— Я знал, что ты меня найдешь, — сказал он. — Не хочешь ли отведать этого превосходного Сент-Эмильона?
Она отказалась.
В процессе последовавшего откровенного разговора Мак-Нил рассказал все, о чем ранее умолчал. В конце он спросил:
— А если я полностью во всем признаюсь, как ты думаешь, сколько мне дадут?
— Ну, учитывая, что собственность была возвращена…
— Ведь ты же понимаешь, что без моего признания будет трудно доказать мою вину, а если еще и адвокат будет достаточно хорош… — весело сказал он.
— Да, на это мало шансов. Ну во всяком случае, можешь получить срок за кражу вина.
— Увы, владелец всего, о чем идет речь, уже умер.
— Но, по меньшей мере, четыре-шесть месяцев в камере тебе могут влепить.
— Это надо же. Почти время рейса до Мэйнбелта. Всегда старался избегать этих рейсов.
— Пожалуй, я выпью бокал, — сказала Спарта. Он налил, она отпила глоток и поблагодарила.
Мак-Нил посерьезнел:
— Возможно, ты упускаешь из виду одно, инспектор. Это великолепная книга, а не какая-то безделица. Она должна была принадлежать тому, кто мог бы по-достоинству оценить и ее содержание, и ее оформление.
— Ты хочешь сказать, что тобой двигала не только жадность, мистер Мак-Нил?
— Я никогда не лгал тебе, инспектор. Я всегда восхищался миссис Сильвестр. И мне ее жаль. Этот нервный срыв. Видимо, эта космическая консервная банка все-таки ее доконала.
— Я верю тебе, Мак-Нил. Всегда верила.
Мак-Нил мог сам о себе позаботиться. А вот Блейку Редфилду нужна была помощь. Расследование необъяснимого патологического поведения Кары Антрин, без сомнения, будет продолжаться месяцы, если не годы. Спарта с мимолетным сожалением возложила на нее грехи, которых она не совершала. — Взрыв люка, отключение электричества и все остальные «подвиги» Блейка.
Виктор Пробода в стыковочном отсеке, с букетом гидропонных астр провожал Блейка и Спарту. Под звуки хорового пения они собирались подняться на борт «Гелиоса» — сделать первый шаг в долгом обратном путешествии на Землю.
— Мне было очень приятно, Виктор. И если есть хоть какая-то справедливость, то тебя… — Ее прервал сигнал комлинка. — Одну секунду.
Она склонила голову набок и прислушалась: «Инспектор Трой! Инспектор Трой! Приказ Земного Центра! Поездка отменяется. Немедленно явиться в штаб».
Что все это значит? Она подняла глаза и увидела, что к ним уже плывет отряд синих мундиров. Это что — ее эскорт в штаб, так это должны воспринимать окружающие?
— Я не могу ничего объяснить, да ты бы мне и не поверил, если бы я это сделала. — Это все, что она смогла сказать на настойчивые вопросы Прободы
Несмотря на многослойный скандал, который занимал их внимание в течение последних недель — похороны, показания свидетелей, слушания и судебные процессы, — жители станции никогда не прекращали и даже не замедляли своей работы.
Пять новых огромных роботов Иштар отправились на Венеру сразу же после того, как был снят арест с «Стар Куин». Шестой был отпущен и последовал за своими товарищами после того, как эксперты извлекли последнюю молекулу улик из него и разрушенного им корабля.
Новое подразделение роботов было послано исследовать многообещающий район огромного плато Лакшми, ранее лишь слегка обследованный. Во время тех поисковых экспедиций был найден странный фрагмент, ныне находящийся в Музее Геспера — окаменелость, одна из дюжины венерианских окаменелостей. И так как существовала большая вероятность того, что подобные находки могут быть и сейчас, когда в этом регионе начнется серьезная добыча, то операторов попросили особо внимательно следить за экранами.
Атмосфера Венеры настолько плотна у поверхности, а свет Солнца настолько рассеян, что оператору не всегда легко было понять, что он видит на своем большом экране. Вести огромного робота по узкому каньону, отбирая образцы скальных обнажений через каждые несколько метров, было утомительно и очень непросто. Нависающие скалы светились темно-оранжевым светом, все было видно как сквозь дно толстой пепельницы из оранжевого стекла.
Так что оператору «Роллс-Ройса HVRM», хоть он и был настороже, можно было простить, что он не сразу понял, что режущий хоботок робота прорвался в пещеру, которую он приял вначале за естественную впадину в скале. У оператора оставались лишь мгновения, чтобы среагировать, чтобы предотвратить разрушение причудливых форм, линий, вырезанных надписей и изображений, внезапно возникших на экране в ослепительным свете раскаленных добела радиаторов.
