– Эх, сейчас бы пельменей, да горячих, да с уксусом, – мечтательно протянул кучерявый черноволосый Коля, в своё время и затащивший Кузю в Германию. Сам-то он давненько туда катался, привозя подержанную или неисправную бытовую технику. Немец он что, сломалось – выкинул. А наш умелец перепаял пару транзисторов с диодами, и всё, снова в работе стиралка али магнитофон какой. Вези в Смоленск да продавай. Немецкая, мол, техника, неубиваемая.
Народ с удовольствием начал обсуждать любимые способы потребления пельменей. Я тоже выдвинул на суд общественности свою версию. Жареные, да со сметаной, а в неё, родимую, еще и соевого соуса намешать. И тогда за уши не оттащишь. Пельменная тема покоробила только нашего инженера. Что-то он такое вспомнил и заголосил:
– А где Владик-то? Собака лесная.
– Дак ведь дежурит, видать на заявку убёг. Ты чего злишься-то?
– Прихожу на той неделе, включаю чайник кипятить, а дух пельменный так и стоит. Этот дятел Владик на дежурстве пельмени в электрочайнике варил. Тесто на тен налипло, еле отодрал.
Стены трясутся от хохота пятнадцати лужёных глоток. Владик, это, конечно, тот ещё чудик.
– Это ладно, – говорю, – я как-то пораньше пришёл, а наша дверь открыта. Захожу, никого. Сижу за столом, журнал заполняю, как вдруг слышу храп. Меня чуть инфаркт не хватил. Никого же нет. Оказалось Владик залез в свой шкафчик настенный, закрылся изнутри и дрыхнет.
И снова ржач.
– Да тише вы, – Николаич смеётся, но за обстановкой следит, – а то ещё припрутся от начальства нас успокаивать.
И тут же добавляет свою лепту в общее веселье по поводу раздолбайского техника.
– А как он из Демидова в поход ходил. До Смоленска пёхом.
– Да ну, на фиг, – бригада не всему верит.
– Реально, – поддерживаю Александра Николаевича, – я его участок обслуживал, пока он в отпуске. Прихожу в Успенский собор на заявку, а там Владик под иконами поклоны бьёть. Ты, спрашиваю, чего тут? Благодарю Бога за удачное окончание моего похода, отвечает. Чего за поход? Доехал, говорит, на электричке до Демидова, а оттуда пешком по компасу в Смоленск вернулся. Очумел совсем, что ли? Это ж сотня кэмэ. Ты как ночевал-то? А в лесу у костра, отвечает. В плащ-палатку завернусь и сплю. А еду чего, с собой таскал? Ага, говорит, буханку хлеба, шоколадку и пачку с чаем да котелок. Махнул я на него рукой, да полез по иконостасу наверх неисправности искать. Там за иконостасом специальные лестницы и галереи сделаны. Как наверх залезешь, так очко на минус. Уж сильно высоко. Смотрю, а до окон, что по куполу устроены и нет никаких мостков. У сопровождавшего меня чудака в рясе спрашиваю, а как, собственно, эти самые окна обслуживать. А наш Владик, говорит, перепрыгивает на окно и там по ним лазает. Такую мать, там метров пятнадцать высоты. Стоять и то страшно. А этот царь обезьян ещё и скачет.
Виталик, квартирный техник, после очередного тоста внёс свою лепту в байки. В старой «сталинке», над магазином «Спорттовары», какой-то новый русский выкупил две «трёшки на площадке.
– Так у него детёнок по хате на аккумуляторной машинке катается. Места чёрти сколько.
– Это не там где попугай вечно фольгу на окнах склёвывает? – вопрошает Серёга, высокий русобородый обладатель диплома о высшем образовании и несносного характера.
– Ага, я уж задолбался их просить, чтоб не выпускали из клетки эту пернатую сволочь, – возмущается Виталик. А Серёга ударился в воспоминания про один из «подъемов». Квартира поздним вечером потревожилась и не берётся. Помощник дежурного берёт Серёгу с собой, и едут перезакрывать. Хорошо, что помдеж вовремя вспомнил, что что-то с той квартирой не так.
– Он дверь аккуратно так приоткрывает, смотрим в хату, а в конце коридора в темноте вдруг загораются два здоровенных зелёных глаза. То ли ротвейлер, то ли дог, и это чудо-юдо несется к дверям, только когти по полу стучат. Еле успели дверь захлопнуть.
– А Ростик, из группы задержания, слышали, что на хате в Киселёвке недавно учудил, – вниманием всех вновь завладел Виталик, – хата сработала, менты открыли, а она всё равно не берётся. Меня привозят, поднимаю телефонную трубку, а там тихо, ни гудка. Звоним на КРОСС, а там говорят, что отремонтировать смогут только утром. Помдеж Ростика оставляет квартиру охранять. Тот как слон довольный, мол, всё раньше под дождём магазины сторожил, а тут такая лафа. В хате, в офигенном кожаном кресле. Закрыли его там и уехали. Под утро дежурный Ростика по рации вызывает, а в ответ тишина. Приезжают на хату, а он на полу валяется, облевался весь. Скучно ему, видишь, стало, полез стенку обследовать и нашёл бар. А там что душе угодно, виски, ром, джин, коньяк да «Мартини». Ну, этот придурок и взялся пробовать всего помаленьку. Еле растолкали.
– Давно это было, – это Константиныч, наш аксакал. Он помнит те мохнатые времена, когда отдел был один на весь город. Не было разделения по районам. Обретался тогда пульт в подвале на Большой Советской, а группа задержания не болталась по городу, как сейчас, а сидела на попе ровно в отдельной комнате, ожидая тревоги. Вот тогда набившись в желтый «бобик» летели бойцы через весь город на задержание. А если нужно было привезти на объект «хозоргана», помощник дежурного расчехлял во дворе «Урал» с коляской, и, не смотря на погоду, дождь, снег или град, вёз бедолажных продавщиц на объект. Эти поездки они запоминали на всю жизнь.
– Под охраной стоял магазин «Бережок»…
– Погоди, Григорий Константиныч, Бережок ведь на Николаева, недалеко от «Тихого дворика», как он мог у нас в Промышленном отделе под охраной стоять? – ну не мог я не вставить свои «пять копеек». Старикан только отмахнулся:
– Не знаю, что там у вас на Николаева, а «Бережок» вон он, в начале Румянцева. На нём буквами в половину твоего роста написано «Бережок» Так вот, обслуживал его Валера, тот ещё раздолбай. Обследовал как-то начальник пульта магазин и нашёл там массу всяких косяков. В том числе и не прибитые, соплями висящие провода в подвале. Дал разгону на планёрке и отправил Валерчика косяки исправлять. Тот в сопровождении директрисы спускается в подвал и начинает чего-то там делать. А в подвале сыро и стенки просто отмокают. Стремянка магазинная была никакая, шаталась, и пришлось Валерке опереться двумя руками на стену. Его током и шандарахнуло. Видать где-то коробка от воды коротила. Снесло его со стремянки, благо упал на какие-то мешки с крупой. Лежит-не дышит, только яйцами колышит. Директриса хватает бутылку какого-то плодового пойла, срывает пробку и ему в рот, что твою соску. Валера пузырь в три глотка высосал, открывает глаза и хрипит «Ещё».
Перекрывая всеобщее ржание, говорю, что да, хорошая стремянка это важно. Кузька, паразит, ржёт:
– Мне в УВД рассказывали, как ты человечка из монтажной группы управления на пол в вестибюле уронил.
– А ты попробуй удержать чудака в семьдесят килограмм, падающего на тебя вместе с разъезжающейся в стороны стремянкой. Хера нам тогда понадавали лестниц, проводами увязанных. Вот там ПВСина и лопнула, он с высоты метров двух на мраморный пол и ухнул. Зато после в неделю ту дуру железную сманстрячили, с которой в коридорах не развернуться. Ты ж сам на ней лазил. Во, кстати, там тоже при монтаже всякой фигни много происходило. Заходим в кабинет, вроде детская комната. Сидят две бабы, подполковницы. И давай нам мозги выносить. А что это, да как, да зачем. Напарник мой, тоже Лёха, им и отвечает, что прослушку, мол, ставим, начальство приказало разговоры записывать. Вот как светодиодик загорится, так значит запись идёт. Бабы примолкли, и смотрят как мы дымовые датчики на потолок манстрячим. А у них ещё как раз и колпак сетчатый, как у микрофона. Тут одна из них и спрашивает, а почему два штуки.Стерозвук, отвечаем. Это был капут. После нашего ухода эти подполковницы устроили скандал своему начальству, то отзвонилось в Управление охраны. А утром бригадира высвистали на Соколовского и пропесочили. Вот он потом на нас орал.
В этом мире всё имеет свойство заканчиваться, и водка, к сожалению, тоже. Но русского человека с примкнувшими к нему другими национальностями, если он начал что-то отмечать, уже не остановить. Поэтому в продолжение банкета была бильярдная на «25 Сентября, море пива и дружныйне не очень музыкальный ор в караоке аппарат.
