Она продолжала смотреть ему в глаза. Ее веки не опускались, как заметил он. А на губах не было улыбки. Но они были слегка приоткрыты.

Герцогиня выглядела… по-другому.

Совершенно беспристрастная часть его сознания сообщила, что в этой оранжерее никого нет, и что там, где они стоят, их никто не увидит.

Константин наклонил голову и легко дотронулся губами ее губ. Они были мягкими и теплыми, слегка влажными и податливыми. Он коснулся языком до пространства между ними, обвел контур сначала верхней губы, а затем – нижней, потом скользнул языком ей в рот. Ее зубы не закрывали путь. Кончиком языка Константин провел по ее нёбу перед тем, как оторваться от ее губ и поднять голову.

У герцогини оказался вкус вина и теплой, соблазнительной женщины.

Константин глубоко заглянул в ее глаза, и она несколько мгновений смотрела на него в ответ, пока в выражении ее лица не произошло едва уловимое изменение. Ее веки снова начали опускаться, уголки губ изогнулись вверх, и она снова стала самой собой. Казалось, что герцогиня снова надевает маску.

Какая интригующая возможность.

– Я надеюсь, мистер Хакстебл, – произнесла она, – что вы сможете выполнить обещание, которое дали этим поцелуем. Я буду крайне разочарована, если этого не произойдет.

– Мы проверим это на практике сегодня вечером, – ответил он.

– Сегодня вечером? – Герцогиня приподняла брови.

– Вы не должны оставаться в одиночестве, – пояснил Константин, – пока мисс Ливенсфорт где-то ужинает и посещает оперу. Должно быть, вам будет скучно и одиноко. Вместо этого вам следует поужинать со мной.

– А потом? – Ее брови оставались приподнятыми.

– А потом, – добавил он, – мы получим удовольствие от изысканного десерта в моей спальне.

– О. – Она, кажется, раздумывала над его предложением. – Но у меня есть другие обязательства сегодня вечером, мистер Хакстебл. Как это неловко. Возможно, в какое-то другое время.

– Нет, – ответил Константин, – ни в какое другое время. Я не играю в игры, герцогиня. Если вы хотите меня, то это будет сегодня вечером. Ни в какую-то будущую дату, когда вы сочтете, что достаточно помучили меня.

– Вы чувствовали, как будто вас мучили? – спросила она.

– Вы придете сегодня вечером, – ответил Константин, – или никогда.

Герцогиня несколько мгновений молча смотрела на него.

– О, боже мой, – промолвила она, – вы на самом деле имеете это в виду.

– Так и есть, – подтвердил он.

Константин на самом деле намеревался так поступить. Он и раньше предупреждал ее, что не станет марионеткой на веревочке. И, несмотря на то, что немного пофлиртовать было забавно, заниматься этим бесконечно не имело смысла.

– О, – ответила она, – мне так нравятся властные, нетерпеливые мужчины. Это по-настоящему щекочет нервы, знаете ли. Не то чтобы я хочу, чтобы властвовали надо мной, мистер Хакстебл. Я не позволю этого ни одному мужчине. Никогда. Но думаю, что я собираюсь разочаровать джентльмена, с которым обещала провести этот вечер. Видите ли, он может предложить мне только ужин, без десерта. Или без изысканного десерта, во всяком случае. Это звучит так вкусно, что устоять невозможно.

– Это сладкое блюдо можно есть только вдвоем, – заметил Константин. – Мы отведаем его сегодня ночью. Я пришлю…

Герцогиня прервала его в тот самый момент, когда он услышал, как открылась дверь.

– Но здесь же только папоротники, – презрительно проговорила она. – Я могу увидеть папоротники вдоль любой английской тропинки. Я хочу увидеть орхидеи. Отведите меня туда, где я смогу найти их, мистер Хакстебл.

– С удовольствием, герцогиня, – ответил он, когда леди взяла его под руку.

– А затем вы можете отвести меня выпить чаю на верхней террасе, – произнесла она как раз перед тем, как они начали кивать и обмениваться любезностями с группой гостей, вошедших в оранжерею.

– Третья оранжерея в ряду – для орхидей, ваша светлость, – заявила мисс Горман.

– Ах, благодарю вас. Вы так любезны. – Герцогиня улыбнулась девушке. – Мы начали с неправильного конца.

Итак, подумал Константин, когда они вышли на весеннее солнце и отправились на поиски орхидей, кажется, сделка состоялась. У него появилась любовница на этот Сезон. Эта мысль доставила ему немало удовольствия, особенно то, что их любовная связь будет официально подтверждена сегодня ночью. Он слишком долго времени вел целомудренный образ жизни.

Но… удовольствие не было полным?

Несмотря на то, что она красивое, манящее, очаровательное создание? И к тому же очевидно, что она желает его так же сильно, как и он ее?

Константин был не вполне уверен в том, почему в этом году все ощущается не так, как обычно.

Ты всегда должна осознавать власть непредвиденного, моя дражайшая любовь, так однажды заявил герцог Ханне. Тебе также следует понимать, что эту власть нельзя использовать слишком часто, или она перестанет быть неожиданной.

– Конечно же, изумруды, Адель, – приказала Ханна своей камеристке.

У нее были платья и драгоценности всевозможных ярких цветов, хотя она редко носила что-то, кроме белого. Именно это люди ожидали от нее – белые наряды и бриллианты. Конечно же, белый цвет, включающий все цвета спектра, всегда выделяется в толпе сильнее, чем множество оттенков, которые надевают все остальные. Герцог научил ее и этому тоже.

Однако сегодня она не будет находиться среди толпы.

И сегодня Ханна сделает то, что от нее не ожидают, и выведет из равновесия такого самоуверенного Константина Хакстебла.

Сегодня вечером она надела изумрудно-зеленое атласное платье. У него был весьма скандальный низкий вырез на груди, и оно сверкало в свете свечей с каждым ее движением, создавая сияние вокруг ее персоны. И сегодня герцогиня выбрала изумруды вместо бриллиантов.

И еще, что самое неожиданное, сегодня вечером она не стала убирать волосы наверх, как делала почти всегда – и как леди почти всегда делают это. Ханна решила причесать их гладко и собрать на затылке в сияющий хвост, закрепив заколкой, отделанной изумрудами. Ниже заколки волосы спускались неукротимыми волнами и кудряшками до середины ее спины.

– Тебе не стоит ждать меня, Адель, – проговорила она, поднимаясь с табурета, на котором сидела перед туалетным столиком, когда все ее драгоценности оказались на местах. – Я вернусь очень поздно. И удостоверься, чтобы мисс Ливенсворт получила мою записку, когда вернется из оперы.

– Я все сделаю, ваша светлость. – Камеристка присела в реверансе и вышла из туалетной комнаты.

Ханна критически оглядела себя в большое высокое зеркало. Она выпрямилась, расправила плечи, приподняла подбородок и слегка улыбнулась своему отражению.

Она была не вполне уверена насчет прически. Но теперь поняла, что приняла правильное решение. И даже если бы она ошиблась, это не имело значения. Она сделала такой выбор, чтобы предстать перед своим любовником. И потому это решение – верное.

Ее любовником. Улыбка герцогини сделалась почти насмешливой.

Когда он увидит ее сегодня вечером, то посмотрит на нее своими темными, непроницаемыми глазами не так, как обычно. Ханна уверена, что увидит в его взгляде искру желания, которую мистер Хакстебл ощущает.

Дьявола собираются приручить.

И эта мысль окажется ужасно неприятной, если она остановится и обдумает ее. Если Ханна приручит его, то что в нем будет и дальше интересовать ее? Ручной дьявол станет самым мягким, льстивым и жалким созданием.

Ей нужен любовник. Она хочет получить все. Все, что может предложить мир чувственных удовольствий, даже если ей придется спуститься в преисподнюю с самим дьяволом, чтобы обрести их.

Ей уже тридцать лет. Почему это кажется намного больше, чем двадцать девять?

Что бы сказала Барбара, окажись она здесь сейчас, подумала Ханна, отвернувшись от зеркала, чтобы взять плащ, лежащий на спинке кресла. Она набросила его на плечи, застегнула на шее и аккуратно накинула капюшон на голову. Герцогиня взяла в руки маленькую сумочку. Но не стала брать веер. Сегодня вечером он ей не понадобится.