— Думаю, на сегодня хватит!

— Хух, — генерал перевел дыхание, — ну целуешься ты сегодня, я тебе скажу, как заправская жрица любви!

— Ну вот спасибо на добром слове! Вам виднее!

— Что виднее?

— Как проститутки целуются! Или, по-моему, им кодекс чести запрещает вообще это делать!

— Что ты мелешь?!

— Везите меня уже домой Вы, знаток ночных бабочек!

Мы поехали! Возле моего дома были минут через 40 и всю дорогу провели в гордой тишине. Каждый видимо думал о своем.

Когда я попыталась выйти из машины со словами благодарности, генерал удержал меня за руку:

— Погоди! Проведу тебя до дверей!

— Это еще зачем?

— Мало ли в ночной час кто может в подъезде ошиваться, и даже прямо возле твоей двери.

— Максимум соседский кот…

— Небезопасно одной!

— По-моему, наибольшую опасность сейчас для меня представляете Вы, Ярослав Александрович!

— Это ты права.

И мы молча вошли в подъезд и поднялись по лестнице на мой этаж. Остановились у двери.

— Надеюсь Соня у мамы?

— Как же Вы и догадались? Ну прям не знаю! — я сложила руки на груди.

А потом… Корецкий рванул меня на себя и принялся целовать. В голове прозвучал фейерверк из тысячи залпов. Когда он меня отпустил:

— Это твоя плата за плохое поведение!

— А я думала, за плохое поведение Вы шлепаете, а не целуете, — и попыталась сыграть невинность.

— И это тоже, — прорычал он и снова взял в плен мои губы.

— Ты опасная, Дуся, из-за тебя я голову совсем теряю. А этого делать нельзя!

— А Вы не теряйте голову, — сказала я, задыхаясь, — она Вам еще пригодится!

— А что ты скажешь, если я хочу сейчас провести с тобой ночь?

— Какой-то странный флирт у Вас получается — сразу и в койку!

— Ты — взрослая, я — еще более взрослый! Понимаю, что предложение неожиданное…

— Уж скажу Вам, да! И если кто узнает будет ай-ай-ай как стыдно! — пытаюсь попасть ключом в замок. Руки трясутся.

— Дай, я сам, — генерал отбирает у меня ключи и ловко открывает дверь:

— А зачем кому-то знать? Сейчас только нас двое, — касается губами моих волос.

— Вы воспользуетесь моим невменяем состоянием?

— Как по мне, ты вполне вменяема, просто немного под наркозом.

— Может у Вас трубочка есть, чтоб я туда дунула.

— Дуся, я же не гаишник… Хотя одна трубочка, в которую можно дунуть у меня есть…

— Фи, какой Вы пошлый и нефига не романтик…

— А тебе романтики хочется? — он подхватывает меня на руки и несет в комнату.

Сдирает с себя пальто и сорочку. А это поинтереснее мужского стриптиза с девичника. Я нервно облизываю губы. Его мощный торс идеален, каждая мышца четко очерчена. Смуглая кожа манит. Не такой он уже и старый! А вполне самое то. Он наваливается на меня всем телом. Вдруг меня пробивает на хи-хи:

— А Вы хоть таблетку примите или так сможете?

— Дуся! Ты мне зачем весь кайф ломаешь, — он садиться на диван.

— Просто хочу удостовериться, что Вы сможете…

— Если ты сейчас закроешь рот, я тебе покажу, что могу.

Буквально в мгновение ока, вся моя одежда на полу и я перед ним в чем мать родила.

— Ну русалка, ни дать, ни взять! — любуется мной генерал.

— Мне холодно! — и пытаюсь закрыться от него пледом, прикрывая обнаженную грудь волосами.

— Сейчас я тебя согрею, — и он тоже полностью разоблачается к моему неописуемому восторгу.

Ого! Думаю про себя. Настоящий генерал попался. И зачем я его только ударила, знала бы что там — сдувала бы пылинки. Но шикарный вид — это только начало. То, что происходит потом я уже никогда не забуду.

Корецкий ныряет под мой плед и буквально накрывает меня собой. Он жадно ласкает мои губы, опускаясь все ниже. Его руки совершают с моим телом удивительные вещи, и я просто дрожу под ним от безумного возбуждения.

— Ты готова, Дусенька, — Корецкий стонет мне прямо в губы.

— А если не готова? Вы остановитесь?! Что Вы меня как девственницу уговариваете? Будете больно делать?

— Пока никто на такое не жаловался…

— О, как!

— Молчи, Дуся, предоставь все мне.

О какой боли я говорю! Настолько его хочу, что в голове не укладывается, что такое возможно. И когда он наконец оказывается во мне, мое сердце вот — вот и сломает ребра. А после первого же движения, мне хочется просто кричать, чтоб все знали, насколько мне хорошо. Я таю! С каждым новым ударом отзываюсь звонкой струной под его телом. Сегодня он играет на мне свою симфонию, которая растворяется в наших стонах.

— Мой генерал! — каждый звук царапает мое горло и бурный оргазм уносит меня горным ручьем.

— Доказал? — Корецкий с рыком кончает, целуя мои уже обескровленные губы.

Утреннее пробуждение в компании генерала было еще тем. Я открыла глаза и не могла долго понять, на каком я свете. Голова безбожно раскалывалась, тело ломило, как после температуры, к горлу подступила тошнота. Я тихонько сняла тяжелую руку Корецкого, которая покоилась на моей талии и сползла с дивана.

Кинулась сразу в туалет! Зачем я вчера столько пила? Наверное, себе такой вопрос задает каждый порядочный человек после бурных возлияний. Ответа не было! Я так же быстро перебежала в ванную, чтобы хотя бы понять, как я выгляжу. Встречать генерала с опухшей и бледной рожей не очень хотелось. Быстро почистила зубы, вряд ли это убьет неприятный запах перегара, но все же. И открыла воду, чтобы залезть в душ, как дверь ванной распахнулось и на пороге стоял сам князь тьмы. И абсолютно голый.

— С тобой можно? — указал он на душевую кабину.

— Давайте попробуем!

— И уже можешь мне не выкать, после того, что было, это даже неприлично. Теперь я для тебя просто Ярослав, а если будешь меня доводить, Ярослав Александрович.

— Ой спасибо, за высокую честь! А при маме с папой мне тебя Ярославом величать?

— Дуся, не дразни меня. Ты раздетая, одна со мной в замкнутом пространстве, не боишься с огнем играть?

— Вот что-то ты дальше угроз не заходишь…

— А если так? — генерал хватает меня и заключает в объятья, сжимая моя тело почти до хруста, — чего ж ты такая маленькая? Я вот боюсь тебе совсем раздавить…

— А ты не бойся, родственник!

— Господи, да не называй меня так, а то такая кличка попахивает инцестом.

— По факту, мы с тобой скоро породнимся…

— Технически мы друг другу никто, а что моя дочь выйдет замуж за твоего брата — это ничего не значит.

— Совсем никто? — смотрю на него щенячьими глазами.

— Ну, Дусенька, я не так выразился, — целует мое лицо, — не надо такие глаза делать, у меня аж сердце заходится.

— Ты можешь меня не называть Дусей, ну болтнула глупость по молодости, так что всю жизнь за нее расплачиваться…

— Оксана, для меня ты теперь навсегда Дусей будешь, вот не могу, нравиться мне тебя так называть…

— А можно я тебя тоже как-то обзову тогда?

— Попробуй!

— Ну ты прям вылитый демон Азазель…

— Интересно! За маской отъявленной стендапистки оказывается скрывается тонкая поэтичная натура.

— Я — полна сюрпризов, Ярослав Азазельевич…

— Вода течет!

— Я слышу, — и увлекла его с собой в душевую кабину.

Как жаль, что не каждый день я принимаю душ в такой приятной компании. Это прям и водные процедуры, и физическая нагрузка в одном флаконе.

— Ну что русалка моя, ясноглазая, ты прямо в родной среде, — генерал смотрит на меня с умилением.

— А знаешь, что русалки делали с понравившимися мужчинами?

— Даже ума не приложу…

— Щекотали! — начинаю тупо щекотать Корецкого, от чего он забавно подпрыгнул на месте.

— Боишься щекотки, значит ревнивый!

— Ты только покажи к кому ревновать, и я тут же начну, только не щекочись, есть же более интересные занятия, — мы начинаем целоваться под теплыми струями воды.

Генерал прислоняет меня к скользкой стене, пока я обвиваю его ногами и стремительно входит. А есть же порох в пороховницах! Я ерзаю по скользкой стенке вверх-вниз и мы раскачиваемся в каком-то сумасшедшем ритме, находя друг в друге желанное спасение. Теплая вода только усиливает наши ощущения, проводя электричество, которое сейчас вырабатывают наши тела. И о гром и молния, мы финишируем вместе, проглатывая победные стоны друг друга и сливаясь в поцелуе.