— Нет! — возразил он, взмахнув руками. — Совсем наоборот. Я бы хотел, чтобы ты осталась здесь, помогала мне с обязанностями, посетила моих врачей. Никого не должно касаться то, что ребёнок не мой, но если слухи продолжатся… в глазах людей я буду правителем, который не заботится о последствиях своих действий. Который отвернулся от тебя, когда был нужен больше всего.

Элой могла только смотреть на его, медленно опуская вилку в тарелку.

— Последствия твоих действий? — злобно прошипела она. — К тебе это не имеет никакого отношения, Авад.

Он ответил ей пристальным взглядом. Затем осторожно, как будто собирался погладить лающую собаку, положил руку ей на плечо.

— Ты уверена? — медленно спросил он.

Элой могла лишь наблюдать за тем, как палец другой его руки гладил её костяшки. Она хотела прийти в ярость от его предположений. Её не беспокоили какие-то слухи, политические интриги и всё прочее. Она не имела к этому никакого отношения и не хотела иметь с самого начала. Поэтому и отказалась от жизни во дворце.

Она посмотрела на лицо Авада, на его большие тёмные глаза, и поджала губы.

— Чего ты хочешь, Авад?

— Тебя, Элой. И всего, что с тобой связано. Ты останешься со мной? — он всё ещё держал её за руку, но она знала, что может вырваться в любой момент, когда захочет.

— Я должна… подумать об этом, — проглотив ком в горле, сказала Элой. У неё никак не получалось сосредоточиться на происходящем, только на взгляде короля. Вот он наклонился через стол, чтобы нежно коснуться губами её щеки.

В этот момент она не могла не вздрогнуть.

— Авад, пожалуйста, — взмолилась она, — не надо… сейчас. Я не могу…

Он отстранился, не скрывая грусти во взгляде и неохотно выпуская её руку.

— Прости. Я думал, это сработает.

Элой рассмеялась, высоко и отчаянно, заставив короля ответить таким же неловким смешком.

— Я должна идти. Мне очень жаль, — отодвинув тарелку, Элой встала и отступила к лестнице. Авад тоже поднялся, обеспокоенный и наполовину желающий дотянуться до неё, остановить.

— До встречи, охотница?

— Да… наверное.

Элой была удивлена, что ей удалось найти дорогу домой с таким количеством слёз, которые жгли её глаза, затуманивая зрение, хотя она изо всех сил пыталась не разрыдаться на людях. Она открыла дверь и с облегчением обнаружила, что Эренда не было. Его доспехи лежали рядом с диваном, что означало, что он мог выйти, например, в таверну. Элой почувствовала укол зависти; ей-то теперь нельзя запить горячительным свои проблемы.

Она поднялась к себе в комнату, сняла одежду и заползла в кровать, чувствуя учащённое биение сердца. Она пыталась осмыслить то, что произошло. Авад хотел большего, чем просто поселить её во дворце. Она должна была стать его беременной наложницей? Он собирался показать королевству, что способен быть хорошим отцом даже для чужого ребёнка? В этом не было смысла. Нет, Элой не хотела, чтобы её ребёнок рос в этой среде. Она видела, что стало с Итаменом.

Но разве она, как мать, не должна хотеть всего самого лучшего для себя и ребёнка? Нигде она не найдёт врачей лучше, чем тех, что были у Авада. Они бы позаботились о том, чтобы она правильно питалась. Они бы помогли её ребёнку родиться. Что в этом плохого?

Элой перевернулась на спину, глядя в потолок. Авад не был плохим человеком. Ему могла понравиться любая женщина, но захотел он именно её. Даже с чужим ребёнком под сердцем она казалась ему достойной. Элой закрыла глаза, пытаясь вспомнить, как его рука скользнула по её, а губы прикоснулись к щеке. Это вызвало у неё приступ тошноты, а вовсе не тот трепет, который она ощущала, представляя губы Эренда. Как, по сути, одно и то же прикосновение могло вызывать настолько разную реакцию?

Элой долго думала об этом. Как можно понять, приятны ли тебе чужие прикосновения, если ты толком даже не был кем-то тронут? После Гелиса к ней никто так не прикасался. Элой могла доверять лишь себе. Она скользнула рукой по животу, зарываясь пальцами в рыжие волоски на лобке. Нет, это другое. Но откуда тогда в её снах возникает мысль, что прикосновение Эренда будет приятным?

Элой услышала, как дверь внизу открылась и закрылась, затем заперлась. За этим последовал скрип дивана, на котором разместился Эренд. Она зажмурилась, не желая реагировать, но её губы будто сами зашевелились.

— Эренд? — позвала она. И повторила чуть громче. — Эренд!

И услышала звук шагов по лестнице. Дверь в её комнату скрипнула, когда Эренд просунул голову внутрь. Он выглядел неловким и немного пьяным, а его волосы были в беспорядке.

— Что случилось, Элой? — прошептал он, словно ожидая, что она спит, несмотря на то, что секундами ранее звала его.

Элой дрожала, прижимая одеяло к груди. Что она делала?

— Мне нужна твоя помощь, — тихо призналась она, радуясь тому, что Эренд был пьян. Возможно, потом он ничего не вспомнит…

— Помощь? — он шагнул вперёд и закрыл за собой дверь, убрав последний источник света, который исходил снизу. Эренд был очень осторожен, с трудом находя край кровати.

Элой зажмурилась, пытаясь передумать.

— Ляжешь со мной? — она подвинулась к дальнему концу кровати, освобождая для него место.

— Ох. Э-э… ладно, — Эренд неуклюже скользнул под одеяло и положил руки за голову, явно взволнованный и растерянный, — так чем тебе помочь?

— Ты мне снился, — призналась Элой, повернувшись к нему лицом и подкладывая ладонь под щёку.

— Небось в кошмарах? — передразнил он её тихим голосом.

— Мне снилось, что ты заставлял меня чувствовать себя хорошо. Это был очень… приятный сон, — Элой нервно сглотнула.

Эренд ответил зевком.

— Я рад, — сказал он, — хотя бы во сне не задеваю твои чувства.

Элой захотелось ударить его. Но потом она вспомнила, как расстраивалась из-за того, что Авад не был с ней до конца откровенным. А теперь она требовала этого от Эренда?

— Эренд, из-за тебя я кончила во сне.

Он повернулся, чтобы посмотреть на неё в темноте.

— Чего? — переспросил он, явно особо не слушая её.

Элой перекатилась на спину, вновь расстроенная.

— Сначала я думала, что нахожусь в кошмаре, но потом стало так приятно, когда твоя рука была у меня там, внизу. Это отличалось от моих прикосновений к себе, — Элой заставила себя дотронуться до руки Эренда, после чего положила его ладонь на свой обнажённый живот, — я хотела бы узнать, каково это на самом деле.

Эренд замер, а она дрожала. Почему она пыталась принуждать его? Потому что Гелис когда-то заставлял её, и теперь это казалось справедливым? Элой мысленно проклинала себя, закрыв глаза. Слабость нашла тебя, голос Гелиса эхом отозвался в её голове.

Но затем Эренд придвинулся к ней, и она почувствовала тепло, отличное от Гелиса. Он не был Гелисом. Она почувствовала, как он нерешительно убрал свою руку, а от его дыхания несло элем.

— Тебе это не нужно, Элой, — произнёс Эренд, — совсем не нужно. Ты не хочешь меня.

Она открыла глаза и посмотрела на него. Он только что отказал ей? Она открыла рот, чтобы согласиться с ним и извиниться, но…

— Возможно, — отозвалась Элой, — я не знаю. Я больше ничего не знаю. Я просто подумала… — она отвернулась от него, — сны — это единственное, что заставляет меня чувствовать себя лучше. И я решила, что дело может быть в тебе…

Она чувствовала дыхание Эренда на своём затылке, такое близкое, но даже этого было недостаточно. Это оживило воспоминания о последнем сне о нём, о вспышках горячей плоти и вкусе пота. Элой тяжело сглотнула.

— Я действительно тебе снился? — тихо спросил он, пытаясь проанализировать слова, сказанные ею, как будто до сих пор считал, что всё происходящее могло быть плодом его пьяного воображения. Когда Элой кивнула, Эренд притянул её ближе к себе.

— Ты тоже мне снилась, — сказал он через мгновение. От услышанного Элой пребывала в замешательстве, задаваясь вопросом, как часто люди, живущие в одном доме, могут видеть друг друга во снах. Возможно, это просто побочный эффект обстоятельств? — Мне снилось то, как я ласкал тебя в постели, твою кожу… — он не закончил свою мысль, охваченный жаром ладони, которая покоилась на бедре Элой. Он попытался крепче обнять её, но она напряглась.