В отличие от начальника местной полиции, у этого человека чувство юмора было очень утонченным, скорее даже философским. И вообще, он всегда представлялся мне особенным. Приехал в наш университет из Африки еще до войны, подписав контракт на два года. Что-то вроде программы культурного обмена между континентами. В итоге он настолько увлекся этим обменом, что на сдачу получил жену и троих детей. Я ходил к нему на лекции по философии, хотя это было вовсе не обязательно. Ведь в изучении космоса, к которому меня тянуло с рождения, это помогало слабо. Но к нему ходили все, настолько интересно он мог часами говорить на любую тему. В юношестве эта наука казалась мне бессмысленной, но как же сильно я ошибался. Подобные ему преподаватели занимались самым главным – передавали свой жизненный опыт нам, молодым, горячим и наивным. Архитектура души гораздо важнее любой точной науки. А его талант заключался в том, что в долгих, а порой и агрессивных спорах со студентами, ему удавалось посеять в наших головах определенные идеи и мысли, которые прорастали в сознании годами. Но в итоге все они оформились в то, что называется характером. Далеко не все выпускники университета вышли оттуда хорошими специалистами, но большинство из них стало просто хорошими людьми. И в этом как раз его заслуга.
Но сейчас такие, как он, оказались не у дел, и все, что ему остается – это следить за порядком в своем музее, где представлена история всех континентов. Надо отдать должное – несмотря на свою слепоту, порядок он поддерживает идеальный. Как он сам рассказывал, карта этого здания за многие годы отпечаталась в его голове настолько, что он на спор мог сказать, где что находится и какой экспонат стоит в четвертом зале на третьей полке слева от входа. К сожалению, этот музей, мягко говоря, не пользовался популярностью у местного населения. Его уже давно бы разграбили, если бы я не попросил местные власти объявить данную территорию муниципальной собственностью, за порчу которой при правильно составленном обвинении можно было лишиться головы.
К слову, я приложил руку не только к сохранности этого места, но еще и к его наполнению. По всему континенту мы собирали экспонаты, которые впоследствии должны были украсить своим присутствием центральный столичный музей послевоенной истории. Вернее, собирал их я с моим невидимым спутником, а наш незрячий друг лишь указывал нам путь, получая согласования в только что созданном комитете по восстановлению утраченного наследия. Уже потом я понял, что это было верным тактическим ходом новой администрации. Пока идет новый передел власти на континенте – отправить подальше всех, кто мог оказать хоть какое-то влияние на армию. А я наивно полагал, что их заботит судьба будущих поколений. Когда до меня дошло, что от них не дождаться ничего, кроме слов, момент уже был упущен. Конгломерат обосновался в Австралии навсегда. Инквизиция укрепилась окончательно. Очаги сопротивления были подавлены, а оставшиеся недовольными группы ретировались на северные пустоши. Призрачная надежда на то, что правительство исполнит обещанное нам, еще какое-то время не угасала. Но оно было занято чем угодно, только не поддержкой культурного наследия. А со временем таким своенравным людям, как я, стало и вовсе небезопасно жить на глазах у новой власти, поэтому мы и приняли решение забраться подальше от столицы. А все, что удалось собрать за долгие месяцы поисков, было решено взять с собой. Так и появилось это место в сердце пустыни, никому не нужное, кроме его хранителя.
Мой спутник, казалось, любил ходить сюда гораздо больше меня. И его интересовали не столько разговоры с моим пожилым ментором, сколько созерцание всего многообразия выставленных в этом месте ценностей, собранных со всех концов страны. А точнее, из всех разрушенных во время войны музеев. Он вообще последнее время очень странно себя вел, словно догадывался о чем-то, но боялся сказать вслух. Он рядом уже столько лет, а мне все еще кажется, что я ничего не знаю о его душе. А она, несомненно, в нем есть, да еще какая. Мне повезло, что он оказался рядом. Хотя я даже примерно не могу сказать, кто он и откуда пришел в наш мир. Да и он сам, если, конечно, говорит правду, не понимает своей природы и своего предназначения. Именно это и гнетет его… Вначале мой невидимый друг думал, что со временем сможет ответить на все вопросы, но время шло, а ответы так и не приходили. Скорее даже наоборот – появлялись лишь новые вопросы. И с годами смысл жизни стал ускользать от него. Он начал отдаляться от меня. И я не осуждаю такое поведение: появиться из ниоткуда в незнакомом месте, да еще и не иметь возможности разговаривать ни с кем, кроме одного человека, не осознавая своей природы и своего места во Вселенной. Даже не знаю, что бы я сам при этом ощущал… В любом случае, эта загадка интересна не только ему самому, ведь почему-то только я могу с ним беседовать и слушать ответы, а мне, как ученому, такое кажется крайне любопытным. Почему именно я? И кто определил, что именно я буду удостоен чести общаться с ним? Как бы то ни было, то путешествие, в которое я наконец-то решился отправиться, должно либо приподнять завесу тайны, либо прекратить наши мучения в этом мире. А учитывая, что второй вариант мне казался наиболее вероятным, я не мог не попрощаться со своим другом и учителем.
– Что привело тебя в мою тихую гавань? – спросил смотритель музея, возвращаясь на свое место.
– Решил попрощаться перед отъездом.
– Ты уезжаешь? Надолго?
– Возможно, навсегда, – с грустью ответил я.
– И духов какого континента мне теперь придется задабривать, чтобы они тебя оберегали?
– Либо духов Большой Земли, либо духов, обитающих в подвале Инквизиции. В последнем варианте мне это будет уже не особо нужно.
– Собрался в главное путешествие своей жизни? – с загадочной улыбкой он посмотрел в мою сторону. – Я давно ждал этого дня, но торопить тебя не хотел. Надо самому прийти к такому мудрому решению. Иначе растратишь свой потенциал понапрасну. Человек без цели долго жить не может, начинает сам себя съедать изнутри, и в итоге остается лишь холмик на кладбище либо урна с пеплом. Особенно такой, как ты, в чьей душе горит огонь, зажженный Богом. Если не дашь выхода этому пламени – сгоришь. Во время службы в армии выплеск энергии был очень сильным, поэтому все годы после нее ты восстанавливался, а теперь она снова бьет ключом из твоего источника и подталкивает тебя к поискам.
– К поискам чего, по-твоему, она меня подталкивает? – изумленно спросил я. – И почему ты решил, что эта поездка станет главной в моей жизни?
– Все дороги ведут к осознанию самого себя, к осознанию своей судьбы. Война внесла свои коррективы в жизнь каждого из нас, и только сейчас все понемногу начинает исправляться. Вот и тебя твой Ангел-Хранитель пытается вывести на дорогу, с которой ты, из-за непреодолимых обстоятельств, был вынужден сойти. Знаешь, многие люди всю жизнь ищут свое предназначение в этом мире. Некоторым везет практически сразу, а вот некоторым никогда не суждено этого понять. Это карма, наследие прошлых жизней. Мои предки тысячелетиями были колдунами в нашем племени. И меня до сих пор преследуют их голоса, доносящиеся из глубины веков. Это отпечатано в моем генетическом коде. С детства я пытался отказаться от подобных суеверий, но весь мой жизненный путь тесно сплетен с невидимым нами непознанным миром. Я специально заставлял себя быть человеком науки. Пытался все логично анализировать, хотел, чтобы это обошло меня стороной. Но от судьбы не убежишь. Кто мог подумать, что единственная бомба, которая упадет на город в первый же день войны, выберет целью именно мой дом? И в один момент я потеряю все, чем дорожил…
– Я не хотел, чтобы из-за меня ты снова переживал те ужасные эмоции. Поверь, если бы я знал, что ты сведешь разговор к тем воспоминаниям, то не пришел бы. Прости меня.
– Да что ты, мой друг, – улыбнувшись, ответил хранитель музея, – в этом нет твоей вины. Наоборот, только близкому человеку я могу рассказать то, что наболело. Да и, кроме тебя, сюда почти никто не заходит. Хотя положительная динамика все же есть. За прошлый месяц мою скромную обитель знаний посетили двадцать четыре человека. Люди проявляют интерес к своему прошлому. Значит, мои усилия не растрачены понапрасну. Возможно, я даже смогу передать хотя бы часть своего опыта кому-то еще.
