Он кивнул и приобнял меня за плечи. Он был уставший, я разглядела это теперь. Под глазами залегли темные круги, волосы непривычно взлохмачены. На подбородке темнела колючая щетина, а в чуть расстёгнутом вороте рубашки виднелась испачканная белая футболка.

— Поехали домой, — сказал он и добавил. — Ко мне.

Я кивнула. Директор и не спрашивал, как всегда, но я бы не смогла быть у себя дома одна. Не после моего заточения.

Мы молча сели в его рэндж ровер. Мотор низко заурчал, и машина поехала вперёд. В салоне было тихо и как-то даже уютно. В дверцах стояли пустые бумажные стаканчики, и от них приятно пахло кофе. Работал подогрев сидения, и я забралась на него с ногами. Те дурацкие тапочки я оставила в отделении полиции. Разглядывая улицы, я прислонилась к двери и незаметно для себя провалилась в сон.

Проснулась я в уже знакомой спальне. Солнце светило в окно и пекло мне спину. Я хотела перевернуться, но не смогла — меня прижимали к постели нога и рука директора. Я повернула голову к нему. Спящий директор терял весь свой диктаторский вид и становился беззащитным и даже мягким. Я вытащила руку и провела ладонью по его лицу. Щетина оцарапала ладонь, и я вздохнула от этого приятного чувства. Директор спал со мной, я спала с директором — и это чувствовалось особенно хорошо после одиноких ночей в запертой комнате. Я легонько подула на его лицо, желая увидеть его глаза, его сонный взгляд. Но он не проснулся, только тёмные ресницы дрогнули сквозь сон. Возможно, директор устал не меньше меня.

Я осторожно сползла с кровати. На мне не было одежды, и я, хмыкнув, пошла в ванную комнату. Настроила самую горячую воду на грани терпимости и стояла под ней бесконечно долго. Потом долго намыливала волосы шампунем директора. Шампунь приятно холодил кожу, и я, не сдерживая себя, выдавила на ладонь почти половину бутылька и намылила себя целиком. Как же приятно было чувствовать себя чистой и свежей!

Я стояла под струями, разомлев и разнежившись. В голову стали приходить воспоминания вчерашнего спасения — как спецназовцы ворвались в комнату, как меня вывели на улицу, как мимо провели отца, как ко мне подлетел директор и схватил в охапку. Как много радости и счастья было в его глазах. Как эмоции заставили его сжать меня так сильно, что было трудно дышать. Каким уставшим он был на рассвете возле отделения — а я даже подумать не могла, что он не будет там меня ждать. Всё это время я воспринимала его нахождение рядом, как нечто естественное.

Но сейчас я поняла, что он, во-первых, не обязан был там присутствовать и ждать меня, а во-вторых, насколько сильно я была ему дорога, раз он сделал всё это. Мы не говорили с ним об отношениях между нами, но после произошедшего необходимость в разговоре отпала. Он обнажил свою душу передо мной своими поступками, и на моем лице невольно расцветала улыбка, а в груди разливалось тепло. Я была нужна директору, а директор был нужен мне. И сегодня мы были вместе.

Внезапно я подумала о том, что никогда не называла его по имени. Впрочем, как и он меня. Господин директор и стриптизерша. Я усмехнулась. Мне нравилось. Это было гораздо интимнее, чем имена.

После душа я завернулась в полотенце и почистила зубы найденной на полке новой щеткой. В гардеробной директора я сменила полотенце на синюю толстовку. Она была большой и доходила мне до середины бёдер. В ней я и отправилась на кухню.

Там было чисто не той чистотой, когда часто прибираются, а той, когда редко пользуются. Однако содержимое холодильника меня порадовало — там было всё, что нужно для оладьев, которые мне захотелось съесть. Я выудила с верхней полки яйца, чуть ниже нашла молоко. В шкафчике рядом отыскала муку, масло и разрыхлитель. Я поставила на плиту сковороду и взбивала смесь для оладьев в миске, когда за спиной раздался хриплый голос директора:

— Доброе утро.

Она стояла посреди кухни. Солнечный свет из окон подсвечивал её фигуру, делая её похожей на божество. Божество в моей толстовке и с миской в руках. Её мокрые волосы лежали на спине, гармонируя в цвете с одеждой. Стриптизерша топталась босыми ногами по полу, и я усмехнулся, вспомнив, как она удрала от меня в носках и халате.

— Доброе утро, куколка, — сказал я.

Обладательница самых длинных ног повернулась ко мне с улыбкой на лице.

— Признаться, думал, что кухня — это не твоя стихия, — сообщил я и отлепился от косяка.

Подошел поближе к ней и обнял её со спины. От стриптизерши пахло моим шампунем, и мне было чертовски приятно от осознания этого факта. Я положил подбородок ей на плечо и заглянул в миску.

— Что готовишь?

— Вообще-то, кухня и впрямь не моя стихия, — ответила стриптизерша, чуть подавшись назад на меня, и прошептала. — Моя стихия это… — она повертела попой, и мой член возрадовался такому повороту событий. — Но я знаю пару рецептов, и сейчас делаю оладьи.

С хитрой улыбкой стриптизерша отошла от меня и нагнулась к нижнему шкафу за сковородкой. Лично я всегда приседаю на корточки, но стриптизерша нагнулась, явив моему взору свои идеальные ноги почти целиком. Если бы только толстовка была чуть короче!

— Каким пунктом в твоём рецепте идёт процесс жарки? — ухмыляясь, спросил я, мысленно прикидывая на какой кухонной поверхности будет удобнее всего расположиться.

— Последним, — промурлыкала кошка.

Она выпрямилась и поставила сковородку на плиту. Потом обошла меня по широкому кругу, давая возможность насладиться видом своих покачивающихся бёдер, и взяла со стола банан, лежащий в вазе. Каждое ее движение казалось таким выверенным и четким, будто передо мной была не школьная учительница английского, а порноактриса Саша Грей. Стриптизерша медленно почистила банан и, лизнув его, задумчиво сообщила:

— Я думаю подать оладьи с бананом.

Член в штанах дернулся, напоминая, что он не потерпит конкурентов даже в виде бананов. Ну, а мне эта игра нравилась, и я достал из холодильника баллончик сливок.

— Полагаю, со взбитыми сливками? — с усмешкой уточнил я и выдавил немного белой сладости на кончик банана.

Фрейд бы закатил глаза, а стриптизерша лишь порозовела и широко улыбнулась:

— Схватываете налету, господин директор.

Черт, как же она заводила меня этим «господин директор»! Я поднёс баллончик к ее алым губам, и стриптизерша послушно их открыла. Взбитые сливки легли белым облаком на розовый язычок и были тут же съедены. Стриптизерша облизнулась.

Она смотрела на меня с ожиданием, с предвкушением, и как же мне хотелось оправдать ее надежды! В голове билась мысль, что я хотел сначала поговорить с ней, это было нужно сделать. Сразу поговорить и всё выяснить, а уж затем спокойно провести весь день в кровати, но похоже у меня просто не было шанса. Какой к херам разговор, когда стриптизерша ведёт себя, как профессиональная гейша?! Она слизывала взбитые сливки с банана, и я не мог терпеть дальше.

Я с рыком выбил из ее рук этот долбанный банан и притянул соблазнительницу к себе. В ее глазах мелькнуло торжество победителя, но мне было все равно — в этой игре так или иначе выигрывают оба.

Ее ротик был таким сладким, я на мгновение забылся, неистово целуя стриптизершу. Очнулся, когда ощутил, что ее руки спускают мои спортивные штаны, и я не мог желать бОльшего. Не после сцены с бананом. Она опустилась на колени, пробуя на вкус мой член, а я запустил руку в ее волосы. Стриптизерша сосала как богиня минета. То ускорялась, то замедлялась, то добавляла руку, то облизывала лишь головку. Если бы на свете был конкурс минетов, то стриптизерша, без сомнения, взяла бы первое место. Она мастерски взвинтила меня до предела, и я кончил ей в рот.

Стриптизерша выпрямилась и с видом сытой кошки облизнулась:

— Доброе утро, господин директор.

Я дернул ее на себя и вновь поцеловал. Но на этот раз она прервала поцелуй со смехом:

— Я готовлю, не отвлекай меня.

Соблазнительница вернулась к плите, а я натянул штаны и плюхнулся на стул. Мысли в голове отсутствовали, лишь приятная расслабленность во всем теле. Утро и впрямь было добрым.