Взгляд Беллами потемнел, когда он понял, что ни за что не сможет убить Аню с таким количеством свидетелей. Он должен был тщательно выбирать поле для своих сражений.

Он неохотно обернулся. Где, черт возьми, была Октавия? Аня что-то сделала с ней? Она была в порядке?

Он вытащил свой телефон, нахмурившись, когда на освещенном экране не оказалось пропущенных звонков от его сестры. Октавия всегда имела тенденцию куда-то исчезать.

Он сделал несколько шагов вперед, цепляя на лицо свою лучшую фальшивую улыбку.

— Э-эм, извините?

Белобрысая медсестра удивленно взглянула вверх.

— Да, мистер Блейк? Что я могу для Вас сделать?

Беллами хотел внутренне закатить глаза. Единственный случай, когда персонал больницы лечил кого-либо быстро, был при условии, что деньги лежали на столе. Он был рад, по крайней мере, что Кларк получала лучший уход благодаря Лексе.

— Моя сестра, — очаровательно улыбнулся Беллами. — Я просто потерял ее, а мы опаздываем на встречу. Вы случайно не знаете, где она?

Глаза медсестры загорелись при возможности помочь.

— О, да! Она только что ушла… э… куда же… — она взглянула на свой компьютер. Беллами нетерпеливо постучал пальцами. — Палата №13… дальше по коридору, налево, — медсестра, кажется, не думала дважды, сообщая о направлении. Разве это не было против политики больницы? Не для Беллами Блейка, по-видимому.

— Точно, ага… — Беллами вел себя так, как будто он уже это знал. Кто, черт подери, лежал в палате №13? — Благодарю, — улыбнулся ей он, когда направился дальше по коридору, сжимая кулаки по бокам. Он делал это, когда нервничал.

Что-то не сходилось.

Свет немного мерцал, вероятно, в результате шторма. Он шел длинными шагами, и когда оказался около деревянной двери, ворвался внутрь без промедления.

Октавия оказалась там, нависая над этим… этим… отбросом. Линкольн, так его звали.

Она не прикасалась к нему, но в ее глазах было заметно явное раскаяние. Ей повезло, что Беллами не заметил этого. Его нога была перевязана и поднята высоко, когда он спал, вероятно, под сильными седативными средствами. Голубые глаза Октавии вспыхнули от удивления, когда ворвался Беллами.

— Белл! — прошептала она, округляя глаза. — Что ты… как Кларк?

— Она… я не знаю, — моргнул Беллами. — Какого черта ты здесь делаешь?

— Я… Я… — запиналась она. — Я подумала… может быть, я могла бы…

Глаза Беллами потемнели, когда он оглядел спящую фигуру Линкольна, и каждая мышца в его подтянутом теле загорелась, желая нанести избиения.

— Это тот, кого подстрелил Мёрфи? — спросил Беллами.

— Да, — кивнула Октавия. — Но на этот раз это была Рэйвен.

Беллами моргнул.

— Этот ублюдок никак не может сдохнуть, да?

Октавия медленно кивнула, собравшись после недолгих колебаний.

— Он… он может оказаться парализован… — её голос казался тяжелым, когда она проглотила ком в горле.

Беллами ухмыльнулся, повернувшись к Октавии.

— Знаешь, что?

Октавия выглядела непринуждённо, хотя, если бы он внимательно слушал, он мог бы услышать, как её сердце дико колотилось о грудь.

— Что?

— Я… я видел Аню в зале ожидания, спящую, — пробормотал Беллами, качая головой.

Октавия округлила глаза.

— Ты… Ты же этого не сделал… — покачала головой она. Аня и Линкольн были лучшими друзьями. Это не сулило ничего хорошего ни одной из сторон.

— Нет, — опустил голову Беллами. — Слишком много глаз. Невозможно будет скрыть это.

Октавия покачала головой.

— Белл, ты не можешь…

— Мы должны это сделать, — отрезал ее шипением Беллами. — И ты это знаешь. Мы облажались с Эмерсоном. Это плохо повлияет на нашу репутацию. Они начнут проявлять агрессию, наши люди потеряют моральный дух… мы все умрем, О.

Кровь Октавии закипела. На что он намекал?

— Убийство людей действительно посылает сообщение, Беллами. Этим сказано, что мы хотим войны, — заявила Октавия. — Ты больше не принимаешь всех решений. Мама и папа хотели, чтобы мы оба вели дела.

Взгляд Беллами потемнел.

— Война уже началась. Кто-то должен быть плохим парнем, Октавия, — сказал он сквозь стиснутые зубы. — Кто-то должен быть готов действовать и делать то, что нужно.

Финн Коллинз промелькнул в ее памяти. Челюсти Октавии сжались.

— Это не один из тех случаев, Беллами. Ты не можешь его убить.

Беллами сжал кулаки.

— Мы не такие уж и разные, О! Ты пришла сюда, потому что тоже об этом подумала, верно? Чтобы убить его?

Октавия моргнула, округлив свои голубые глаза от удивления. Беллами воспринял ее молчание за подтверждение. Вытащив нож из кармана куртки, он сделал шаг вперед.

— Тогда мы посылаем сообщение.

— Беллами, нет! — шагнула вперед Октавия, но было слишком поздно.

Беллами вонзил лезвие в рану Линкольна, полоснув вниз одним сильным рывком. Октавия съежилась, когда услышала разрыв плоти зубчатым ножом, воткнутым так глубоко в ногу Линкольна, что Беллами не смог даже без труда вытащить его. Он вытер его о подкладку куртки, чуть не впав в шок, когда Октавия толкнула его.

— Ты что, в край ебанулся? — взревела Октавия, теряя весь свой рассудок.

Жизненные показатели Линкольна начали стремительно расти, и монитор начал громко пищать, вероятно, привлекая внимание персонала.

— Мы должны идти! — сказал Беллами, дернув ее за запястье.

Октавия покачала головой.

— Я не могу… мы не можем оставить его! — взревела она от печали.

— Он не умрет, я обещаю! — прошипел Беллами. — Почему это так важно для тебя? Мы должны показать Лексе, что больше не играем в игры!

— Парализуя его? — выплюнула Октавия. — Потому что после этого он не сможет ходить, Беллами! Если они вообще сохранят ему ногу! Да что с тобой?

— Чего бы это ни стоило, О. Семья на первом месте, помнишь? — прокричал Беллами, наблюдая, как она выбегает вперед него из коридора через заднюю дверь.

Беллами не последовал за ней. У него было незаконченное дело. Кларк все еще находилась здесь, все еще была уязвима в лапах этого монстра.

Он не позволил бы Лексе Вудс забрать кого-то еще.

[Х]

Лекса Вудс знала, что никогда не сможет быть с Кларк Гриффин. Пока она оставалась монстром, целью, угрозой. Не стоял вопрос о любви или ее преданности, и, конечно же, дело было не в притяжении. Ее беспокоила безопасность Кларк. Благополучие Кларк.

Лекса не привыкла слишком заботиться о каком-то конкретном человеке. Костия убедилась в этом, когда ушла после смерти родителей Лексы. Но Кларк Гриффин была всем, что у нее было. И не было. Потому что она не могла подобраться слишком близко и поставить под угрозу ее безопасность.

Лекса Вудс была настоящей Ванхедой.

Смерть следовала за ней всюду. Куда она ни ступала, там чернели листья. Она была самой холодной зимой, а Кларк — рассветом весны, ароматом свежих лепестков на ветру.

Эбби сказала, что Лекса разрушила ее.

Она не ошиблась.

Лекса больше не станет втягивать Кларк в свою глубокую пропасть сожаления и печали. Кларк заслужила, чтобы ее любил кто-то, кто мог любить ее в свете, кто мог удержать ее подальше от вреда.

И все же, их лбы все еще были прижаты друг к другу, но они были немощными, чтобы выразить свои мысли по этому поводу.

— Я знаю, о чем ты думаешь, — пробормотала Кларк, прикасаясь к ее губам. — Даже не ходи туда.

У Лексы отвисла челюсть, и ее взгляд затуманился чувством вины.

— Это не то, от чего ты можешь меня отговорить, Кларк. Я видела, что случилось.

— И что ты будешь делать теперь? — фыркнула Кларк.

Лекса застыла, откинувшись на сиденье и затаив дыхание от чувства страха.

— Я… Я не знаю.

Это был первый раз, когда она по-настоящему не знала, что делать. Это было ужасно.

— Я могла бы… — замолчала Кларк от сурового взгляда Лексы. — Что?

— Ты ничего не станешь делать, — пробормотала шепотом Лекса.

Кларк стиснула челюсти.

— Ты не справишься сама. Я тебе нужна.