– Жанна работала на Зуевых?

– Да, в бухгалтерии. А что, ты против служебных романов?

Я пожала плечами и собиралась сказать, что до чужих романов мне, в принципе, дела нет. Но передумала и заявила:

– Категорически.

– Зря, – усмехнулся Игорь и притормозил у моего дома. – Угостишь кофе?

– Не смею отвлекать от дел «по твоей специфике», – не сдержавшись, съязвила я.

Оказавшись дома, я поставила чайник и перетащила ноутбук на кухню. К моему большому удивлению и, признаться, разочарованию, интернет моим поискам ничуть не помог. Об Игоре Демидове всемогущая Сеть не знала ничего. Будто бы его и не существовало вовсе.

Немного попереживав об этой неудаче, я позвонила коллегам. Новостей о Софье у них было не больше моего.

Признаться, я терпеть не могла такие минуты. Когда казалось, весь мир на грани. А все, что ты можешь – лишь смирно сидеть и ждать.

Допив чай, я перебралась в кабинет. В минуты хмурых настроений и отчаянья, меня всегда выручала работа. Не подвела и в этот раз.

Когда же стрелка часов миновала полночь, позвонил Демидов. Разом забыв о чертежах, я ответила. И услышала лаконичное:

– Девчонка нашлась. Пряталась в доме подружки. Наш визит ее напугал, собралась смыться из города. Сейчас ее везут родителям.

– Она что-нибудь сказала?

– Молчит, как партизан.

Я нахмурилась. Поведение Софьи удивительным не было. Но что-то во всей этой истории не давало мне покоя. Будто почувствовав мои сомнения, Игорь сказал:

– Дело сделано, Агата. Разборки потеряшки с родителями нас не касаются.

– Да, ты прав, – глухо отозвалась я. – Спасибо, что сообщил.

– Всегда пожалуйста, – усмехнулся Демидов и отключился.

С момента возвращения Софьи домой минули целые сутки. За окном вновь воцарилась ночь. Тихая и прохладная. Шуршали листвой еще не успевшие пожелтеть деревья.

Завершив проект, я отправила работу отцу. Все, как и обещала, сделано в срок. Папа не терпел неаккуратности в делах.

Потерев усталые глаза, кое-как доковыляла до спальни. Провалилась в глубокий мирный сон.

– Агата!

Крик сестры испуганной птицей пронесся по пустому дому. Штормовой ветер ворвался внутрь, зазвенели оконные стекла. Взмыли в стороны легкие занавески. Страшно загромыхал гром, небо полоснул раскат молнии.

В непередаваемом ужасе, я вскочила с постели. Дрожала так, что не попадал зуб на зуб. В ушах еще звенели ее крик и страшные завывания ночи. Но, приглядываясь к окружающей тьме, я уже понимала, что все это лишь сон.

Ночь за окном все также тиха, окна дома закрыты, зашторены. Нет ни единой причины для страха. Бояться нечего. Это всего лишь сон. Страшный сон.

Убеждать себя я могла сколь угодно, но точно знала, что этой ночью мне уже не уснуть. Потратив некоторое время на то, чтобы взять себя в руки, я оделась. Набросив куртку, в несколько шагов достигла причала.

Ночные прогулки по реке были для меня столь же привычны, как и кошмары. Но за время белых ночей, я успела отвыкнуть от кромешной тьмы, что опутывала все вокруг лишь стоило лету уйти.

Отлично ориентируясь, я могла бы пройти реку и ближайшие озера даже с закрытыми глазами. Это было полезно, ибо сейчас я почти так и поступала.

До рассвета оставалось еще несколько часов. Самое темное время суток. Ни в одном прибрежном доме, ни в одном поселке, не горел свет. Лишь изредка можно было заметить небольшие огоньки, больше похожие на светлячков. Они напоминали о том, что где-то рядом дорога, мост или дачник, не выключающий освещение придомовой территории на ночь.

Оказавшись у дома Зуевых, я заглушила мотор. Прислушалась. Вода чуть слышно билась о борт лодки. Где-то негромко кричала птица. Не было ни единого повода для тревоги. И все же, я не уезжала.

Хороша же я буду, если Зуевы меня обнаружат в ночи, караулящей неизвестно что у их дома…

Вдруг появился и тут же исчез небольшой огонек. Будто кто-то решил осветить себе путь, используя мобильный, но тут же передумал. Вновь тишина. Тягучая, нервная.

Всплеск воды, тихий стон и вновь безмятежная сонна одурь. Сжав зубы, я быстро включила свет. Катер разом стал заметнее мишени в тире.

–Эй, кто там? – громко крикнула я.

Тишина. Лишь где-то очень далеко залаяла собака. Мне бы следовало убраться подальше, но этот дом будто приковал меня к себе. Повинуясь непонятном мне самой порыву, я включила мотор и направила катер к пирсу.

До берега оставалось всего несколько метров, когда я заметила ее. Взвыв, я скинула куртку и тут же бросилась в воду.

Я не знала мертва ли девушка или без сознания. Но тело ее оказалось совершенно безвольным. Свет катера освещал путь до берега. Держа ее голову над поверхностью, я поплыла так быстро, как могла. А казалось, будто не движусь вовсе.

Вытащив ее на берег, я заорала, что есть мочи. В окнах дома загорелся свет. Практически сразу, заприметив свет катера, выбежал Павел. Он побежал к берегу, еще не видя нас.

Но я не заметила его – делала искусственное дыхание Софьи. Я видела ее только на фото, но точно знала, что это она.

Рухнув на колени, Павел в ужасе спросил:

– Что происходит?

– Скорую вызывай!

Дважды повторять не пришлось, он побежал в дом так быстро, как не бегал никогда.

Из дома стали показываться другие домочадцы. Одетые в пижамы, перепуганные и сонные, все они были совершенно растеряны. Сжимая мобильный, вернулся Павел.

Наконец, Софья пришла в себя. Зашлась в жутком кашле. Выплевывая воду, она содрогалась всем телом. А я держала ее, стараясь хоть чем-то помочь.

Когда же она смогла свободно дышать, отец подхватил ее на руки и понес, будто кроху, в особняк. Ирина переодела ее в сухое и укутала одеялом. Больше она не отходила от нее ни на шаг. Никто не смел произнести даже слово, молчала и бледная до синевы Соня.

Златокудрая девушка, чем-то неуловимо похожая на Аленушку из русских сказок, забилась в угол кровати и сидела тихонечко, не решаясь даже пошевелиться. В ее темно-карих, столь редких для блондинок, глазах таилась неприкрытая невыносимая мука.

Жанна взяла меня за руку и кивнула на дверь. Я послушно последовала за ней. Растрепанная после сна, в небрежно завязанном на талии пеньюаре, она была встревожена, как и все. Но старалась держаться.

– Тебе нужно срочно переодеться. Еще не хватало подхватить воспаление легких, – распахнув дверь одной из комнат, она велела. – Иди в душ, а я поищу что-нибудь из одежды.

– Мой катер, я должна…

– Все с ним в порядке, – отмахнулась она. – Сегодня Максим ночевал здесь. Уже пришвартовал его. Или как это там называется?

– Спасибо вам, но я бы лучше домой…

– Вначале душ и чай. Потом домой. Все. Иди.

Весь ее вид был преисполнен решимости и спорить я не осмелилась. Послушно кивнула и направилась в гостевую комнату. Стоя под горячими струями воды, я могла лишь признать, что Жанна была совершенно права.

Выйдя из душевой кабины, я обнаружила махровые полотенца на тумбочке. Рядом стопкой лежал спортивный костюм, футболка и даже совсем новенькие кроссовки.

– Ох, прости, что влезла. Я стучалась, честно, – засуетилась Жанна, едва я вошла в комнату.

– Что ты…Спасибо большое.

– Это тебе спасибо! Даже и подумать страшно, чтобы случилось, если бы…– Жанна зажала рот рукой и быстро отвернулась.

Желание сбежать достигло критической точки. Но я не шевельнулась, ожидая, пока она справится с эмоциями. Надо отдать ей должное, совладала с собой она быстро.

– Все уехали в Соней в больницу, а я не смогла, – призналась она. – Толку от меня там все равно нет. А все эти учреждения я просто не выношу – находилась с Виктором на три жизни вперед. У него ведь сердце, вот мы и…

Жанна махнула рукой и присела на край кровати. Она была совершенно разбита.

– Соню осмотрел врач?

– Да. Сказал, ничего серьезного. В больницу забрал, чтобы родителей успокоить. Ну и…мало ли что.

Это «мало ли что» сейчас значило невообразимо много. Все понимали это слишком хорошо, оттого и отправили Соню под присмотр врачей.