Вечером я занялась подготовкой к выходу в свет – достала из шкафа роскошное вечернее платье и изящные туфли на высоких каблуках, чтобы примерить, так как уже два года их не надевала. Эти вещи из прошлого вызвали целый вихрь воспоминаний, которые уже нельзя было разделить на любимые и нелюбимые, все смешалось. Разве десять лет назад я подозревала, что в тридцать два года буду помощницей частного сыщика при полном отсутствии личной жизни? Нет, конечно. Тогда я была молода, счастлива и полна радужных надежд.
С пятого класса я занималась бальными танцами. С партнерами мне не везло, так что особых успехов не было, но мне очень нравилось танцевать. В десятом классе у меня появился новый партнер Сеня, он звезд с неба не хватал, но был очень трудолюбив, так что на районном уровне мы смотрелись довольно неплохо. Однако, когда дело подходило к выпускным экзаменам, я задумалась: а стоит ли столько времени тратить на тренировки, если никаких перспектив не предвидится? Нужно ведь готовиться и к вступительным экзаменам. А я собиралась поступать в Университет на математический факультет, связывать свою дальнейшую судьбу с танцами в мои планы не входило. Еще в восьмом классе учительница математики как-то сказала, что у меня несомненные математические способности. До этого я их не замечала, но ее слова меня вдохновили, и появились кое-какие результаты. Итак, выбор был сделан в пользу математики и под руководством своей учительницы я начала подготовку к экзаменам. Но тут Провидение вмешалось.
В нашей студии была только одна звездная пара – Марина Кулешова и Олег Раевский. Все признавали, что у Олега несомненный талант, а Марину ставили гораздо ниже. Постоянно говорили, что она не дотягивает до партнера. Конечно, Марина не раз слышала подобные высказывания и, в конце концов, ей это надоело. В очередной раз разругавшись с Олегом и тренером, она покинула студию. Для Олега, одержимого танцами, это стало настоящей катастрофой, однако он не пытался ее вернуть, а начал поиски новой партнерши. Искал он и в нашей студии, и на стороне, но никто его не устраивал. В конце концов, добрался до меня. Я уже давно была втайне в него влюблена, так что во время пробного танца испытывала небывалое воодушевление и танцевала вдохновенно. Так я стала его партнершей.
Мы целыми днями тренировались и, само собой, экзамены в Университет я провалила. Лишь на следующий год поступила в Педагогический, да и то на заочное отделение. Олег же успешно учился в Академии физкультуры и спорта, куда переманивал и меня. Но я не хотела связывать свою дальнейшую жизнь с танцами. Чем выше становился наш рейтинг, тем больше всяких интриг нас окружало. Мне это ужасно не нравилось, а Олег в такой атмосфере чувствовал себя, как рыба в воде. Только чувства к нему удерживали меня в этом змеюшнике.
Примерно через месяц совместных тренировок мы с Олегом стали близки. Думаю, и с предыдущей партнершей было то же самое, но, надо отдать ему должное, он о своих победах не распространялся, хотя пользовался бешеным успехом у девушек. У меня сложились очень теплые отношения с его мамой. У них была комната в коммунальной квартире, где они и жили вдвоем. Екатерина Матвеевна души не чаяла в своем сыночке, что нас и объединяло. Моя мама относилась к Олегу доброжелательно, а папе он не нравился. Ему казалось, что танцы не подходящее занятие для мужчины, впрочем, открыто свою неприязнь он не проявлял. Тем временем наш рейтинг повышался, и мы стали принимать участие в международных конкурсах, становились лауреатами и мечтали о победе. Олег строил совместные планы на будущее, хотел обзавестись собственной студией, где бы мы готовили спортсменов, оставаясь при этом играющими тренерами. Мои мечты были более приземленными. Я хотела выйти за него замуж, родить ребенка и преподавать математику в колледже, а еще лучше в институте, так как небольшая практика в школе повергла меня в ужас. Впрочем, свои мечты я держала при себе, боясь разочаровать своего жениха. А он все-таки сделал мне предложение, правда, с отсрочкой в исполнении. Свадьбу сыграем, солидно говорил он, когда оба получим образование.
Так мы и жили, пока одним летним днем все не изменилось. У нас была дача – шесть соток в садоводстве и небольшой домик, построенный собственными руками. Мы очень любили этот кусочек природы, я все детство провела там и, естественно, там у меня был куча настоящих друзей, а не соперников, как в студии. Став взрослее, я там появлялась довольно редко, но каждая поездка приносила несравненную радость. Так было и в те выходные. Мама решила остаться на даче еще на неделю, а мы с папой в воскресенье вечером возвращались в город на своих стареньких «Жигулях». Я задремала, так что не видела, как все произошло, только потом обо всем узнала. Папа решил обогнать ехавшую перед ним машину, и тут на встречную полосу на большой скорости выехала огромная фура. Она просто срезала левую часть наших «Жигулей», а оставшиеся от них обломки полетели в кювет. Фуру развернуло, и она перевернулась, перегородив дорогу. Образовалась огромная пробка, так что помощь подоспела нескоро. Хорошо, что я все время была без сознания и ничего не чувствовала. Я получила множество травм, но больше всего досталось левой ноге. Ее зажало между обломками, так что, когда меня привезли в больницу, уже начался некроз тканей. Ногу хотели ампутировать, но потом пожалели мою молодость и красоту и стали за нее бороться.
Когда я очнулась, то увидела у своей койки маму и дядю Гришу, лучшего папиного друга. Перед глазами все расплывалось, мысли путались. Я не помнила, что произошло, тогда они сказали, что мы с папой попали в аварию. Как папа? – спросила я. Дядя Гриша опустил глаза, а мама расплакалась. Так я узнала о гибели папы. Потом пришел Олег. Он смотрел на меня с таким ужасом, что мне и самой стало страшно. Только потом я поняла, что все лицо у меня было в порезах и ушибах. Лечение шло тяжело, все время висела угроза ампутации, но эта троица – мама, дядя Гриша и Олег здорово меня поддерживали. Постепенно опасность миновала, но последствия травмы были весьма ощутимыми: левая нога стала короче правой и на ней появились две огромные вмятины – часть икроножной и бедренной мышцы пришлось удалить.
Только через несколько месяцев я по-настоящему пришла в себя и поняла, что мир перевернулся. Олег, узнав, что я еще нескоро встану в строй, если вообще встану, начал тренировки с новой партнершей. Он не мыслил своей жизни без танцев. Я это понимала, как понимала и то, что скоро в его жизни вообще не останется места для меня. Так и случилось. Он долго оттягивал объяснение, но все же оно состоялось, и он сказал, что я была его лучшей партнершей, что он никогда этого не забудет и навсегда останется моим другом.
– Это совсем необязательно, – сквозь слезы прошептала я.
Он еще что-то говорил, но я уже не слушала, мне хотелось, чтобы он поскорее ушел. Некоторое время он еще навещал меня, звонил, но постепенно наше общение сошло на нет, нам не о чем было разговаривать. Рейтинги и турниры меня больше не интересовали, а ему наскучила больничная обстановка и проблемы с моим здоровьем. Однако на этом мои горести не закончились, мир вокруг меня продолжал рушиться.
Первый год после аварии я большей частью провела в больнице, причем, обычно лежала в отдельной палате. До поры до времени я не задумывалась, откуда мама берет на это деньги, потом догадалась, что дядя Гриша помогает, и восхитилась его преданностью дружбе. Только спустя некоторое время поняла, что помимо дружбы есть и кое-что еще: дядя Гриша был влюблен в мою маму и, похоже, она отвечала ему взаимностью. Это стало для меня тяжелым ударом. Мне всегда казалось, что мама с папой любят друг друга и вообще очень гармоничная пара. Они всю жизнь работали в одном НИИ – папа занимался наукой, а мама работала в технической библиотеке. У них были общие друзья и общие интересы. Папа не был предприимчивым человеком, он любил свою работу и не хотел ничего менять. Правда, его очень ценили на работе и изыскивали возможности, чтобы более или менее достойно оплачивать его труд. Мы, конечно, никогда не были богатыми, но и не бедствовали. Во всяком случае, родители могли оплачивать мои занятия бальными танцами, а это удовольствие не из дешевых. Никогда не понимала, почему платья из нескольких лоскутков и не слишком изящные туфли стоят так дорого.
