И тут Тома разорвало на части. Дичайшая боль разрезала тело пополам. Его будто вытряхнули из кожи, а внутренности затянуло в огромную аэродинамическую трубу. С тошнотворной тоской он ощущал, что летит по тоннелю, подчиняясь роковому движению вперед, но даже теми остатками сознания, которые у него сохранились, не думал о физической боли. Его жгло от мысли, что самое родное так вероломно его обмануло. Возможно, он впервые в жизни ощутил такую теплоту…

Очнулся Том от завываний сирены. Голова все еще кружилась, а вой только усиливал дезориентацию. С трудом, но удалось встать на ноги. Он огляделся. Слишком жаркий воздух, и местность незнакома. Нет, он точно не в Стратфорде… Вокруг него не было ни одного строения, только земля, покрытая сорняками. Напротив стояла знакомая кирпичная стена, однако теперь она протянулась далеко за пределы горизонта, и была намного выше стратфордской, которую он видел вчера… Хотя было ли это вчера? Он не знал, сколько времени находился без сознания.

В центре кирпичной стены заметил черные ворота, посередине которых располагалась гравировка символа из пяти колец, как бы вложенных друг в друга. Под символом выдолблены слова «West Gates»[1]. Вся поверхность ворот, сверху донизу, была покрыта тысячами гвоздей самой замысловатой формы, длины и ширины. Крошечные и огромные, прямые и скрюченные, завернутые в узлы, ржавые и новые, гвозди были вколочены в ворота. Несмотря на жару, от черных ворот исходил ледяной пар, придавая им еще более зловещий вид.

– К черту вас трогать еще раз, – поморщился Том.

– Сэр, отойдите от ворот, – внезапно раздался голос за спиной. Вой сигнализации резко стих. Он обернулся и увидел трех мужчин в форме, напоминавшей полицейскую.

– И медленно идите к нам, – сказал один из них. Они направили на него оружие. Как только Том сделал пару шагов в их сторону, двое повалили его на землю и надели наручники. Третий вытащил листок из кармана и стал зачитывать:

– В соответствии с Декретом о предотвращении Внешних-Внутренних-Возможных угроз, далее именуемые как В-В-В угрозы, всем гэперам вне зависимости от статуса памяти их семьи в Гэпе, а также партийной и зонированной принадлежности категорически запрещается приближаться к воротам любых из пяти зон ближе чем на сто метров. В случае неповиновения гэпер будет доставлен в Центр воспитания. Степень его вины будет определять специальная комиссия, созданная при Департаменте невидимости Министерства по управлению Гэпом. Указ подписан министром Ричардом Рулсом.

Затем полицейский пригнулся к Тому, которого еще удерживали на земле.

– Сэр, вы грубо нарушили Декрет о В-В-В угрозах. Ваше имя?

– Том… Томас Спаркли. Послушайте, я ничего не нарушал…Я не понимаю, как здесь оказался…

– Не отрицайте. Сигнализация срабатывает только при сильном физическом воздействии на ворота. Какие были ваши действия? Вы их пинали? Пытались залезть? Осквернить?

– Дайте мне встать, я все объясню! – воскликнул Том. – Я не трогал эти чертовы ворота! Кирпичная стена, но не эта, а та… другая, в Стратфорде, открылась, и я прошел через светящийся коридор, а потом оказался здесь…

Том понимал, что все им сказанное звучит более чем неправдоподобно, но по-другому он не смог объяснить, как оказался здесь. Двое мужчин, которые держали его на земле, усмехнулись. Третий поморщился, словно услышал несусветную чепуху, а затем приказал поднять его.

– Мы отвезем вас в Центр воспитания, мистер Спаркли, объясняйтесь уже там.

К ним подъехал черный экипаж, запряженный двумя лошадьми.

– Это акция по борьбе с изменением климата? – удивленно спросил Том, когда его запихивали в карету. Ему никто не ответил. Увидеть, что происходит вокруг, он тоже не смог: экипаж был без окон.

Центр воспитания, как его назвали местные полицейские, был очень тесным: небольшой трехэтажный домик с узкими лестничными пролетами и решетками на каждом окне. При входе в помещение большими буквами была выбита фраза «Home Matters!»[2] и тот же символ из пяти колец. Полицейские предупредили, что скоро его допросит директор центра.

– Мистер Эсэрс лично инспектирует всех сумасшедших, пытающихся выбраться из Гэпа, – с этими словами они затолкнули Тома в одну из камер.

– Какой Гэп?! – переспросил он. – Где я нахожусь?

Дверь его камеры захлопнулась. Том оказался в тесной комнате в полтора квадратных метра, с низким потолком. Нельзя даже выпрямиться в полный рост. Из мебели в камере находился только один скрипучий стул, на который Том, собственно, и сел. Через некоторое время он стал улавливать звуки и слова людей. Его камера располагалась недалеко от пункта приема посетителей.

– Я знаю, что Дневник памяти моей семьи украли модернисты! Они живут по соседству и постоянно следят за мной! – жаловался за стеной старый женский голос.

– Миссис Адамс, мы не можем принять ваше заявление. Наш центр перегружен более серьезными вещами. И Дневник памяти не представляет ни для кого коммерческую ценность, только символическую – и то сугубо для вашей семьи, – устало отвечали ей.

– Ка-а-ак вы смеете? Ну конечно, о чем я думала! Я ведь пришла в логово модернистов, которые не уважают память Гэпа!..

Шум быстро стих. Вероятно, женщину вывели из зала. Далее стал говорить мужчина с хриплым голосом, он жаловался на притон возле его дома.

– Притон оксикоманов, – нервно перебирал он слова. Том впервые услышал этот термин. – Они расположились на крыше моего дома, который, на минуточку, находится на земле первых поселенцев! Помимо того что они оскверняют землю наших предков и крышу моего дома, буквально вчера я слышал…

Мужчина перешел на шепот, но расслышать Том не успел. К нему в камеру зашли конвоиры и увели в другую часть здания, где его уже поджидал директор центра.

Том предполагал увидеть пожилого мужчину, но Крис Эсэрс, как он сам представился, оказался моложавым мужчиной. Вид у директора центра был вымотанным, но это не мешало ему цепким взглядом осмотреть своего посетителя.

– А вы предусмотрительно тепло одеты. В Большом городе сейчас действительно зима, – сказал Крис Эсэрс. Он указал ему на стул, а сам расположился напротив. Куртку, как и наручники, снимать Тому не разрешили.

– Ну что же, Томас Спаркли, как вы планировали сбежать? И почему выбрали Пятые ворота?

– Произошла какая-то ошибка. Я живу не здесь, а в Лондоне. Эти черные ворота я не трогал. Только ткнул в одну стену в Стратфорде. – Том только начал объяснять, как Крис Эсэрс прервал его.

– А-а-а, так вы утверждаете, что являетесь аутером[3]? Это новый тактический ход отказников?!

– Кем?! Кого?!

– Аутеры – жители Большого города, или Лондона, если говорить по-аутерски. Здесь уже почти сто лет не произносят этого слова. Вы хорошо подготовились для своей легенды, господин Спаркли. Итак, почему выбрали именно Пятые Западные ворота? – Крис начинал терять терпение.

– Послушайте, я не понимаю, как попал сюда. – Том стал нервничать. Наручники давили на кисти, пот шел градом из-за зимней куртки. – Ночью я шел домой, и вдруг стена стала удлиняться, задышала, а потом и вовсе раскрылась. Оттуда вышел серебристый свет, который зазывал меня внутрь… Я пошел на это свечение, а затем летел… как по трубе… и оказался уже здесь. Очнувшись, увидел эти черные ворота с гвоздями. И вообще… Что здесь происходит, мать вашу?!

Эмоциональная речь Тома подействовала на Криса Эсэрса. Раздражение директора центра сменилось удивлением, а теперь на Тома смотрел человек в крайнем замешательстве. Крис нервно прокашлялся.

– Опишите ваши ощущения, когда вы… летели.

– Меня как-будто разрезали пополам… выпотрошили всего… но я отчетливо все помню… Мой мозг работал.

Лицо Криса Эсэрса совсем побледнело. Он резко вскочил со стула и стал ходить по комнате взад-вперед, что-то напряженно обдумывая. Затем он приказал конвоирам снять с Тома наручники, куртку и дать воды.