Однако Гарри осознал свои желания не сразу. Честно признаться, сперва, после победы над Волдемортом ему было совсем не до Северуса. Поттер страдал от посттравматического синдрома и был вынужден пройти реабилитацию, свидетельствовать на судах, помогать восстанавливать Хогвартс и другие объекты, взять опекунство над крестником — сиротой Люпином, который сейчас уже был для Гарри совсем родным.
Постепенно кошмары стали уходить. Все, кроме одного, в котором на его глазах снова и снова умирал профессор Снейп.
Ожидалось, что, благодаря медитациям и работе с психологами, уйдёт и он, но всё становилось только хуже, и на третий год Гарри вдруг понял, что начинает получать от этих видений некое мазохистическое удовольствие, ведь это было единственной возможностью видеть Северуса, как наяву, и попытаться просить у того прощения. Просыпаясь, Гарри жалел, что ему приходится расставаться с профессором, пусть раз за разом и погибавшем в мучениях. Лишь в этих кошмарах Северус всё ещё был с ним.
Тогда, Гарри постарался отринуть свои предрассудки и детские обиды, взглянуть на свои воспоминания о зельеваре как бы со стороны и понял, что пропал окончательно.
Как можно быть таким…гриффиндорцем? Нет, этому не подобрать достойного оскорбления.
Но осознание того, почему боль, о смерти Северуса, не притупилась, а с каждым разом забирается всё глубже в сердце, дало ему понимание, что нужно просто пытаться с этим жить. Ведь вера в чудеса, как ни странно, Поттера до сих пор не покидала. В авроры, как ему предрекали, Гарри не пошёл и решил брать уроки артефакторики у одного из мастеров. Всё же, он не зря сохранил Дары Смерти, хоть и не смел доставать их из сундука без веской причины. Он, ещё тогда, понял, как мог бы использовать их в будущем и сохранил свой секрет, не доверив тайну даже близким. А тягу к артефакторике, объяснял всем спонтанным желанием, собственно ему действительно было интересно.
И вот, спустя столько лет, он заполучил Арку Смерти. Конечно, для этого ему пришлось долго убеждать нужных людей в том, что такой артефакт слишком опасен для того, чтобы хранить его в министерстве или где-либо еще, и в том, что он сможет демонтировать и уничтожить его. Когда уговоры возымели успех, Гарри было решено поместить Арку в подвал дома Блэков.
Да, стоило бы найти место понадёжнее, но сама по себе Арка не причиняла вреда, а его крестник, уже давно не малыш, сейчас заканчивает последний курс Хогвартса и посреди учебного года никак не окажется в подвале их дома. К тому же, если сейчас ему удастся осуществить свой немыслимый план, то, так уж и быть, он перенесет этот древнейший артефакт в восстановленный, но ещё закрытый, Поттер-Менор. Размеры подземелий поместья Поттеров поражали своими размерами. Более того, они остались нетронутыми, словно законсервировались, и только Гарри знал об их существовании, что делало их отличным местом для того, чтобы запечатать Арку Смерти. Действительно уничтожать ее было бы слишком…по-гриффиндорски? Да…а возраст, всё-таки, брал своё: если безрассудство и проявлялось в нем сейчас, то лишь в самых выгодных ситуациях.
— Говорить смысла нет, — Нечто обернулся, словно смотря на что-то позади себя. — Думаю, он ожидал, что больше не очнётся, ты его не переубедишь. Тебе придется взять на себя ответственность.
— Принять решение за него? — сердце Поттера часто забилось в груди.
— Нет, это решение принял я, не отправив сразу на перерождение. Ты же должен поручиться за его жизнь, считай это платой за воскрешение. И он не сможет запомнить меня, для него воспоминания оборвутся на моменте смерти…
— Но я помнил все, когда очнулся, — перебил Гарри, не сумев сдержать эмоции. — Я же не придумал это?
— Гарри, если при тебе и тогда были артефакты, созданные моими братьями, то это объяснимо, — существо было очень терпеливо.
— По легенде они принадлежали Певереллам, где-то далеко они пересекаются с Поттерами в родстве, — объяснил Гарри. — И все три артефакта случайным образом попали ко мне. Своей, правда, на момент смерти я считал только мантию.
— Вот и объяснение, — Нечто пожал своими эфемерными плечами. — Его жизнь будет зависеть от тебя, в прямом смысле. Мне нужно закрепить его в мире живых, и ты послужишь якорем. Согласен?
— Согласен, но мне нужно знать, что это будет значить для нас? — Гарри понимал, что без последствий не обойдётся, но будет куда проще, если он узнает о них всё сразу.
— Ваша жизненная энергия будет связана в один канат судьбы. Я не знаю, что и как сильно вы будете чувствовать, но, даже находясь на разных частях Земли, вы будете связаны, у вас будет одна жизнь на двоих: если умрёшь ты, то умрёт и Северус, и наоборот. Не передумал?
— Нет. Я надеюсь, у меня получится быть для него поддержкой, а не обузой, — он сглотнул, представив, что Снейп просто убьёт его и уже в этот раз наверняка отправится на перерождение.
— Тогда я помогу тебе выйти, — Нечто легонько толкнул Поттера и тот, сдвинувшись совсем немного, вышел из Арки. — Лови! — донеслось до ошарашенного Гарри, и следом за ним выплыл Северус.
Гарри подхватил бессознательное тело, осторожно опуская на пол: — Спасибо, спасибо… Мерлин, Северус, спасибо…
Снейп дышал, и выглядел ровно таким, каким его помнил Гарри, даже лучше. На лице мужчины не было следов усталости, ушла нездоровая бледность и, возможно, разгладилось несколько морщинок. Теперь, когда Гарри самому было тридцать четыре года, и они были почти одного возраста, Снейп казался намного моложе, чем Гарри привык думать. Наконец, найдя в себе силы оторваться от любования Северусом, он поднял его с помощью магии. Как бы Гарри ни хотелось этого, проход наверх был слишком узким, чтобы нести Северуса на руках.
— Гарри, — окликнул голос из арки. — У меня есть ещё одна душа, которая может уйти с тобой в мир живых. Это будет личная просьба… Не сейчас, потом, придёт время, и я дам тебе знать.
— Как я могу тебя называть? — спохватился мужчина. — Смерть?
— Нет, называй меня Ди, — Нечто сократил имя Демиург, которым его называли в другом мире, до первой буквы. — И, опережая твой вопрос, нет, никого из твоих близких со мной больше нет.
— Фред? Тонкс и Люпин? Дамблдор? Мои родители?
— Родители твоего крестника — его хранители, они вернутся ко мне, когда сочтут нужным, как и твои родители. Ты можешь вернуть их, но это нарушит равновесие, — Ди говорил открыто: он отвечал лишь за количество душ, а не за чужие судьбы. — Взамен будут мертвы другие, Гарри.
— Я понял, спасибо, Ди, я выполню твою просьбу, — и он пошёл наверх, осторожно левитируя крепко спящего Северуса.
— Он проснётся на рассвете, — послышалось уже вовсе не из арки, а будто совсем рядом, в коридоре, куда выходила длинная лестница из подземелий.
Поттер уложил мужчину на середину большой кровати в гостевой спальне. Пару раз здесь ночевал и Рон, когда выпивал слишком много и не хотел показываться перед Гермионой и Рози в слишком помятом виде.
Сейчас комната была чистой, со свежим постельным бельём и новыми занавесками. Лелея надежду на удачу, Гарри заранее позаботился об этом. Теперь же его основная цель была достигнута, и он боялся лишь возможной реакции Северуса, когда тот очнётся. Даже теперь всё может пойти прахом, ведь на самом деле он знает зельевара совсем плохо: лишь настолько, насколько позволял сам Северус.
Гарри сел рядом, закинув ноги в туфлях на край кровати, и облокотился спиной на подушки. Немного подумав, он всё-таки снял обувь и развернулся. Мужчина смотрел на спящего, и на глаза наворачивались слезы, возможно от того, что Гарри просто забывал моргать. От вида такого живого Северуса, лежащего совсем рядом, в груди сжималось тисками и становилось трудно дышать. А дышать этим давно утерянным запахом не трав или зелий, а чем-то, что принадлежало одному Снейпу, хотелось до дрожи. Он чувствовал себя мальчишкой, который опять влез туда, куда не следовало, и с чьего факультета за это вот-вот снимут баллы. Только вот если двадцать лет назад это вызывало в нем злость и обиду, то сейчас Гарри чувствовал лишь тоску по давно ушедшим годам.
