- И куда бы уважаемые сианы, направились? - поинтересовался я. Действительно, куда бежать? На лицах соседей отразился мучительный мыслительный процесс.

  - Я бы двинул в Нуан, - сказал Шаб.

  - В Нуане правят язычники, которые поклоняются изначальной сущности, сотворившей мир, - подал голос Курш, - верующего в Гелемана могут забить камнями.

  Я не знал, что Нуан рассорился с соседями на религиозной почве.

  - А я бы подался в Зею или Смулетию, - после недолгого раздумья сообщил Грун, - там не достанут.

  - Не достанут в Нуане, - возразил Шаб, - во всех остальных королевствах сидят наши послы. Возьмут за хмурт и вернут за решетку.

  - Я бы тоже пустился в бега, надоело сидеть, - признался Стэш, - но для начала пришлось бы вылечить руку.

  - Вас легко опознать по шрамам и сломанной руке, - ответил я, - так что, далеко не убежите. Не лучше ли остаться здесь, играть в карты и радоваться жизни?

  Четверо сидельцев подозрительно уставились на меня.

  - Признайся, что ты задумал? - спросил Шаб.

  - Есть надежное местечко неподалеку, - сказал Курш, - мой дружок работает на мельнице. Мельница построена из камня, под ней тайные ходы и куча помещений, о которых, кроме него, никто не знает.

  Похоже, я недооценил Курша, решив, что он у остальных в подчинении. Как бы он ни оказался в компании главным! Я утвердился в своем предположении, когда этот невзрачный мужичок в изношенной грязной куртке, с хитрой усмешкой посмотрел на меня и сказал: "А ты не прост, сиан Данай! И штучка эта твоя с кнопкой, родом с Тэфона. Моему знакомцу, Гниденю, из похожей вещицы полбашки снесли".

  Интересно! Надо будет уточнить, где и при каких обстоятельствах, это произошло. И по поводу мельницы не помешает подробнее выяснить, монахи наверняка будут нас искать долго и упорно. А не сбегу, по мою душу явяится папаша Таны с солдатами, чтобы показать любвеобильному Данаю, где тарги зимуют.

  На следующий день, когда сидельцы решили устроить в игре перерыв, я подкатился к Куршу. Пока игроки азартно обсуждали проигрыш Шаба, Курш вкратце поведал о том, как однажды вдвоем с подельником решил ограбить на дороге одинокого прохожего. Тот, смертельно раненый, выхватил черный цилиндр, пшикнуло, подельник Курша лишился изрядной части головы. Прохожий, прежде чем умереть, признался, что сам, мол, с Тэфона, и смертоносный цилиндр тоже оттуда. На оставшемся у меня обрезке бумаги я попросил его изобразить тот цилиндр. В рисунке я узнал старинный ручной лучемет, позже их стали встраивать в руку. Курш с подельником столкнулись не с тенями, а с агентом базы.

  Должен признаться, сидеть мне надоело. Каждый день нас ненадолго выпускали во двор на прогулку, эта процедура представлялась мне такой же бесполезной, как мертвецу аптечка. Остров ждет, а я без пользы торчу в четырех стенах. Хотя покинуть их могу без особого труда. Дверь камеры, обитую железом, вскрыть легче легкого, достаточно запустить в замочную скважину "жука". После чего придется парализовать дежурного монаха, который постоянно торчит в коридоре. Что тоже не есть хорошо. Странный паралич припишут проискам Трэша, а вместе с ним беглецу, то есть мне, любимому. Последним препятствием будет толстенная стена в три человеческих роста. Ломать не хочется, обвинят в черной магии, заряд в лучемете кончится, да и тени могут по мою душу явиться. Чем потом отбиваться? Без оружия я себя вообще голым чувствую. От теней не отобьешься, а против толпы боевых монахов бадлей не прокатит. Вот и остается ломать голову в поисках выхода. Даже если спрячусь с сидельцами на мельнице, все одно, останусь в тупике. На дорогах установлены порталы, которые тупо вернут меня в Тарену, в крепкие объятия монахов и слишком близко к последнему в жизни костру.

  Вскоре после завтрака в коридоре стал раздаваться топот, словно там бегали тарги. Раздавались командные голоса, ругань. Мои картежники бросили играть, я прислушался, но ситуация не стала понятнее. На монастырь напали? Взять его не так просто, а главное, кому это понадобилось?

  - Король Вэрд, правитель Садании, прислал солдат, - сообщил со своей лежанки Курш. - Собирается вытребовать у монахов злобного обидчика своей драгоценной Таны.

  - Откуда узнал? - хрипло спросил я. Пятая точка забеспокоилась в предчувствии неприятностей.

  - Прислони ухо к стене, поймешь, - ответил он.

   Я последовал совету и услышал дробный перестук. Своеобразная азбука сидельцев! Ай, да, Курш, ай, да простенький мужичок!

   - Монахи потребовали за обидчика золота по его весу, но им отказали. Посланец короля требует соблюдения законов Садании, по которым человека, оскорбившего члена королевской семьи, обязаны выдать, живого или мертвого.

  - Без золота не отдадут, - успокоился я.

  - Я тоже так думаю, - ухмыльнулся Курш. Игра продолжилась. Однако на этом события не закончились. В коридоре стихло, заскрипел ключ, дверь открылась. Появившийся монах с любопытством посмотрел на разложенные карты и сделал мне знак выйти.

  - Великий магистр жалеет, что связался с таким типом, - сказал он. Я пожал плечами.

  - Давно бы меня отпустили.

  - Поздно об этом говорить, попадешься, Вэрд испробует на тебе все виды пыток, какие с давних времен существовали в Садании. А закончит самой изощренной казнью.

  - Стены в монастыре толстые и высокие, в колодце вода, закрома полны зерном. Сидеть можно годами.

  - Затан, сынок короля Эдрона, тоже на тебя обижен.

  - Глупо обижаться, если девицы сами вешаются не на него, а на меня, - возразил я,

  - Это еще не все, - продолжал монах, - руку юной Таны надеялся получить принц Уитт, сын Дарэна, владыки Нуана. Ему скорее приглянулась корона Садании, чем прелести молодой принцессы. В том числе, золотые и серебряные рудники. А тут еще договор об объединении Садании и Эдрона. Конечно, до реального объединения дальше, чем до Тэфона, тем не менее, говорят, Дарэн от этой новости пришел в неописуемую ярость. Объясни, Данай, что в тебе есть такого, от чего женщины сходят с ума, а короли страстно желают посадить на кол?