========== Часть 1 ==========
Когда Амариэль шла по коридорам дворца вслед за мастером по оружию, она терпеливо молчала, но пылающие кончики её ушей выдавали бушующую в ней ярость. Тёмная струйка крови протянулась от её носа до губ, ещё одна красовалась на нижней губе, контрастируя с почти белоснежной кожей. Юная принцесса Лихолесья по неизвестным кому-либо причинам всегда сильно бледнела, нервничая.
Нервничать поводы имелись, и серьёзные. Во-первых — главная причина! — тот мальчишка, Белег, который сумел сказать ей то, что впервые за несколько лет её действительно задело, и который в итоге нарвался на парочку очень неслабых ударов по лицу… Мари не могла припомнить ни одной причины, по которой этот Белег должен был сказать ей то, что он сказал. Удары, нанесённые ею, напротив, казались вполне справедливыми.
Во-вторых — что, вообще-то, тоже немаловажно, — мастер по оружию появился на месте происшествия как раз в тот момент, когда юная эллет в первый раз ударила одного из её сверстников. Не имело значения, что сказал Белег. Правила были одинаковы для всех. И теперь Мари должна была получить хорошую трёпку от лорда Фисэмара.
Они остановились на мгновение возле дверей в его покои и, когда двери сами собой распахнулись, признавая хозяина, прошли внутрь. Это была первая комната, служившая одновременно спальней, столовой и гостиной: просторная, довольно светлая, и содержащая бесчисленное множество самых разных растений, которые всегда удивляли Амариэль своим невероятным жизнелюбием, потому как цвели даже учитывая тот факт, что Фисэмар уделял им, возможно, полпроцента своего драгоценного времени.
Мари провела в этой комнате множество ночей, когда была совсем ещё ребёнком. Когда её Nana не стало, её слишком часто мучали кошмары, и если Adar отправлялся в разведку или в короткое путешествие, она могла только прибежать к Фисэмару. Он часто пел ей под аккомпанемент дождя, барабанившего по окнам. У него был удивительный голос, умевший и успокоить, и рассмешить, и, как теперь, ужалить.
— Итак, — мастер по оружию приземлился на кровать и, взглядом приказав ей сесть справа, потянулся к полке за бинтом и салфетками. Он мог быть строгим человеком, но не позволил бы Амариэль истекать кровью, особенно учитывая, что она никак не желала останавливаться. — Объясняйся, прошу.
— Пожалуйста, — холодно процедила Мари, — выразите ваш вопрос более конкретно.
— Более конкретно я выражу свой вопрос розгой, если ты не перестанешь дерзить, — легко парировал лорд Фисэмар. Принцесса тихо усмехнулась и откинулась на кровать, игнорируя раздражённый вздох наставника.
— Это военное наказание, сэр. Не семейное. Вы так сделаете в любом случае.
И если раньше он ещё как-то сомневался, то теперь был уверен, что… Да. Сделает. Не из злости и не потому, что сердился, а потому что иногда неуёмную дерзость и злобу Амариэль нужно было гасить.
— Хорошо. Конкретизируя, я не представляю, как юная леди вроде тебя может драться и браниться, будто неотёсанный дикарь, — нахмурился лорд главнокомандующий.
Конечно, всё он прекрасно представлял. В конце концов, Мари была дочерью его лучшего друга, Трандуила, который и в юности — и до сих пор славился своим неуправляемым характером. Она выросла вместе с ним и с её своевольным братцем, но без матери, которая могла бы немного смягчить нрав юной принцессы… Зная Эллериан — только теоретически. И получилось то, что получилось.
— Ну, здесь нужно отметить, — вкрадчиво проговорила она и вытерла кровь с разбитой губы медленно, — что Белег тоже не вёл себя как джентльмен.
Фисэмар окинул её с ног до головы внимательным взглядом, и, к его удивлению, юная эллет выдержала этот взгляд.
— Но твоими же стараниями я не знаю, как вёл себя Белег. Если бы ты ответила наконец на мой вопрос…
— Нет, — холодно прокатилось по комнате. Он прищурился: безусловно, Амариэль была не в том положении, чтобы так легко отказывать ему. Но в её глазах горела та же решимость, какая была в глазах её отца, когда он твёрдо решил убить одного дракона, и Фисэмар знал, что ему придётся приложить немалые усилия, чтобы его принцесса перешагнула через свою гордость и ответила на простой вопрос. Что. Такого. Сказал. Белег? — Это моя проблема, сэр. Это моя вина. Я… Не скажу вам.
От него не ускользнула лёгкая дрожь в её голосе. Конечно, она догадывалась, что обязательно скажет.
Фисэмар закончил хлопотать над видимыми повреждениями и, выкинув слегка окровавленные салфетки, вернулся.
— Предлагаю тогда это проверить. Иди сюда, юная леди.
Мастеру по оружию не нужно было говорить или приказывать что-либо ещё: хмурая, но теперь спокойная Амариэль быстро подвинулась и, перегнувшись через его колени, сердитым, резким движением сдёрнула штаны. Она даже не задавала вопросов в духе «что вы собираетесь делать?», как многие другие новобранцы. О, она прекрасно знала.
— Очень хорошо, — хмыкнул впечатлённый мастер по оружию, положив одну руку ей на поясницу. — Мари, прежде чем я начну…
— Да, сэр?
— Думаю, ты понимаешь, что это будет очень серьёзно. Было бы лучше сказать сейчас. И только получить за драку.
Ему, конечно, только показалось, что она раздражённо вздохнула.
— Милорд… Ну не мучайте меня. Я просто не могу дождаться.
Должно быть, Мари Трандуилиэль была абсолютно единственным человеком, который мог дерзить, уже будучи у него на колене.
В следующее же мгновение главнокомандующий отвесил первый, сильный шлепок. Дерзость исчезла, оставив после себя на некоторое время только очень уязвимую девчонку… Но что тогда, что даже спустя несколько минут совершенно нещадной порки, юная принцесса молчала, стиснув зубы и крепко держась за бедро наставника, чтобы не закрыться рукой случайно. Она тяжело дышала, но он знал, что ни единой слезинки даже не появилось ещё в глазах Амариэль. Это на коленях отца она могла плакать и извиваться сколько угодно, а когда её порол командир… Нет, зная Мари, можно было не ожидать, что она так просто сдастся.
Вскоре, причина необычайной выносливости стала очевидна.
— Немедленно прекрати портить мою простынь, юная леди! — строго цокнул языком лорд Фисэмар, обрушивая несколько искренних ударов на нижнюю часть ныне алых ягодиц. Амариэль, зажмурившись, сию же секунду выпустила кусок ткани изо рта и всё-таки взвизгнула сдавленно. Терпеть молча становилось гораздо труднее. — И оставь губу в покое. Ты знаешь, что я буду очень недоволен, если обнаружу на ней кровь, когда закончу.
— Д-да, сэр, — едва слышно прошипела юная принцесса.
— Ты невероятно тихая сегодня, — заметил воин ещё несколько безмолвных минут спустя.
Это было не совсем так: Мари почти никогда не плакала, даже во время наказаний, а о вскриках и, тем более, просьбах остановиться, чаще всего не могло быть и речи. Ничего невероятного в этом давно уже не было.
И это была очередная проблема.
Когда главнокомандующему приходилось наказывать кого-то из его эльфят — или даже воинов, — он не только ожидал, но в некоторой степени хотел увидеть их слёзы и услышать в какой-то момент их искреннее раскаяние… С Мари никогда нельзя было быть уверенным. Никогда. Она могла молчать так долго, если бы захотела, что иногда её наказания длились более часа — и даже значительно, — и после она бывала слишком истощена собственной стойкостью.
Но что самое странное, её попытки терпеть не исходили, как в случае, например, с Леголасом, из чистого упрямства. Просто Амариэль, по военной привычке, всегда требовала от себя лучшего. А слёзы в это лучшее не входили.
— Моя Мари… — Фисэмар остановился на секунду — и немедленно услышал сдавленный всхлип. Затем, хрупкое тело под его рукой дрогнуло, и принцесса Лихолесья тихо, почти беззвучно, но всё же, заплакала… Умница. — Ты помнишь, что я не стану думать о тебе хуже, если ты позволишь себе слёзы?
В ответ она кивнула, и он легонько шлёпнул её по бедру:
— Мари.
— Ae! Д-да, сэр. Я… Помню.
— Хорошо.
