— Мой дедушка, Жон Чанг, переехал в Америку за свободой, которой не было на родной земле. Они были мракоборцами и полюбили друг друга, а на пятую весну их годовщины, по словам деда, магия подарила им Джейкоба Тайтла, моего дядю и моего отца. Не знаю, правда это, или они заключили договор с женщинами, которые выносили им детей. Уточнить уже, к сожалению, не у кого, — на одном дыхании поделилась она, не глядя на Седрика. — Семья Тайтлов живёт в Америке, и мы летом каждый год приезжаем в гости к ним. И у моей кузины в прошлом году появилась девушка, а кузен женат на испанской ведьме. Так что я никогда не считала такие отношения неестественными.

— Я задел тебя? — Было приятно, что ему доверили личное, но появилось чувство вины, словно он вынудил её пойти на этот шаг.

— Нет, просто помогаю тебе разобраться, — улыбнулась по-доброму Чоу. — Теперь ты сможешь мне доверить свои чувства? Я помогу.

— Наверное, мне стоит пока что подумать над этим самостоятельно. — Их дежурство подошло к концу, теперь список надо было отнести декану. — Спасибо, Чоу. Я отнесу сам, а то совсем не помогаю тебе, а ты ещё успеешь в Хогсмид.

Лер глубоко вдохнул уже холодный по ночам воздух и медленно выдохнул. Сегодня они с Седриком репетировали танец, и он чувствовал, что что-то изменилось. И мужчина в теле юноши понимал, что его новая оболочка и эта прожитая жизнь отпечатались на нем. Сгладились углы, он так привык к этому миру, что уже едва ли мог представить, что когда-то всё было иначе.

То, что происходит сейчас, его появившиеся чувства внесли смуту, запутав некогда понятный ход вещей. Сегодня он понял, что староста его факультета, безумно красивый, добросердечный и смелый парень, тоже запутан, точно так же, как и он сам. И ни возраст, ни прошлое, ни будущее, разделяющее их уже не остановит эту появившуюся тягу друг к другу. И смотря прагматично с высоты накопленного жизненного опыта он чётко знал, что тут два пути. Первый — кинуться в омут с головой, и если повезёт, то будет всё, что так хотят влюблённые, а не повезет, то так тому и быть. Или второй — это когда всё перечёркиваешь на корню и не даёшь себе шанса воплотить желаемое в жизнь, а потом остаток лет жалеешь в минуты хандры. Последний — самый понятный путь, на самом деле всегда легче первого, несмотря, что тот даёт шанс, что всё будет хорошо. Но когда первый путь идёт не по плану, то получается гораздо больнее. Дилемма заключалась лишь в одном, на самом деле — понять, готов ли рискнуть Седрик, так как сам Лер был уверен, что рискнуть стоит.

Сегодня после ужина они репетировали танцы в Выручай-комнате. Нетрудно догадаться, что та имела то же внутреннее убранство, что и в случае с первым оборотом Лера в лису. Только в этот раз было больше пространства в центре. Заговорив пианино, они разучивали вальсы. А в воздухе между ними витало что-то неоднозначное, такое, что почти осязалось, благо, что не искрило.

— Сегодня я получил посылку, — начал до этого молчаливый Седрик. — Тебе не кажется, что мантия из шёлка золотого паука явный перебор? — Безусловно, это был явный перебор, но Лер, прежде чем попросить об этой услуги Северуса, чуть слюной не изошёлся, представляя в этом облачении парня.

— Великолепная мантия, — кивнул он, отлично чувствуя себя на месте дамы в классическом вальсе. — Жаккардовый тяжёлый шёлк создан искусным мастером — в самый раз для чемпиона. А тёмное золото подчеркнёт цвет твоих глаз, ко всему прочему жёлтый — цвет факультета. С чёрной рубашкой и брюками эта мантия не будет казаться вульгарной на балу. Чёрный тебе подходит, твоя кожа с ним выгодно контрастирует. — В своём монологе он восхищался в равной степени как нарядом, так и самим Седриком.

Парень, не зная, как это прокомментировать, сбился, а Лер по инерции сделал шаг вперёд и уткнулся носом тому в ключицу. Секундные объятия резко ударили по гормонам, сердца у обоих забарабанили, как крылья пойманной в клетку птицы. Они синхронно отступили на шаг в лёгкой растерянности.

— Ты такой низкий, — брякнул первое, что пришло в голову, Седрик.

— Мне просто пока что четырнадцать, — оправдался юноша и потянулся рукой к ноющей шее.

Его частые смены формы действовали на мышцы, словно он усиленно занимался спортом. Этот эффект преследует всех анимагов, которым часто приходится оборачиваться.

— Тебе и правда не помешает массаж, — заметил Седрик, мысленно подметив, что этот лис явно где-то бегал последние недели.

— Определённо, — согласился он. — Но точно не сегодня.

— Почему? — От Лера не ускользнуло выражение лица Диггори, там читалась толика облегчения вперемешку с искренним любопытством.

— Массажное масло, может, тут и найдётся, но точно просроченное, — без задумки нашёл ответ. «Красавчик, я ведь не железный. Твои руки расплавят мне мозги в жижицу. Зря я, может, и сказал тебе о массаже? Но теперь соблазн слишком велик». — В следующий раз возьму своё аромамасло для медитаций, оно подойдет, раз ты не против размять мне спинку. «Лер, не кокетничай с ним! Это плохо закончится», — мысленно предостерегал себя.

— Как скажешь. Тогда завтра?

«Инициатива наказуема. Где-то я слышал такое, сам напросился. Думаю, ты не сильно удивишься моему стояку. Я ведь достаточно дал понять, что считаю тебя привлекательным?» — Лер согласно хмыкнул, решив промолчать, дабы не спугнуть. — Сейчас проверю коридор. — Не таясь, он развернул пергамент, привлекая любопытство Седрика. — Интересная вещица, да? — Частично он хотел впечатлить парня, ему нравилось раскрываться перед ним, а частично решил вновь показать, что хочет доверять. — Нас на ней не видно, так как создатели карты не знали об этом месте.

— Я скоро перестану удивляться. — Несмотря на слова, парень восхищённо потянулся к карте, вертя её и так и эдак. — Эта вещь тоже из подземелий Салазара?

— Ты серьёзно считаешь, что я не пошутил насчёт Тайной комнаты? — Вопрос с явным подвохом. «Может, я перестарался, и он теперь вспоминает прошлые наши диалоги и все мои слова возводит в абсолют? — Лер занервничал. — Интересно, что он подумает, когда после разбирательств с директором в «Пророке» напишут о Тёмном ритуале в подземельях? Он же сложит дважды два. Как минимум придётся объясниться, может, даже прибегнуть к думосбору. А то очерню свою репутацию, а не Дамблдора». Лучшее, что можно было сделать, так это говорить правду или молчать. Так как Лер не стал бы врать близкому человеку, а к Седрику он прикипел уже всей душой. — И что значит «тоже»? — спохватился парень.

— Не один ты весь такой таинственный, — заюлил Седрик, растерянность в глазах Принца ему доставила массу удовольствия. «Не тебе одному выбивать меня из колеи. Так-то!» — и улыбнулся своим мыслям; его чувство гордости было забавным для него самого; он сравнивал эти ощущения, словно его замок из песка получился выше и на одну башенку больше. — Ты, видимо, не заметил, но на внутреннем кармане мантии вышита чужая фамилия нитками в тон.

— Я думал, ты сочтёшь это продолжением долгоиграющей шутки, — улыбнулся Лер, ему нравилось ходить по тонкой грани, не говорить точно, но он понимал, что рано или поздно Седрику придётся рассказать правду. Особенно в том случае, если он ответит на его чувства. А Лер очень хотел, чтобы это оказалось взаимным. — Главное, не хвастайся другим, не думаю, что кто-то в здравом уме поверит, что шестикурсник на балу танцевал вальс в мантии Салазара. — Шуточное злорадство в голосе Лера возымело успех, и они оба посмеялись, выходя в пустой коридор.

— Главное, что я так считаю, — решил стоять на своём Седрик. — А ещё я знаю, что без причины ты не врёшь, чаще не договариваешь. Но если, предположим, не будем утверждать, — говорил он шёпотом на всякий случай, — если мантия и правда из Тайной комнаты, почему я удостоился такой чести? Я чувствую себя должным, даже если это просто мантия на заказ, ты должен это понимать, даря такие дорогие подарки.

— Признаю — переборщил, — не скрывал Лер. — Но, во-первых, я не прошу что-то взамен; во-вторых, это моя личная инициатива; в-третьих, меня это не обременяет; и, в-четверых, считаю, что ты достоин этого подарка.