— Твоя мама… Умерла? — пробормотала Лола внезапно севшим голосом. Леголас вообще редко говорил о своей семье, но она ни за что не могла предположить такое.

— Да.

— Мне жаль…

— Тссс, я знаю. Вежливость никого не заставит чувствовать себя лучше. Я только говорю, что когда её не стало, на какое-то время я стал… Злым. Во мне поднялась сила и тьма, какой я раньше никогда не знал, думаю, в какой-то степени это сравнимо с твоим стремлением бежать. Мой отец не мог вполне позаботиться об этом, он сам был разбит, но мой мастер по оружию заставил меня избавиться от тьмы. Он привёл меня на тренировочное поле, а оно у нас обнесено деревянной оградой, и велел кулаком ломать каждую доску из ограды, пока ярость не уйдёт… Я пытался сломать хотя бы одну до тех пор, пока она вся не покрылась моей кровью. На следующий день я не мог даже есть. А через два месяца разбил камень едва ли не взглядом.

Лола невольно посмотрела на руку эльфа — туда, где от кончика большого пальца и до запястья тянулся тонкий шрам.

— Тьмы во мне сейчас мало, — закончил Леголас.

— В мире всегда был кто-то, чтобы позаботиться о нём, — сказал Арагорн, неприметно подмигнув растерянной девушке. — Именно поэтому перед нами сидит вот этот прекрасный взбалмошный эльф. А не тень.

— У каждого из вас есть своя магия, — продолжал эльф. Он вскинул голову, вглядываясь куда-то в тёмное небо: — Я не знаю, как гномы могут заставить сталь быть такой податливой, такой острой и точной. Я не знаю, как люди могут сохранять пламенный дух даже в абсолютной темноте. Я не знаю, как хоббиты могут столько смеяться и ходить так бесшумно, что даже эльф не услышит их шагов. И конечно, я не знаю, как могут чародеи творить магию.

Гимли, казалось, пребывал в абсолютной задумчивости ещё несколько минут. Очнувшись, он положил в миску хлеб и немного риса и протянул Лоле.

— Большое спасибо, Гимли, — вздохнула она. — У меня аллергия на рис.

— А на что у тебя нет аллергии? — проворчал гном, отбирая тарелку, чтобы заполнить её хоть чем-нибудь другим. Она фыркнула, оглянувшись:

— На Леголаса. И то… Это совсем не точно.

Комментарий к 31. Об эльфийской магии

С первым сентября всех причастных🤘 Какая у вас была или есть учебная магия??

Я вот умею вставать в пять утра>.<

========== 32. Диалог ==========

— Интересно, а по палантиру можно новости смотреть?

— Можно, но только плохие. Хотя, как будто другие бывают…

— Не знаю, у меня был своего рода палантир, он всякое показывал.

— Как плиер Джин?

— Плеер, ага. Только больше, ярче и с экра… Неважно.

— А ещё розовые волосы, электрогитары и странные брюки, я помню. У вас был довольно интересный мир.

— Принц Леголас Трандуилион, иди нахуй, пожалуйста. В Средиземье, знаешь, тоже необычно…

— Не называй меня принцем.

— Тебя серьёзно только это задело?

— Да! Когда кто-то слышит слово принц, у этого кого-то вряд ли сложится верное впечатление о том, что я за существо. А я, видишь ли, лесной эльф. Не Митрандир в пеньюаре.

— Не нервничай. Я пробыла с тобой достаточно, чтобы понять, что ты смелый, сильный, сумасшедший и беспринципный лесной эльф, поэтому… Ничего большего от тебя не жду.

— Малыш, у тебя как с ягодицами, всё хорошо?.. Тогда не рискуй.

— Странно воспринимать это так уж серьёзно, когда ты подмигиваешь.

— О нет, это я тебе указываю на колчан.

— Я ошибалась насчёт аллергии.

Комментарий к 32. Диалог

Да классно будет, если ты напишешь полстраницы диалога без контекста и дашь читателям

…говорили они.

Кстати, ходят слухи, что у меня есть тикток, в котором я планирую выкладывать прЕколы и больше инфы о своих персонажах. Кому надо??

========== 33. Шрам ==========

Комментарий к 33. Шрам

Эх, добить бы пятьдесят

У Леголаса не было выбора — идти на войну, или нет. У Арагорна тоже не было. Они почти выросли на войне.

У Лолы и Джин выбор был всегда, а зачастую они оставались под прикрытием вынужденно, но ни Лола, ни Джин не могли просто взять и бросить тех, кто за год (и немного меньше, чем за год) стал почти их семьёй. А побочным эффектом теоретического бессмертия, как можно заметить, являлось то, что об опасностях они при этом не думали. Почти совсем.

Леди Галадриэль назвала бы это парадоксом бессмертия: хотя эльфы, точно так же, как и люди, вполне могли полечь в битве и регулярно этим занимались, чаще всего (не лихолесские) их представители просто не думали о смерти, она казалась чем-то настолько глупым и далёким, даже в худшие дни, что бессмертные существа попросту о ней забывали.

Лола не помнила, как вообще её занесло на эту битву: как обычно, ей велели сидеть и не высовываться. Но что-то в ней, очевидно, посчитало иначе.

В течение нескольких следующих часов она помнила только невероятный жар, дым вокруг и внезапную тяжесть невесомого эльфийского клинка в руке… А потом — боль.

Яркая. Пульсирующая. Тошнотворная.

А потом — ничего.

Вообще ничего.

***

Леголас возник как будто из ниоткуда, хватая её поперёк талии, поднимая на руки и унося прочь от грохота угасающей битвы. Рядом тут же появился Гимли с опалённой бородой.

— Как у тебя с выстрелами сегодня, остроухий?

— Пока полсотни, но думаю, может прибавиться ещё одно, — вопреки своим словам, Леголас вздохнул и поцеловал бровь Лолы, испачкав губы в запекшейся крови, когда она сдавленно застонала. — Тсссс… Не бойся. Всё будет хорошо, я здесь. Всё закончилось.

— Б-больно… — пробормотала девчонка с постоянной потребностью бежать. — Голова… Так больно!

— Это небольшая рана, pen-neth, на войне такое случается. Значительно меньше, чем у тебя на плече, знаешь?

Что же, эта информация не делала рану хоть сколько-нибудь менее болезненной. По всей голове расползалась тёмная липкая жидкость, сердце стучало в груди, в горле и в голове быстро, готовое вырваться наружу, и сколько бы Леголас не говорил с ней тихим, почти нежным шёпотом, успокаивая, унять панику получилось только со второй потерей сознания.

***

Ах… Вот оно что. Это была победа над Изенгардом. Башня теперь лежала в руинах, вокруг сновали какие-то люди, а Лола, сидя на обломке чего-то кирпичного, молчаливо и хмуро смотрела на всё это. Всё равно Джин, как будто для баланса, заняла её место затычки в каждом всём и теперь мелькала перед глазами, иногда в компании Арагорна.

— Ты сердишься? — спросила она, отчётливо почувствовав бессмертное тепло позади. Леголас хмыкнул, приземляясь рядом, подтянул ноги к груди и пожал плечами:

— Нет, pen-neth, но я был напуган. Парадокс бессмертия в сочетании с непреодолимым желанием бежать… Это должно быть непросто. Я давно уже понял, что нам понадобится множество дней и множество разговоров, чтобы всё это утихло. Но сейчас я здесь не для этого.

Лола взглянула на Леголаса вопросительно. Он протянул ей осколок зеркала.

Как он умудрился вещицу раздобыть, она не знала, но видимо, это было достаточно важно, чтобы метаться по руинам в поисках. Но стоило ей взглянуть на себя…

Боже, как же она выглядела теперь, когда к почти уже нечеловеческой худобе прибавился шрам. Через весь лоб.

Подавив в себе острое желание отшвырнуть осколок куда-нибудь подальше, Лола опустила взгляд.

— Эй, — мягко сказал Леголас. — Прекрати это, юная леди. Ты не стала хуже выглядеть.

Лола подумала о своих слишком худых щеках, тонкой шее, пальцах, уже напоминающих лапки паука, бледных губах, и сформулировала это для себя как: «просто невозможно выглядеть хуже». Эльф вздохнул.

— Взгляни, — в несколько секунд он расстегнул четыре пуговицы, обнажая часть своей груди, на которой были одновременно след от укуса кого-то вроде Варга, ожог и след, оставленный проскользнувшей в дюйме от сердца стрелой; затем, откинул волосы с плеча: у него на шее — она никогда не замечала — прорезала безобразную линию неумело зашитая рана. Лола тихо присвиснула. — Их гораздо больше. Но разве хоть один из этих следов делает меня хуже?