— Где Лекса? — мгновенно спросила Кларк дрожащим голосом.

Октавия сузила глаза с тревогой, но первой заговорила Рэйвен.

— Ты в порядке, Гриффин? Ты выглядишь… плохо, — пробормотала Рэйвен, пытаясь удержать эмоции от отражения в её словах.

Кларк прикусила губу, медленно кивнув.

— Я… я устала, вот и всё. Где она?

Линкольн опустил взгляд вниз.

— Кларк, она… — смолк он, не сумев закончить.

— Где? — нетерпеливо зарычала Кларк.

Аня закатила глаза, поднимаясь с места.

— Хватит кричать! Ты нагнетаешь атмосферу за ненадобностью. Лекса пошла домой готовиться, Кларк.

Кларк округлила глаза.

— Лекса… ушла? Без меня?

Аня кивнула, шагнув вперёд.

— Она просила передать свои извинения, но… ты знаешь, ей некогда ждать, учитывая, что смертельная опасность нависла над её головой и всё такое, — огрызнулась она, что стало отчасти утешением для Кларк, как будто всё было нормально и хорошо.

Почти.

Рэйвен даже немного ухмыльнулась на тон Ани, но ничего не сказала.

— Она оставила тебе это, — кивнула Аня на запечатанный конверт. — Он запечатан.

Кларк поспешила вперёд, обогнув Густуса и выдернув конверт из рук Ани.

— Gostos, — голос Ани стал низким, когда Кларк разорвала конверт, пробежав пальцами над печатью Лексы, так формально проштампованной на конверте. — Как всё прошло?

Густус поднял руку и помахал в движении «так себе». Он кивнул, когда Аня что-то пробормотала, и Кларк услышала её слова:

— Ну, она справится с этим.

Кларк повернулась к одному из кресел в углу, блокируя остальной мир, когда медленно распечатала конверт. Внутри лежало письмо, написанное рукой Лексы, красивым почерком. Сердце Кларк забилось быстрее, когда её глаза пожирали слова её возлюбленной, так элегантно оформленные.

Кларк,

Я знаю, что ты ходила к Беллами, чтобы переубедить его. Ты безрассудна склонна к импульсивному поведению. Ты стремишься всё исправить для всех, но иногда, Кларк, некоторые вещи невозможно исправить. Некоторых людей невозможно исправить. Однако я написала это не для того, чтобы покритиковать тебя. Далеко не мне проповедовать о плохих решениях. Я просто хотела сказать тебе, что… между нами ещё многое осталось невысказанным. Я знаю это. И я также знаю, что обстоятельства не были на нашей стороне в последнее время. Я пишу это письмо, чтобы сообщить тебе… чтобы сказать тебе… не терять веру. В меня. Я не хочу ничего больше, чем признаться тебе во всём, но… у меня осталось мало времени, и Аня говорит, что я должна спешить, чтобы подготовиться. Я призываю тебя не приходить к бару «У Эмерсона», но я знаю, что ты не станешь прислушиваться к советам сейчас. Поэтому я дарю тебе… семейную реликвию, своего рода. Как талисман удачи. Я далека от суеверия, но верю, что ты выявила лучшее во мне, Кларк.

Может, мы встретимся вновь,

Лекса Вудс.

Нижняя губа Кларк и её пальцы дрожали, когда она опустила записку, переворачивая её на коленях и обнаруживая, приклеенное сзади медно-золотое ожерелье. Кларк нежно подняла его, поднеся под поток света, исходящий из большого стеклянного окна рядом с ней, глядя на украшение, затаив дыхание.

Оно было простым и элегантным, как Лекса. Маленьким, таким маленьким, что могло поместиться в пространстве между мерцающими голубыми глазами Кларк. Кулон был закруглён с краями в виде солнечных лучей или вращающегося винтика. Мельчайшими буквами на обратной стороне было выгравенно «Вудс», замысловато и всё же довольно чётко.

Кларк была в отчаянии, желая узнать символизм этого кулона, когда она держала его висящим на простой цепочке.

По крайней мере, она знала одну символику.

Любовь.

Она пыталась сдерживать слёзы, когда надела его, желая, чтобы Лекса была там, чтобы застегнуть его, ропча ей на ухо и обнимая её своими тёплыми, сильными руками.

Кларк вздохнула, когда Аня подошла, глядя на неё со скрытой заботой.

— С тобой всё в порядке, Кларк? — спросила Аня тихим голосом, что для неё было довольно несвойственно. Она замерла, когда её глаза мельком посмотрели на ожерелье, а затем она слабо улыбнулась. — Мы должны идти, — пробормотала она.

[X]

Напряжённость войны заполнила улицы.

Лекса Вудс прожила две жизни. Одну жизнь в качестве образованного, непревзойдённого, богатого руководителя невероятно успешной компании. Другую, в которой она доминировала на улицах и вселяла страх в сердца тысяч людей. Это была та жизнь, о которой она мечтала забыть. Но эта жизнь охватила её, преследовала её, выковала и сломала её одновременно.

Сегодня существует явная вероятность того, что обе эти жизни могут закончиться.

Лекса была готова.

Её единственным сожалением было то, что она так и не призналась Кларк в своих чувствах. Она хотела и надеялась, что её письмо это прояснило, но она была рада умереть, если её последние мысли будут о глазах Кларк, её улыбках, её хриплом голосе и её прекрасном смехе.

Круг людей из почти каждой «уличной» банды, как красноречиво выразилась Рэйвен, образовался вокруг старой парковки «У Эмерсона». Лекса попыталась заметно не вздрагивать, когда увидела выцветшее алое пятно крови Кларк на асфальте, на котором дождь ещё не полностью смыл воспоминания.

Толпа гудела; атмосфера накалялась.

Лекса, благодаря своим обширным знаниям об окружающих бандах, знала, что многие пришли, чтобы увидеть, как главная преступница в законе будет убита своим соперником.

Краем глаза Лекса увидела полицейскую машину из местного департамента, в которой два офицера взволнованно разговаривали друг с другом, наблюдая за всем через зеркало заднего вида. Лекса знала, что они не посмеют доложить об этом. Во-первых, все видели их, знали, кто они, и где их найти, если что-то пойдёт не так. Во-вторых, это был чёртовый спектакль, и люди пришли, чтобы посмотреть, как Лекса Вудс сражается.

Все в проклятом городе знали это.

Поэтому Лекса была мягко говоря удивлена, увидев, что Аня пришла одна. Аня пробралась к передней части толпы, кругом столпившейся вокруг Лексы, ожидая прибытия Роана с настороженностью. Её люди ревели позади неё, смешиваясь с воплями, издаваемыми всеми двенадцатью бандами.

Некоторые скандировали её имя, на самом деле, большинство зрителей. Но всё же она слышала и угрозы типа: «Убейте Лексу! Приведите Нию к власти! За Беллами!».

Существовало невысказанное правило, что кровь не должна проливаться в общественных местах, подобных этому, и все это знали. Лекса надеялась, что они будут придерживаться традиций, изложенных до них. Но она знала, как быстро всё могло пойти не так.

Жар исходил от толпы волнами, и солнце даже выглядывало на небе, добивая их жарким поздним днём.

Лекса увидела невероятно молодые лица в толпе краем глаза и с презрением покачала головой. Она не могла представить Эйдена, пожалуй, единственного ребёнка, которого она действительно знала, принимающего участие в этой дикости. Как Беллами мог их завербовать? Они были так молоды, и всё же… их невинность была потеряна, их детство — разрушено. И ради чего?

Лекса была потрясена своими горькими мыслями, когда почувствовала руку Ани на своём плече. Она посмотрела ей в глаза, которые были омрачены беспокойством. Она чувствовала сожаление за то, что причиняла столько боли, но таков был её проклятый долг.

— Ты выглядишь спокойной, — прокомментировала Аня сквозь глухой рёв.

— Да, — ответила Лекса, слегка выправив осанку.

Аня ощущала невысказанный вопрос о Кларк на языке Лексы, но ничего не сделала, чтобы ответить на него. Лексе нужно было сосредоточиться.

— Какова твоя стратегия? — осторожно спросила Аня.

— Убить его, прежде чем он не убьёт меня, — парировала Лекса, оглядывая толпу, но не находя ничего, чего бы она раньше не видела.

Аня закатила глаза.

— А более существенный план?

Лицо Лексы было мрачным.

— Это действительно мой метод, на этот раз.

Аня округлила глаза, когда посмотрела на кулаки Лексы, сжимающиеся и разжимающиеся по бокам. Именно тогда, когда глаза Лексы нашли ярко-красную кожаную куртку в толпе, она заметила, что Рэйвен Рейес терпеливо ожидала Аню.