тетку Марфу спросил, так она сказала, чтобы шел в школу, не до меня ей.

– Так может, он вчера посвящение прошел, – предположил один из ребят.

– При чем тут посвящение? – удивился учитель.

– Клим Васильевич, Гришке вчера плохо стало. И голова кругом, и тошнило сильно. Думали и вовсе помрет. Почитай, все от страха разбежались, – сверкающий фингалом паренек с явным неодобрением обвел взглядом класс. – А он ничего. Оклемался. После еще и Верхолету морду начистил.

– А может, он одаренный? – чуть не с придыханием произнесла сидевшая за первой партой девчушка.

Все знали, что она по Гришке сохнет, да только он на нее внимания не обращал. Правда, и сам не обижал, и другим в обиду не давал. Сказывал, что она его друг и коли кто что удумает, башку оторвет. Потому как за друзей он горой.

– Скажешь тоже, одаренный. Это в нашей-то рабочей слободе? – хмыкнув, возразил все тот же подросток с подбитым глазом.

– Тихо, – хлопнув ладонью о столешницу, пресек учитель поднявшийся было гомон. – Все сидим тихо. Я сейчас вернусь.

Выйдя из класса, он направился прямиком в кабинет директора. Тот обычно уроки не вел, взвалив эту почетную обязанность на своих подчиненных. Разве только подменял кого в случае болезни. Все ведь люди и под богом ходят. Но на рабочем месте присутствовал всегда. Мало ли, вдруг нужно будет кого из учеников провести через посвящение? Никто, кроме него, в этой округе талантом характерника не обладал.

– Позволите войти, Вильгельм Альбертович? – постучавшись, приоткрыл дверь учитель.

– Разумеется, Клим Васильевич. Что-то случилось? Почему вы не на уроке?

– Дело в том, что Топилин Григорий сегодня не явился в школу. Дети говорят, что ему вчера было дурно и его даже стошнило. А потом он полностью оправился и даже дрался с мальчишками.

– Думаете, он одаренный? – тут же подобрался директор.

– Вывод напрашивается сам собой, но…

– Понимаю. Однозначно это утверждать нельзя. Вот что, пригласите-ка ко мне Уступова, – поднимаясь со своего места, попросил директор.

И, уже не глядя на отправившегося к выходу Васина, подошел к открытому окну. Осмотрел школьный двор и, приметив движение у одной из хозяйственных построек, позвал:

– Егорыч!

– Да, Вильгельм Альбертович, – тут же отозвался появившийся в дверях мужчина средних лет с окладистой бородой.

– Разводи пары, мне нужен паромобиль.

– Сами поедете или мне сбираться?