Черты лица Алики становились всё менее чёткими.

– Постой, мама! – воскликнула Розалин.

– Поговори с Филиппом. Пусть он расскажет тебе про «Экскалибур»!

Розалин больше не могла рассмотреть мамины черты. Она попыталась взять её за руку, но вместо этого словно провалилась в плотный туман. Призрак! Видение!

– Я люблю тебя, – сказала Алика.

Бесформенным облаком она растворилась в ярком белом свете.

Свет ослепил Розалин, и она проснулась, резко сев на кровати. Её сердце бешено колотилось. Это определенно был не обычный сон!

Весь день сон не шёл у Розалин из головы. Лэмпшир так далеко! Зачем ей отправляться туда? А рабство запретили давным-давно! Все кончено! Розалин никогда не слышала ни о каких организациях, борющихся с ним. И при чем тут легендарный меч короля Артура?

На ужин к Клиффордам были приглашены сэр Виктор Аддерли и его жена, крупные акционеры Ританского банка, поэтому поговорить с отцом Розалин не удалось. После ужина она шепнула Филиппу:

– Папа, можно поговорить с тобой в кабинете?

Он благосклонно кивнул.

Когда гости ушли было уже около полуночи, но Розалин дожидалась отца на стуле в кабинете. Она не могла лечь спать, не выяснив хоть что-то.

– Роззи, что стряслось? – спросил, войдя, Филипп.

Он снял пиджак и небрежно кинул его в кресло.

– На самом деле ничего особенного, – отозвалась Розалин. – Но мне прошлой ночью приснилась мама.

– Как интересно, – бросил Филипп без особого интереса.

Он снял галстук и положил его на стол, а потом расстегнул верхнюю пуговицу рубашки.

– И что тебе снилось?

– Мама сказала, что я должна ехать в Лэмпшир и там бороться с рабством, – ровным голосом произнесла Розалин.

Отец уставился на неё во все глаза.

– Что???

– Вот и я так подумала, – рассмеялась она. – Нелепица какая-то.

– Тебе в самом деле это приснилось? – отец был предельно серьёзен.

И даже напуган.

– Да, так и было, – Розалин удивлённо разглядывала Филиппа. – Мама просто стояла там и говорила…

Она прервалась, потому что Филипп резко поднялся. Он вынул из шкафа позади своего кресла бокал для виски и квадратную бутылку.

Поставив бокал на стол, он плеснул туда выпивку.

– Что ты об этом думаешь? – спросила Розалин, наблюдая за его действиями.

Она не ожидала, что её рассказ произведёт на отца такое впечатление.

– Хм… Это очень странно, – напряженно сказал он, сделав большой глоток. – Ты читала о рабстве накануне? Домашнее задание делала?

Филипп старательно отводил глаза, и Розалин стало совсем не по себе. Он что-то скрывает!

– Нет, папа. Ни о каком рабстве я даже не думала! И этот сон… – она пыталась поймать его взгляд. – Он не похож на обычный сон, понимаешь?

– Я понимаю, – тихо проговорил Филипп и тяжело опустился в кресло.

Задумчиво глядя на коричневую жидкость в бокале, отец не спешил продолжать разговор.

– Мама сказала, что ты расскажешь мне про Экскалибур, – не выдержала Розалин.

Филипп поднял покрасневшие глаза на дочь, губы у него дрожали.

– Она так и сказала: «Экскалибур»? – выдавил он.

Розалин кивнула. Отец сделал ещё глоток виски.

– Пап, что всë это значит?

– Ну как же она могла! – проговорил он.

Лицо его исказилось судорогой, а по щеке скалилась слеза.

Филипп плакал.

– Папа! – испуганная Розалин вскочила и подошла к нему.

Она положила руку на его подрагивающее плечо.

– Что ещё… Что ещё она сказала, Роззи?

– Ничего, – она поглаживала его плечо. – Только про Лэмпшир и про Эскалибур. Сказала, что ехать надо как можно скорее. Ты думаешь, мне и правда стоит поехать?

Филипп вытер лицо и снова приложился к бокалу. Он коснулся руки дочери.

– Присядь, Роззи. Я расскажу, а ты сама решишь.

Вернувшись на своё место, Розалин вся обратилась в слух.

– Не ожидал я, конечно… Но, видимо, время пришло, – отец задумчиво покачивал бокалом. – Ты ведь знаешь, что Ньювасл – один из самых прогрессивных городов Ритании. Даже Рондон выглядит по сравнению с ним закоснелым стариком…

Филипп бросил взгляд на дочь.

– Так было не всегда. Это заслуга твоей мамы.

Розалин вмешалась:

– Я думала, это твоя заслуга, ведь это ты мэр Ньювасла!

На это Филипп ничего не ответил. Он глотнул ещё виски, словно собираясь с духом, и продолжил:

– Ты же изучала историю в школе? Что вам рассказывали про рабство?

– Его запретили в тысяча восемьсот шестьдесят третьем году. Это важная веха в истории и всё прочее, – отозвалась она. – Ты это хотел услышать?

– Прошло пятьдесят лет, Роззи, – сказал Филипп. – Что такое пятьдесят лет по сравнению с многовековой историей?

От этих слов Розалин ощутила, что её мир стал хрупким как стекло. Когда мама сказала про рабство и Лэмпшир, это было сном, странной игрой воображения. Только теперь Розалин ощутила страх, пугающую реальность происходящего. Это больше не сон, это происходит прямо сейчас.

– Рабство существовало нелегально ещё многие годы, – говорил Филипп. – Ты ведь помнишь бабушку Анжелику?

Розалин кивнула.

– Она была одной из основательниц подпольной организации по борьбе с рабством, которая называлась «Экскалибур».

Розалин ошеломленно смотрела на отца. Конечно, интеллигентная и строгая бабушка Анжелика отличалась от образа милой старушки. Но подпольная организация?..

– Мы выслеживали работорговцев и освобождали людей из рабства, – сказал Филипп.

Его глаза сурово сверкнули. Всего несколько раз Розалин видела его таким. С какими бы богатыми или высокопоставленными людьми ни общался Филипп, он вел себя одинаково: бывал и резок, и по-юношески порывист, но сговорчив. Но когда на его лице появлялся отблеск стали, значит затронут принципиальный вопрос, и ничто не заставит его изменить мнение или отступить от принятого решения.

– Я ещё со школы знал, чем буду заниматься, – вспоминал он. – В шестнадцать лет я учился в медицинском. А на практику приходил к бабушке Анжелике. Твоя мама работала с бабушкой. Там мы и встретились.

Он умолк.

Не дождавшись продолжения, Розалин сказала:

– Ты рассказывал мне об этом. Что мама на пять лет старше тебя. Что ты добивался её два года. Что она была врачом…

– Не только врачом, – встрепенулся Филипп. – Она многое делала в нашей организации. И была очень предана делу. Ради спасения других она могла пойти на многое. И даже на смерть.

По спине Розалин пробежал холодок.

– Что ты имеешь ввиду? – прошептала она. – Разве она не умерла при родах?

– Все было совсем не так! – вздохнул Филипп. – В нашей организации была одна тайна… Мы базировались на Белой улице в самом начале. Там было большое и удобное для наших целей здание.

– Не понимаю, о каком здании ты говоришь? – нахмурилась Розалин. – Ведь там только парк и озеро!

– Вот на том самом месте, – подтвердил отец. – Это был настоящий город внутри города! А в подвале был источник живой воды.

– Живой воды? – у Розалин голова шла кругом.

– Она исцеляет, – просто сказал Филипп. – В зависимости от дозировки она могла вылечить любые раны. Избавляла от рабского клейма за секунду.

Подозрительно покосившись на почти пустой бокал в его руке, Розалин подняла брови.

Филипп усмехнулся.

– Если бы я сам не видел, тоже бы не поверил. Её держали в строжайшем секрете, всего несколько человек знали о ней. Тем не менее, слухи ходили. Многие влиятельные люди хотели её заполучить. Но мы сделали всё, что могли, чтобы ни одному работорговцу она не досталась.

Он потянулся за бутылкой и плеснул себе ещё виски. А Розалин казалось, что отец, как в детстве, рассказывает ей сказку на ночь. Но почему тогда её сердце в страхе замирает, ожидая её окончания?

– В тот день твоя мама и её помощница, Анна, поехали в город, чтобы обсудить с мэром строительство новой больницы. Тогда с рабством и рабовладельцами в нашем городе уже было покончено. Это было спокойное время. Мы занимались в основном проблемами из других городов и помогали мэру, с которым у нас был договор. Наша организация состояла всего из нескольких человек, хотя в самом начале у нас был большой штат. Так вот, по пути твою маму и Анну похитил некий Фрэнк. Он требовал обменять Алику на бутылку живой воды. Твоя мама бывала в подобных переделках и всегда ей удавалось выбраться, но на этот раз она была беременна. И той же ночью родилась ты.