— Ты сам-то не пожалеешь? — улыбка Гарри вышла вымученной. — Этот шанс для нас —точно не из жалости? Я хоть немного в твоём вкусе?
— Как ты живёшь с такими комплексами? — Северусу совсем не нравился настрой мужчины, но он знал о его детстве и понимал, что Поттер — такой же недолюбленный ребенок, как и он сам, и что таким, как они, сложно поверить в искренность взаимных чувств.
— У меня нет комплексов, — возмутился Гарри. — Но… Ты прав, я расклеился.
— Рядом со мной или в последнее время?
— Рядом с тобой я чувствую себя мальчишкой, — кивнул он, соглашаясь.
— Потому что ты почему-то превозносишь меня в своих фантазиях, при этом напрочь забывая о своих достоинствах. Тебе уже не пятнадцать, а я не злой декан Слизерина. Если я на тебя смотрю без призмы твоего прошлого, то ты меня воспринимаешь именно через неё, так что я хочу съехать. Нам не нужно спешить и, надеюсь, это смешное расстояние между нами поможет тебе перестать зажиматься, и ты сможешь чувствовать себя увереннее. Я, если честно, вообще не понимаю, почему ты так вцепился в меня, но отговаривать не собираюсь, — от его последних слов Гарри немного расслабился. — Мы вместе, и ты определенно в моём вкусе. К тому же, считай, мы уже состоим в древнем брачном ритуале, где один умрет сразу же вслед за другим.
— Это вообще-то минус, — Гарри неосознанно потянулся к лицу мужчины, убирая выбившуюся прядь. — Можно я тебя поцелую?
Но Северус сам накрыл его губы, убеждая, что переезд никак не повлияет на их будущее. В конце концов, если у них всё получится, Поттер и сам может переехать к нему. Занимать Блэк-хаус им двоим было бы странновато, особенно когда Эдвард закончит Хогвартс и начнет свою практику в министерстве. Он, конечно, подросток, но, с другой стороны, парню исполняется восемнадцать и он явно не обрадуется Северусу в своём доме. Губы Гарри были мягкими, а дыхание частым, его руки блуждали по плечам и шее мужчины. Он отказывался контролировать своё возбуждение, отдаваясь моменту без остатка, словно боясь, что подобное может больше не повториться. Северус не врал, говоря о том, что Гарри желанен. Может магия, которая связывала их, подталкивала его, усиливала их потребность друг в друге? Снейп понимал, что спешить нельзя, и сам же нарушал свои принципы, притягивая Поттера ближе. Гарри судорожно втянул воздух, когда на какой-то короткий момент они разорвали поцелуй. Его губы были влажными, и Северус представил, какое ещё применение можно найти им. Он не помнил, как они поднялись, как Гарри оказался прижатым к барной стойке и, под напором Снейпа, вынужденным усесться на неё. От еще одного, жаркого и лишающего рассудка поцелуя их отвлёк Драко, издавший какой-то совсем неразборчивый звук, так и застыв в дверном проёме.
— Мы… То есть… Мы выбирали, что заказать на обед, — пытаясь выровнять сбившееся дыхание, нелепо оправдывался Поттер, все ещё ощущая на своих бедрах горячие следы от рук стоящего рядом мужчины.
— Мы встречаемся, — просто просветил Северус, посматривая на влажные и припухшие от поцелуя губы своего партнёра. Да, мысленно Снейп ещё вчера, во время их свидания, начал называть Гарри именно своим «партнером», ведь по сути именно в таком статусе они и находились друг для друга.
Драко благоразумно не стал ничего комментировать, это его не касалось, а впечатлений за сегодня ему и так хватит ещё на пару лет вперёд. Этот Поттер когда-нибудь сведет его в могилу, подумал он, а потом достанет обратно… Выражение «только через мой труп» окончательно потеряло для Малфоя свою значимость.
Северус, как и планировал, съехал в понедельник, но воскресенье, когда у Гарри был выходной, они провели вместе. Мужчина обещал, что будет на связи и официально назначил свидание на субботу, но уже в среду проверял входящие сообщения каждые пару часов. Их переписка была скорее рутинной, но обоим приносила успокоение: Поттер рассказывал ему о своем дне, о том, что происходит в школе, чем он занимается после работы, что заказывает на ужин, даже присылает какие-то картинки с шутками или видео с животными, которые у Снейпа вызывают улыбку напополам с чувством непонимания. Зачем ему эти милые, забавные кролики, котята, лисички, собачки? Но он воспринимал это, как часть традиционной мобильной переписки. Он помнил, что раньше в письма вкладывали открытки, колдофото или лепестки цветов в стазисе, а сами конверты сбрызгивали парфюмом или другими отдушками, которые можно было трактовать по-разному. От некоторых учеников его факультета он сам иногда получал поздравительные письма на Рождество, ароматизированные корицей, имбирём или елью, а пару раз — письма с запахом гибискуса от одного американца, вампира, оказывавшего ему знаки внимания. Однако дальше пары свиданий у них ничего не зашло, а потом случилось возрождение Темного Лорда и, на дружеской ноте, они прекратили общение. Тот уехал обратно на родину, возможно, даже писал ещё, но Снейпу было уже не до этого.
С Драко они тоже общались, но это была обычная переписка, в которой крестник делился информацией о своей жизни и иногда спрашивал о самом Северусе, на что тот отвечал неохотно, так как для этого ему приходилось погружаться в не самые приятные свои воспоминания. Тем не менее, младший Малфой заслуживал знать правду о тех или иных моментах прошлого. В ходе этой же переписки они пришли к выводу, что Люциус, все-таки, тоже заслуживал знать о таком невероятном возвращении бывшего друга. Каким бы надменным и скользким человеком он ни был, Малфой старший до последнего прикрывал крёстного своего сына: он знал, что Снейп состоит в Ордене, но несмотря ни на что скрывал это ото всех. Люциус был заложником метки. Аристократ никогда не желал пачкать свои руки кровью, он боялся за свою семью и никогда не надеялся, что сторона, на которой оказались все, кто ему дорог, проиграет. Люциус одинаково ненавидел и Дамблдора, и Волдеморта. Если когда-то он последовал за Темным Лордом в качестве вассала сильного и ратующего за традиции магов волшебника, то в конце концов превратился в настоящего раба. Лидер «светлой» же стороны всегда был для Люциуса мерзким манипулятором, просто-напросто разрушавшим магический мир.
Северус, как магловоспитанный, пусть и имевший знания о магии с самого детства, рос совершенно не в тех традициях, многое об устройстве магического мира он не знал и не понимал. Оказавшись зажатым в угол, он так же, как и Люциус ненавидел обоих. Он не понимал мотивов Дамблдора, все эти его идеи о снятии статута секретности… И сейчас, когда оба были мертвы, и мир магии обрёл равновесие, Снейпу захотелось восстановить дружбу и вновь поговорить с Люциусом по душам, как когда-то, в далёком прошлом. О своих планах раскрыться перед остальной семьёй Малфоев Северус сообщил Гарри во время их субботнего свидания, когда, после похода в океанариум, мужчины ужинали в любимом ресторане Снейпа, который стали называть «их местом».
— Конечно, я пойду с тобой, — ответил Гарри. — Мог бы и не спрашивать, — горячо заверил он, наблюдая за руками мужчины, разливающими по бокалам вино. — Мы ведём переписку с Асторией — сплетничаем о детях, — в заговорщическом тоне и не скрывая улыбки поделился Гарри. — Драко, конечно же, в курсе, но он так ревностно отнёсся к этому, когда я в первый раз узнавал для Тэдди о том, что Скорпиус хотел бы на день рождения… Так что, думаю, давно пора познакомиться с леди Малфой поближе. В конце концов, мы уже обсуждаем то, как может выглядеть свадьба мальчиков, — рассказывал Поттер, посмеиваясь над своей «тайной» перепиской с женщиной.
Андромеда Тонкс, бабушка Эдварда, уже как четыре года вновь близко общается с сестрой, Нарциссой Малфой, и последние два — посещает все официальные и семейные мероприятия в мэноре. И Гарри самую малость завидовал ей, ведь, пусть время от времени его и приглашали на самые разные праздненства, когда он все же появлялся на них, мужчина чувствовал себя лишним, чужим. Поэтому из раза в раз он находил для себя новые причины отказаться, но вместе с извинениями исправно присылал подарки. Время от времени Поттер пересекался отдельно и с Драко, и с Люциусом, ведя разговор то о школе, то о детях. Однако сейчас «за» однозначно перевешивали «против», и, впервые за многие месяцы, Гарри наконец-то решился посетить Малфой-мэнор.
