Ллойд думал — будет скучать. Он сел на капот, задницей протирая грязь, и ел. Ощущение чего-то грандиозного за спиной возникло так же неожиданно, как и исчезло.

— Вообще, Дэвон чересчур недоговаривает.

— Я и не люблю его за это, — Китон остался стоять на месте. Ллойд рассматривал его выгоревший рыжиной затылок свысока. — Какими-то загадками вечно пиздит.

— А может, дело в нашем статусе?

— Если бы я знал. Тогда к чему бы вызывать тебя единственного? На приватную встречу?

Проходящие мимо смотрели на двух оборванцев у внушительного джипа недобро. У кого-то написано на лице, что он преступник; Ллойд покосился на свободно висящий рукав футболки и так же злобно зыркнул на толпу слишком честных горожан.

— Посмотрим.

— Эй, только не думай, что я тогда про драки с киборгами говорил серьёзно, — оживился Китон, убрал очки на лоб и слизал белый соус с губ. — Я просто пытался тебя приободрить.

— Я понимаю, — так же простодушно ответил Ллойд, — но я мало чего в своей судьбе решаю.

У Дэвона после убийства брата осталась куча нерешённых проблем и столько же амбиций.

Положи это не в те руки — падут и остатки.

И когда Китон жаловался, Ллойд верил. Верил, что клан переживает дерьмовые времена. Ничего не могло длиться бесконечно.

— А представь, что тебя засунут в это механическое тело. Это странно и страшно.

— У меня хотя бы будет комплект конечностей, — очередь Ллойда язвить и стебаться, — а может и дополнительный.

— Не смешно.

— Кто бы говорил, Кит.

Китон в общении странный человек со своими заёбами, но даже он умел быть серьёзным и мыслить рационально. У Ллойда после разговора с Дэвоном свербело где не надо: ощущение неизвестности, долгих разговоров за спиной, безумных сделок.

Скорее всего, он себя просто накручивал. Или мечтал. Ещё непонятно.

Почему выбор должен пасть так? У Джефферсона в штате не осталось людей получше? Или их ликвидировали?

Пока они жрали фастфуд на капоте, ни о какой крутости не могло идти и речи. Солнце садилось медленно, раскрашивая небо в рыже-розовые полосы. Людей на улице становилось больше, воздух плотнее и свежее. Жара не спадала, но дышать было легче. Зазывалы-торгаши ловили ночной кураж приезжих и местных, что возвращались домой.

Ллойд старался запомнить моменты, которые видел тысячи раз до.

— Ты правда хотел бы пойти на это? Я шутил, Ллойд.

Китон поднял голову, зачем-то вообще снял очки с головы, вешая на ворот футболки. Его лицо, острое и аккуратное, помрачнело. Ллойд вытер руку о шорты, шмыгнул носом, глубоко вдохнул. Солнце светило в глаза.

***

Ехали долго. Ехали на машине представительского класса.

Кондиционер работал как бешеный — и Ллойд сгорбился от холода, кусающего сквозь тонкую рубашку. Напротив сидели два человека — Джером и Харт. Оба такие же нелепо-официальные, с чемоданчиками на коленях. Гладко побритые, по-южному смуглые, плечистые, непроницаемые. Они молчали. Ллойд молчал. В его правах было лишь молчать и ждать.

Левая рука лежала на большой спортивной сумке, справа болтался вытянутый чёрный футляр. Все присутствующие в машине знали наполнение багажа. Молчали, вероятно, именно поэтому, и легче не становилось. Ллойд хорошо запомнил лицо Китона, когда сообщил, что его выбрали подписать контракт.

Но не с армией. Не с правительством. Даже не официальный.

Знакомый человек Дэвона занимался частными операциями. Не совсем легально — поэтому на юге, где на всё смотрят сквозь пальцы, и всё решают связи.

Китон тогда хотел что-то возразить, но лишь вздохнул и, потупив взгляд, закурил.

Почему ты, Ллойд?

Если бы я знал.

Осознание пришло только сейчас. Свежая утренняя дорога по городу, проносящиеся мимо машины. У Ллойда не было семьи, не было дома, нечего было терять. Его никто не знал — и он не знал никого; Ллойд оставался чистым стёклышком, что можно огранить до состояния кристаллика. Человек без истории. Хотелось достать телефон, написать: всё будет хорошо, это моя работа, чувак. Но телефоны болтались выключенные — что у сопровождения, что у самого Ллойда — и ситуация заставляла нервничать.

Водитель ехал закоулками, часто петлял по необорудованным дорогам, сквозь островки трущоб большого города; в маленькое окошко стенки, отделяющей водителя от пассажиров, Ллойд мог разглядеть его в зеркало заднего вида. Немолодой, опытный мужчина, отрубленный мизинец и крупная цацка на среднем. Он вёл себя так, словно искал хвост.

Юг — это вам далеко не центр, не север и даже не восток.

Здесь зарабатывают только так, рэкетом и нападениями на подобные авто.

И под пиджаками Джером с Хартом везли стволы в плечевой кобуре. Охранники, банкиры, доверенные люди.

Спустя какое-то время, полчаса или час, приехали к частной больнице. Охранник на шлагбауме не задавал лишних вопросов и не стребовал талон, когда пропускал к подземной парковке. Машина трусливо кралась по дорожке, шурша колёсами: горизонт уходил из поля зрения вниз, оставались где-то на поверхности высаженные по территории больницы цветы. Сквозь наглухо тонированные окна едва проникал искусственный свет подземной парковки.

Ллойд старался рассмотреть всё, не понимая, что чувствовал. Страх? Тревогу? Волнение? Полупустой бетонный зал нагонял неприятные переживания, не находящие внутри объяснения.

Водитель загнал машину в самый угол, где рядом был выход наверх. Харт вышел первый, осмотрелся и только затем скомандовал остальным: чисто. Ллойд вылез, подобрал левой рукой свой футляр, положил на сумку, между ручек, и, нелепо завалив на плечо, пошёл за сопровождением. У выхода их ждал человек в белом халате — сухопарый очкастый дед.

Человеком оказался некий доктор Вайс. Так написано на его бейдже. И дописано скромно — главврач.

Они поднялись по недлинной лестнице в маленький закуток с лифтом. Сопровождающие говорили с Вайсом про деньги — остопиздевший, интересующий всех ресурс, и Ллойд не вслушивался в разговор. Он сосредоточился на багаже, напряжении в мышцах руки, собственных мыслях — всё отчего-то казалось грубой фантастикой.

Лифт прикатился на второй этаж. Со звоном разъехались двери, в лицо ударил искусственный холодный воздух кондиционеров. Холл хорошо отремонтирован, отделан симпатичной плиткой в ромбик на полу, украшен зеленью: разное растительное фуфло прижилось в горшках между диванами для навещающих, свисало с потолков и даже стояло в маленьком горшочке на стойке рецепции.

Ллойд лениво осматривал интерьер, следуя за широкими спинами по длинному, как червяк, коридору. Изредка на стенах попадались картины, фото и мотивационные плакатики о здоровье.

В чужом разговоре проскальзывали слова «риск», «непроверенный образец», «без гарантии» — всё в обезнадёживающем депрессивном духе.

Перед кабинетом Вайса разделились; Джером забрал вещи Ллойда, чтобы перетащить их в палату, а Харт по-прежнему таскался с деньгами.

— Мне нужны гарантии, что я не окажусь мёртвым в сточной яме, — скрипел Вайс, почёсывая плешивую бородку. Кабинет его обставлен столь же безвкусно. — И вам нужны гарантии, что испытуемый не отбросит копыта посреди улицы, извините меня.

— Нужны, — твёрдо и коротко отрезал Харт. — Всем нужны.

Глазки Вайса, направленные на плотный чёрный кейс, горели неспокойными огоньками.

Железобетонная гарантия — сумма, которую Дэвон согласился вывалить за сладкую месть.

— У нас не находится компромисса, — говорил Вайс больше для себя, нежели Харта.

Вайс сел за свой заваленный барахлом стол, Харт упал на стул напротив. Ллойд нашёл себе место на диванчике рядом с дверью.

И слушал, смотрел, анализировал. Пластиковый череп в шкафу с бумагами улыбался упавшей нижней челюстью.

— Но ладно, — Вайс взял какую-то бумажку и бубнил, пустым взглядом всматриваясь в неё, — о рисках ваш босс предупреждён.

— Предупреждён.

— Испытуемый согласен на проведение операции.

— Согласен.

— Претензий друг к другу не имеем.