Семь минут совместной прогулки. Трижды в неделю. Восемьдесят четыре минуты в месяц. Рэм радовался и этому.

Они добрались до знакомого подъезда. Рэм не спешил отдавать футляр, надеясь урвать лишнюю секунду вместе.

– Вот мы и пришли, – сказала Василиса и протянула руку. Рэм неохотно протянул скрипку.

– Может, прогуляемся еще немного?

– Прости, у меня много уроков, – вне зависимости от дня недели ответ был все тот же. – Но мы можем увидеться в следующий раз в музыкалке, что скажешь?

– Конечно, – Рэм кивнул.

– Тогда до встречи! Спасибо, что помог, – Василиса помахала и подошла к двери.

– Я заставлю тебя меня вспомнить. Даже если придется двести тысяч раз приходить сюда – заставлю! – пообещал Рэм. Василиса удивленно повернулась, но, ничего не ответив, нырнула в подъезд.

Рэм не боялся раскрыться. Если он прямо сейчас расскажет об их прошлом, Василиса его не узнает, а рассказу не поверит. Однажды он уже пробовал – в сердцах схватил ее за руку и попытался напомнить о прорицателях. Она стукнула его футляром по голове. Тогда он впервые осознал, насколько скрипка тяжелая.

– Опять страдаешь от несчастной любви? – Рэм услышал издевательский голос. Знакомый.

– Лучше бы тебе не вмешиваться.

Рэм повернулся, зная, кого увидит. Высокие скулы, острый подбородок, как у героев боевиков. Волосы черные, будто он их специально подкрашивает, еще и одежда такая же. Настоящий ворон, даже вечная насмешка на губах присутствует. Сидит на трубе подчеркнуто расслабленно, земли ногами не касается. Выпендривается!

– Отстал бы ты от Васьки. Мне больно видеть, как ты страдаешь, друг.

– Не зови меня так, – Рэм сжал кулак, готовый к драке. Ворон не спешил нападать.

– Почему? Пару месяцев назад мы неплохо общались.

– Пока ты не решил стащить мой омен.

– Я сделал это не для себя. Для другого человека! Ты не сделал бы того же для Василисы?

Рэм прикрыл глаза, вдохнул и выдохнул. Ему не раз говорили, что вороны умеют обольщать и искусно лгать. За красивыми словами скрывается только желание стать сильнее.

– Ты сам знаешь, что я для нее сделал бы все что угодно, – пробурчал Рэм.

– Как и я для своего брата. Так почему ты винишь меня в предательстве? – ворон спрыгнул с трубы и подошел к Рэму. – Я всего лишь перестал спасать тех, на кого укажут. Теперь я помогаю людям, которые действительно этого достойны. Помнишь мальчишку, которого мы спасли от болезни? Он стал сильнее. Теперь его боится половина школы, ведь парень оказался не таким уж хорошим. Добывает себе на пропитание как ты. Грабит. Неужели ради таких людей мы вызвались менять мир?

– Хватит кружить вокруг да около. Что тебе нужно? – Рэм следил за вороном, пока тот медленно обходил его.

– Я чувствую, что у тебя есть кое-что, что тебе не принадлежит. Небольшой осколок чужой жизни. Или это омен от самой болтливой Жрицы в мире? Возможно, и так. Я чувствую сладкий запах силы. И я должен забрать омен, а то прорицатели опять потратят его силу на какую-нибудь ерунду.

– Только через мой труп! – Рэм поднял кулаки, готовый защищаться. Или атаковать – так даже лучше.

– Договорились.

Ворон вскинул руку. В глаза полетел песок. Рэм зажмурился всего на миг. Потом через боль открыл глаза – нельзя оказываться в темноте, иначе легко попасться в эфир!

Поздно. Рэм и ворон уже были во мраке.

– Ну что, Рэм, сколько продержишься без воспоминаний?

Рэм начал считать от ста до единицы. Нельзя сбиваться, нельзя думать ни о чем другом! Счет помогает сосредоточиться и отгонять иллюзии эфира. Но это в теории – у Рэма никогда не получалось.

– Не хочешь вернуться во времена, когда Василиса еще узнавала тебя? – вкрадчивый шепот из ниоткуда.

Нужно продолжать считать! Восемьдесят восемь, восемьдесят семь…

Получилось. Темнота исчезла, Рэм вновь оказался во дворе. Ворон исчез вместе с эфиром. Рэм усмехнулся – это было легко!

Дверь подъезда открылась. Оттуда неуверенно вышла Василиса, по-прежнему держа футляр со скрипкой.

– Слушай… Мне кажется, я все-таки тебя видела. Ты точно из группы по фортепиано? Мы всегда пересекаемся перед сольфеджио, я бы тебя запомнила!

Рэм пытался найти в ней что-то несвойственное, поддельное, но Василиса была как настоящая. Серьги в виде скрипичных ключей, на черном футляре золотыми буквами выведено ее имя. Даже родинка у правого глаза – такая же. Настоящая!

– Ты Рэм, верно? Где мы встречались? Я все пытаюсь вспомнить…

Ему хотелось подбежать, обнять ее и все рассказать, но, если это эфир, нельзя попасться в ловушку. Вороны умеют давить на больное место. И подделывать реальность они тоже умеют. Как понять, иллюзия ли это?

Василиса смотрела преданно, как раньше.

– Я вспомнила, Рэм!

Рэм засмеялся. Не может это быть правдой! Бывший друг, предавший прорицателей, просто слишком хорошо его знает. И на что давить – тоже знает.

Василиса подошла и прильнула к груди Рэма. Он поднял руку, чтобы оттолкнуть ее, но ему на ладонь упала теплая слеза.

– Как я могла забыть! Столько времени без тебя!

Рэм прекрасно понимал, что это все не по-настоящему, но просыпаться от сладкого сна не решался. Он обнял ее, обещая, что сразу после этого оттолкнет. Вот сейчас… через пару секунд… еще чуть-чуть…

– Мы можем остаться вместе навсегда, если ты этого захочешь, – прошептала Василиса. – Хочешь, чтобы этот счастливый эфир длился вечно?

Вороны способны на это. Вечная иллюзия с согласия жертвы. Счастье в эфире, в реальности – смерть. Если не согласиться – все закончится минут через десять, не больше.

– Нет, я не могу…

– Тот ворон может поправить мои воспоминания, снять барьер. Я все вспомню. И тебя вспомню.

Рэм пересилил себя и оттолкнул девушку.

Она положила ладонь ему на запястье. Губы искривились неестественно, будто пластилиновые. Рука сжала сильно, как тиски. Рэм отшатнулся – поздно.

Светлое личико начало меняться. Плавиться, падая на землю шипящими каплями. Рэм отвернулся, чтобы не видеть, как любимое лицо превращается в кашу.

– Мог бы просто превратиться в себя, козлина.

– Тогда бы это не причинило тебе столько боли, – отозвался ворон. Остатки лица Василисы он сдернул резким движением. В эфире ворон мог делать все что угодно.

Нужно продержаться только пару секунд, и иллюзия рассеется, он уже выдал себя.

– Что тебе от меня надо?

– Ничего. Ты уже отдал мне омен.

– Не отдавал! – Рэм хотел убежать, но ноги не слушались.

– Ты пожелал этого. – Голос за спиной становился все противней. – Всего на миг, но поддался на уговоры Василисы. Мне этого достаточно.

Что-то звякнуло в руке ворона. Рэм рывком обернулся – браслет у врага!

– Потерял что-то?

Рэм ударил ворона. Боли не было. Враг даже не дернулся. Словно во сне, где каждый удар не сильнее дружеского хлопка по спине. Врезать создателю эфира – не всегда удается, и далеко не всем. Как и во сне: можно драться сколь угодно яростно, но чтобы в реальности при этом хотя бы шевельнулась рука, нужно слишком много сил.

Ворон, не замечая ударов, прикрыл глаза с блаженной улыбкой. В ладонях он сжимал браслет, не замечая, что тот ранит его. По краю ладони побежала кровь – проклятье омена сработало в последний раз, пытаясь отомстить обманщику. Но уже поздно. Рэм увидел, как сползла улыбка с лица ворона. Как у кота, которому дали попробовать сметану и тут же ее забрали. Воронам всегда мало, сколько бы оменов они ни выпили.

На землю, звякнув, упал браслет.

– Спасибо, что поделился силой, друг.

Вечерний двор, подъезд Василисы. Детские радостные крики – здесь рядом детская площадка. Никто из ребят или их родителей даже и не заметил, что только что произошло. У них под носом обокрали вора! Ворон исчез, пока Рэм смотрел на браслет.

Рэм подошел к омену, валявшемуся на потрескавшемся асфальте. Поднимать его не спешил, как ребенок, который услышал звук разбитой вазы, но еще не увидел рассыпавшиеся по полу осколки. Есть еще слабая надежда, что все не так страшно, что разбился какой-нибудь стакан, а не дорогой мамин сувенир.