После дождя в воздухе пахло сыростью. А на тихом, пустом в этот день кладбище, это ощущение усиливалось. Земля, не успевшая впитать воду, хлюпала под ногами. Небо, хоть и перестало плакать, всё ещё было затянуто серым покрывалом и навевало уныние.

Я нашла знакомую могилку. С фото на памятнике мне улыбался мальчишка.

- Привет, - я поставила ромашки в вазочку наполненную дождевой водой. - Полевых не было, - зачем-то уточнила я, как будто ему не всё равно. - У меня кое-что произошло. Точнее, я познакомилась с человеком, с одним парнем... Я хочу тебе рассказать о нём. Его тоже зовут Сава. И знаешь, он словно сломал во мне что-то, или пробудил. Я тоже, оказывается, способна любить, - грустно улыбаюсь. - Представляешь, я влюбилась, - слёзы побежали по щекам. - Только я не думала, что любить это больно. Я так надеялась когда-нибудь испытать это чувство... но она приносит боль. Всё потому, что ему не нужна моя любовь, - говорить от чувств, что сейчас меня терзали и переполняли было сложно. - Если бы ты мог мне подсказать, что делать. С ним я оживаю, но он постоянно отталкивает меня, и я никак не могу понять почему? Он держит меня на расстоянии вытянутой руки, не позволяя узнать его ближе. Хотя, мне ли жаловаться, я сама веду себя также, - зло смахнула слёзы. - Но даже за эту боль я ему благодарна, ведь она вытесняет пустоту.

Я снова посмотрела на фото, мой друг по-прежнему улыбался своей детской беззаботной улыбкой. Что ему мои душевные терзания? Над головой пронеслись вороны, нарушая тишину громким карканьем. Тоска и уныние накатывали с новой силой, поглощая все остальное. Здесь мир был так похож на тот, в котором я живу. Серый, безликий с черными и серыми камнями. И даже зелень травы была какой-то тёмной, блеклой и совершенно не радовала. А вороньё, что кружило в небе, придавало всему этому пейзажу ещё больше жути. Почему-то стало очень холодно, но я всё никак не могла сдвинуться с места.

Я опять теряла смысл жизни. Каждый раз я держалась за тоненькую нить, которая не позволяла покинуть этот мир. Но иногда я не понимала, зачем я за неё держусь. Наверное, это дань Саве, он спас меня ценой своей жизни, не для того, чтобы я перестала жить. Так когда-то сказала мама Савы. И я цепляюсь, до сих пор цепляюсь за эту тонкую нить, чтобы его смерть была ненапрасной. Но так и не понимаю, зачем же я живу.

Небо не выдержало и снова начало плакать. Наши слёзы смешались на моих щеках. А Сава по-прежнему мне улыбался. Его давно не заботили такие мелочи, как плохая погода.

- Я обещаю быть сильной, - прошептала я на прощанье, и покинула кладбище.

Еще неделю я провела у родителей. Сегодня за завтраком я снова взглянула на календарь. Двенадцатое число, ровно месяц с тех пор, как Варвар ушел.

- Мама, я, наверное, поеду домой.

- Когда?

- Сегодня.

Возвращалась я на поезде. Первым делом заехала на крытую платную парковку, где оставляла свою машину. Закинув в багажник вещи, я отправилась домой.

Меня встретила тишина и пустота моей квартиры. Мебель покрыл ровный слой пыли, и это все изменения в мое отсутствие.

Я распаковала пакет с продуктами и отправилась в душ. Чемоданом я займусь позже. Делать ничего не хотелось. Сейчас одиночество ощущалось более остро, а каждая комната хранила и навевала воспоминания.

Я соскучилась, я чертовски сильно соскучилась по нарушителю моего спокойствия. С каждой минутой, проведенной в этом городе я понимала, как сильно хочу увидеть Варвара.

Приготовив легкий ужин, пришлось заставить себя его съесть. Тоска, сильная, всепоглощающая, какая-то нездоровая, окутывала, затягивала, лишала воли. Мое лекарство было где-то рядом, в этом городе, но при этом так невыносимо далеко. Не дотянуться, не прикоснуться, не поцеловать...

Я несколько раз брала в руки телефон, я даже набирала сообщение, но все было не то, и я так и откладывала ненужный гаджет. Он ничем не мог помочь.

Устав от этих, таких непривычных мне терзаний, схватила с вешалки ветровку, обула кроссовки и решила пойти на крышу.

А распахнув дверь, так и осталась стоять на пороге.

Варвар

Я словно медленно сходил с ума, в ожидании хоть какой-нибудь информации. По утрам бегал часа два, загружал работой мозг в течение дня, а вечером истязал себя в спортзале. Делал всё, чтобы придя домой сил хватало только лечь спать.

Рома снова смотрел волком. Теперь он стал заказывать не только обеды, но и завтраки.

Сегодня, возвращаясь с пробежки получил сообщение, а точнее оповещение. Сладкая выложила сторис. Я как раз вышел из лифта. Открыл дверь, пока включал приложение, чтобы просмотреть её историю.

Из-за темноты, кадр был не очень чёткий, но Сладкую я узнал. Она танцевала на берегу то ли реки, то ли озера, с каким-то прилизанным мажором, а потом он её поцеловал.

Пятнадцать секунд. Короткое видео, но оно было подобно выстрелу в сердце.

- Сука, - мой кулак влетел в стену, и гипсокартон, которым в этом месте была она отделана, не выдержав, прогнулся, запечатлев вмятину от моего удара.

Костяшки хоть и привыкли к постоянным ударам, такой встречи со стенкой не выдержали и слегка закравили. Ерундовая ссадина, по сравнению с той болью, что разрывала грудную клетку. Телефон тоже улетел в стену.

- Ну зачем? - прокричал я, и повторяю удар. - Зачем? - снова удар. - Твою ж мать! Я же просил не провоцировать! - очередной удар. - Зачем? Какого чёрта, Сладкая?! - несколько резких ударов и кулак вошел в дыру, что появилась от последнего выпада.

Стена была искорёжена и окрашена кровью. Я опустился на пол, уткнулся затылком в стенку. Больно. Несколько раз ударился затылком о стену, чтоб заглушить физической болью то, что болело внутри.

Варвар, приходи в себя. Ты же этого хотел? Нет, я хотел другого. Я хотел просто знать, что с ней всё хорошо. Мне нахрен не надо было знать насколько.

Она отдыхает и развлекается. Сняла себе мальчика. Ну хрен с ней, пытаюсь убедить себя.

Раздался звонок телефона, взглянул на экран, что украшала сетка трещин, из-за которой почти ничего не было видно. Но он, бля, все равно звонил. Кое как ответил на звонок:

- Да?

- Варвар, сегодня обед с Рачковской. Надеюсь, ты помнишь, оденься поприличней.

- Я не иду. Меня сегодня не жди.

- Ты сдурел?

- Рома, меня не будет, - положил трубку.

Душ, сигарета, кофе. Ещё сигаретa.

Я потихоньку брал себя в руки. Уговаривал, убеждал, слой за слоем устанавливал новую броню, строил стену отчуждения, отключал эмоции.

Я ведь поступаю правильно. Это единственно верное решение. Снова сигарета.

Звонок в дверь вырвал из оцепенения. Я не хотел вставать, но какой-то бессмертный всё ещё трезвонил в мою дверь.

Как был после душа в одном полотенце, так и пошёл открывать дверь.

- Твою мать, - Рома был похож на разъяренного быка, он бесцеремонно толкнул меня в грудь. - Ты, что опять творишь? - орёт он.

И тут замечает искореженную стену. А потом смотрит на мою правую руку. Он отходит на шаг, и закрывает входную дверь.

- Ты конченый псих, Варвар, - тихо выдыхает он. - Что на этот раз? - он проводит руками по лицу, словно это помогает ему успокоиться.

- Всё нормально, - эмоции отключены, и я даже сам почти верю в сказанное.

- Выпить есть? - киваю.

Рома заходит на кухню, хлопает шкафчиками в поисках алкоголя. Я иду за ним. Прикуриваю новую сигарету.

- Оденься, - просит меня Рома.

А я только сейчас понимаю, что до сих пор в одном полотенце. Он, тем временем, ставит на стол стаканы и найденный коньяк, а потом лезет в холодильник. Иду в спальню, натягиваю домашние штаны, футболку и возвращаюсь.

На столе уже лежит нарезка из того, что Рома нашёл в моем холодильнике, а коньяк разлит по стаканам.

- Шустро, - комментирую я.

- Я с тобой поседею, - говорит Рома и выпивает свою порцию.

Следую его примеру. Вторую порцию мы выпиваем также молча. Он закусывает, я же снова закуриваю. Рома молчит, я тоже.