— И чего ты, Дуся, такая красивая?! — почти касается губами моего виска.
Меня спасает звонок его мобильного в кармане брюк.
— Зафиксируйся, — командует он и выходит в коридор поговорить.
Я быстро наливаю себе бокал вина до краев и залпом выпиваю… Мне это только кажется?
Корецкий спешно возвращается:
— На чем мы остановились?
— Мы собрались пить вино с чаем!
— Тогда наливай, — он абсолютно один в один повторяет мой трюк с вином. Резким движение вытирает губы и рывком заключает меня в свои цепкие объятья.
Мы сейчас лицом к лицу. Правда мне приходиться смотреть на него снизу-вверх, а ему — сверху-вниз.
— Ты, Дуся, вырасти не пробовала, как была 15 лет назад, так и осталась…
— Пагубное последствие курения за гаражами, — снова пытаюсь шутить.
Сейчас он смотрит на меня так, что все внутренности сворачиваются узлом и дыхнуть боюсь. Никто и никогда так на меня не смотрел. Потом так же резко генерал отстраняется.
— Чаю уже не хочу, спасибо.
— Ну как хотите, — я в недоумении.
Провожаю его до двери, и он снова смотрит на меня так, что даже начинает подташнивать от волнения. А потом наклонятся и быстро целует, как ни в чем не бывало. Его жесткие губы ласкают мои, увлекая меня на самое дно. Я кладу руку на его плечо и становлюсь на цыпочки, даже не пытаюсь оттолкнуть. Пока он сам не останавливается:
— Извини, Дуся, не сдержался, до встречи!
И Корецкий растворяется во тьме, как и положено князю тьмы.
5
Спустя месяц
— Кать, ты уверенна, что сестре будущего жениха место на девичнике? Я ж как засланный казачок! — пытаюсь переубедить невесту брата.
— Оксаночка, без тебя будет не то, да и подружки у меня без царя в голове, надо, чтоб кто-то был поумнее.
— И возраст у меня не совсем подходящий для такого…
— Да, что ты, наоборот, я буду только рада! Мне как-то будет спокойнее что ли, если ты все-таки придешь. Томка, моя, свидетельница, тебя еще наберет, возможно помощь будет нужна. А то у нее реснички и ноготочки одни в голове.
— Ноготочки и я люблю, ты же знаешь, маникюр — это святое. Ресничками Бог не обделил…
— Так, не уходи от темы. А то я тебя знаю! Томка все организует, а ты будешь главным распорядителем. Ок? И папа мой что-то от тебя хотел, щас не вспомню что… Он тебя еще наберет, там что-то по свадьбе…
Знаю я, Катя, что от меня твой папа хочет… Или вернее догадываюсь… А про свадьбу, аж заслушалась. Сочетание генерал Корецкий и свадьба — это для меня смертельный номер! И не про свадьбу Кати и Стаса я думаю…
Собираемся и работаем! До девичника еще неделя, так что расслабляться рано. Тем более баба Зина накидала тут правок, придется дизайн подгонять под новые печатные валы, а это еще то дело. Сосредоточено смотрю на свой огромный монитор. Голова чугунная! Люська изнывает:
— Оксаночка Николаевна, у меня ничего не получается!
— Что не получается, Люся?
— Не ложатся эти штрихи никак! Я уже вертела…
— Это потому, солнце мое ясное, что ты верх и низ перепутала. Ой, горе! Давай сейчас помогу.
В кабинет зашел Геннадий:
— Оксана Николаевна, Вас Зинаида Юрьевна приглашает.
— Хорошо, Ген, уже иду.
А он не уходит. Встаю и уже целюсь в техотдел, когда Генка, меня затягивает в подсобку.
— Ты ненормальный? Меня ж баба Зина ждет!
— Не ждет… Это предлог тебя увидеть…
Пытаюсь вырваться:
— Увидел? Тогда мне пора.
— Оксан, что происходит? Не звонишь, не пишешь, ночевать не зовешь…. Да еще и избегаешь всячески.
— Геннадий Васильевич, Вы — женатый человек, вот и пишите, звоните, ночуйте у своей жены.
— Вот как ты заговорила?! Кто-то другой появился для разрядки? — Гена вжимает меня в стену.
— Ген, мне больно и работы много, отпусти…
— А мне все равно больнее. Наигралась и игноришь?
— Какой странный разговор получается. Ты меня обвиняешь в чем-то, я отбиваюсь…
— Пока не скажешь, как есть, не отпущу…
— Давай определись, Геночка, что бы ты хотел услышать? А то твоя агрессия меня пугает. Я тебе сейчас скажу все, как ты хочешь.
— Есть кто-то другой?
— Есть.
— Кто он?
— А может это она…
— Ксюня, не морочь голову, кто он?
— Да тебе какая разница? Иди вон к жене своей и ее допрашивай. А я молодая, незамужняя и делаю, что хочу.
— Ты с ним спала?
— Ген, хватит, мне пора идти, — пытаюсь освободиться, но не тут-то было. В темноте подсобки даже не могу найти, чем бы его двинуть для разнообразия.
— Оксаночка, — Гена начинает целовать мою шею, параллельно пытаясь расстегнуть мою блузку, — ну что ж ты творишь, я же так тебя люблю!
— Да прекрати ты! — уже отталкиваю его, — если не отпустишь буду кричать.
— А ты кричи! Так даже интереснее…
— И тебя не смущает, что все услышат о твоем подвиге…
— Мне сейчас абсолютно все равно.
Гена дергает мою блузку и пуговицы разлетаются в разные стороны. Я чуть не плачу, вот быть изнасилованной бывшим любовником именно сегодня, не очень хочется.
— Ген, остановись, давай поговорим конструктивно…
— Нет, — и он начинает расстёгивать мои брюки, хорошо, что хоть их не рвет.
— Я не хочу!
— Уверенна? — он запускает руку в мои брюки и касается трусиков, — абсолютно сухие?!
— Суше Сахары, не хочу же… И руку свою убери!
— Значит будет больно, — он тянет брюки вместе с трусами вниз. Шансы спастись близятся к нулю.
Я нащупываю какую-то банку, предположительно с краской, но закрытую. И пытаюсь до нее дотянуться.
Он с силой приподымает меня под попу и усаживает на стеллаж. Мои брыкания вообще никак не действуют. Разводит ноги и попутно расстёгивает ширинку. Хух, попала я как кур в ощип. Его готовый член уже совсем близко. Мама, неужели все будет именно так.
Но рука все-таки дотягивается до краски, и я бью его этой самой банкой по башке. Гена пошатнулся, но не упал, а просто съехал по стенке. Сердце колотится! Я дрожащими руками натягиваю белье и брюки, пытаюсь запахнуть блузку и опрометью бросаюсь прочь из подсобки. Вроде Гена дышит и вроде живой. Поделом!
— Ой, а чего это Вас баба Зина так? — спрашивает Марина, наш дизайнер и моя подчиненная, указывая на оторванные пуговицы.
— Была бурная дискуссия, но я ее убедила, — пытаюсь оправдаться и натягиваю жакет.
Остаток дня я провела за столом и даже в туалет не выходила, чтобы у коллег не появлялись вопросы насчет моего внешнего вида.
Вечером, когда я шла к машине опять на моем пути встал Геннадий:
— Тебе что мало прилетело? Еще хочешь?
— Ну и сука ты, Оксана!
— Сука, согласна, только вот не твоя!
— Моя!
— Ой, Гена, очень интересный разговор, но домой хочется…
— Я еще закончу начатое…
— Ой, прости за мой французский, напугал старую шлюху голым членом…
Сажусь в машину и уезжаю.
Дома меня ждал сюрприз. Спасибо Соне!
— Мам, у нас гости!
— Какие еще гости, я никого не звала и вообще устала как собака…
— Катин папа, ну помнишь мы еще свататься ездили! Он на кухне.
— Ты зачем его впустила? — у меня легкая паника, снимаю пальто и сразу на кухню.
Картина маслом, стоит мой генерал у плиты и что-то кашеварит.
— Ярослав Александрович, чем обязана Вашей святейшей аудиенции?
— Чего ты так поздно? Ребенок вон голодный, а у тебя есть совершенно нечего…
— И Вы, сам князь тьмы, решили приехать и мне ужин приготовить?
— Что с твоей блузкой? Где пуговицы делись? — смотрит на меня вопросительно. Ах, эти черные глаза.
— Несчастный случай на производстве.
— Мужчина?
— Сразу трое… А Вам какое дело?
— К сожалению, Дусечка, уже есть… Помощь нужна с этими твоими тремя? А то выглядишь, как жертва неудавшегося изнасилования…
Сразу видно эксперта! На глаз определил.
— Во-первых, товарищ генерал, не называйте меня Дусей, я понимаю: слабая память, возраст и тд., во-вторых, чего Вам от меня надо?
