Лекса отразила ее выражение лица.

— Жертвы, которые я приношу… я приношу их ради своих людей.

Кларк посмотрела на нее вызывающим взглядом голубых глаз.

— Я — твой человек.

— Ты… нет, — вздохнула Лекса. Выражение боли на лице Кларк было быстро стерто ее следующими словами: — Ты совсем другая. Ты… возвышаешь себя.

За этим скрывались невысказанные слова. Чувствовалось напряжение, боль. Кларк даже не могла поверить, что они разделили такой короткий, интимный поцелуй за несколько мгновений до этого. Как будто Лекса закрывалась от нее из-за чувства вины.

Кларк не могла этого вынести.

— Как Линкольн? — тихо пробормотала Кларк.

— Он… поправится, — грустно улыбнулась Лекса.

— Это не твоя вина, Лекса.

— По умолчанию. Я… я отдаю приказы. Я — причина, почему он был там, — вздохнула Лекса, забравшись рукой в волосы. — Но он в порядке. В порядке.

Кларк медленно кивнула. Бремя руководства, должно быть, было непростым для нее. Беллами, должно быть, тоже нес это бремя. Душа Кларк болела за тех, кому приходилось принимать такие трудные решения в одиночку, в темноте, без утешения дружбы или совета. Казалось, им не была предоставлена эта роскошь.

— Аня? — спросила Кларк.

— С Линкольном, я полагаю, — пробормотала Лекса. — Она просила меня сообщить ей, когда ты придешь в себя.

Кларк слегка ухмыльнулась.

— Она потеплела ко мне.

— Ты… не говори ей только это, иначе все пойдет насмарку, — пробормотала Лекса с кривой улыбкой.

Она не могла ничего поделать с тем, насколько Кларк Гриффин была красива. Как же она хотела прикоснуться к ней, обнять ее… любить ее. Но всю эту тоску она должна была похоронить внутри из-за того, насколько неизбежной и смертельной была внешняя угроза.

Лекса задумалась над тем, что они могли бы встретиться по-другому, при других обстоятельствах. Она могла быть художницей, а Лекса — адвокатом, или, черт возьми, владелицей магазина. Чего-то маленького, уютного, не оказывающего давления. Она могла играть на пианино для Кларк каждый вечер, в то время как они пили вино и говорили о своих буднях и своей обычной жизни.

Без боли, без жертв, без потерь и лидерства.

Вместо этого, она была убийцей, а Кларк, наоборот. Целительница, защитница жизней.

Как жестока была судьба.

— Что насчет Костии? — ропот Кларк был почти робким, как будто она боялась спросить.

Кларк рисковала своей жизнью ради Лексы. Она могла спрашивать, что захочет. Она имела на это право, по крайней мере, по мнению Лексы.

— Я… — замолчала Лекса. — Я не совсем уверена.

Кларк не спрашивала о прошлом. Она спрашивала о будущем. О том, что будет делать Лекса дальше.

— Ты не можешь продолжать врать Беллами, — пробормотала Лекса, качая головой. — Я не стану вынуждать тебя.

Кларк нахмурилась.

— Тогда мне придется выбрать сторону или… или уехать из Вашингтона, или что-то в этом роде… Я не могу… не могу просто застрять между вами двумя.

— Кларк, — Лекса обернула руку вокруг нее, мягко прижимая Кларк к себе. — Я не прошу тебя выбирать или уезжать. Я бы так с тобой не поступила.

— Ты… ты отпускаешь меня? — ее голос был неуверенным, и Кларк выглядела ужасно подавленной.

Лекса выглядела так, будто сдерживала слезы.

— Эта война не закончится в ближайшее время, Кларк. Я… Я думала, что ты мне как-то пригодишься. Я… изначально видела в тебе способ ослабить Беллами, положить этому конец… но… я ошибалась. Если это ставит тебя под угрозу… я… я больше не могу просить тебя об этом.

Глаза Кларк казались стеклянными с незатухающими слезами в них.

— И что? — фыркнула она. — Я тебя больше не увижу? Мы притворимся, что этого никогда не было? Этого… мы… ты и я… никогда не было?

Слова Эхо воспроизвелись в голове Лексы. Никакого стресса. Она должна была оставить эту тему, по крайней мере, пока Кларк достаточно не поправится, чтобы покинуть больницу. Лекса вздохнула, когда Кларк прислонилась к ней, ощутив тепло, исходящее от нее.

— Я… Я не знаю, — призналась она.

У Лексы Вудс всегда был план.

Но в этот момент она понятия не имела, что ей делать и куда идти, особенно без Кларк, единственным человеком, который видел ту человеческую часть нее, которая еще осталась…

Сама смерть казалась более гуманной.

[Х]

Беллами притаился у двери больничной палаты Кларк, благодаря за окружающие шумы, которые были способны заглушить его шаги. Ему пришлось даже затаить дыхание, но его глаза были начеку, на случай, если кто-то выследит его после событий в палате Линкольна. Его сердце колотилось в груди. Он старался не закрывать глаза, а просто смотреть на большую деревянную дверь перед собой.

Он не мог войти внутрь. Это поставило бы под угрозу Кларк, а это было последнее, чего он хотел. Но он мог слушать. И он мог использовать это, чтобы нанести удар. Он настроился на их разговоры, как на радио, медленно заглушая все остальное, пока не остался только хриплый голос Кларк и… тяжелое дыхание Лексы? Она задыхалась?

От любопытства он наклонил голову до такой степени, чтобы хоть что-то увидеть сквозь щель в открытой двери, где она была прикреплена к стене. Кларк и Лекса целовались. Кларк что-то роптала ей, глаза закрылись от ласк. Взгляд Лексы был отведен в сторону, но Кларк держала ее подбородок, вливая всю свою энергию в губы Лексы.

Беллами почувствовал тошноту. Он почувствовал, словно на него упала наковальня.

Кларк была особенно одаренной актрисой, судя по всему. Это казалось почти реальным.

Вена на лбу Беллами пульсировала, когда он проглотил желчь, которая поднялась в его горле. Вдалеке он мог слышать крики, вероятно, около палаты Линкольна. Он легко держался на пальцах ног, но его внимание было сосредоточено на Лексе Вудс и ее руках на его Кларк.

Кларк, которую он спас, защищал и о которой заботился.

Его лучшая подруга, в первую очередь.

И тогда он услышал слова, которые упали на Беллами с сокрушительной силой, в отличие от мягкого дрожания дождя на окнах. Это была сама буря, темные, злые тучи, которые поднимали насмешки и предательство с каждой секундой.

— Ты не можешь продолжать врать Беллами, — сказала Лекса. — Я не стану вынуждать тебя.

— Тогда мне придется выбрать сторону или… или уехать из Вашингтона, или что-то в этом роде… — ответила Кларк. — Я не могу… не могу просто застрять между вами двумя.

Выбрать сторону?

Головная боль охватила Беллами, когда он задрожал. Кларк, его Кларк. Та же Кларк, которая ярко улыбалась ему и целовала его в щеку каждое утро, та же Кларк, которая плакала на его плече после смерти Финна. Кларк, с которой он хотел провести свою жизнь. Кларк, для которой он все делал. Она разрывалась? Разрывалась между ним и монстром по имени Лекса Вудс? Безжалостной убийцей?

Женщина, чья семья убила его родителей?

Единственный человек, которому он поклялся отомстить?

— Кларк, — и тогда Лекса обернула руку вокруг нее, мягко прижимая Кларк к себе, сдавливая горло Беллами все больше с каждым движением, каждым глупым шепотом и ропотом.

Как она смела прикасаться к Кларк? Как она смела так манипулировать ею?

Кларк не была Землянином. Кларк была Кочевником. Кларк принадлежала ему.

— Я не прошу тебя выбирать или уезжать. Я бы так с тобой не поступила, — прозвучал голос Лексы, когда его жестокие, отталкивающие мысли прогремели в его голове.

— Ты… ты отпускаешь меня? — ее голос был неуверенным, и Кларк выглядела ужасно подавленной.

Кларк находилась в глубоком беспорядке. Все перемешалось в ее голове, и она патетически запуталась. Беллами задался вопросом, не получила ли она случаем травму головы.

Этого не было в планах, такого он не предвидел.

Лекса выглядела так, будто сдерживала слезы.

— Эта война не закончится в ближайшее время, Кларк. Я… Я думала, что ты мне как-то пригодишься. Я… изначально видела в тебе способ ослабить Беллами, положить этому конец… но… я ошибалась. Если это ставит тебя под угрозу… я… я больше не могу просить тебя об этом.