Генерал, кажется, был занят примерно теми же вычислениями, но, обладая более широкими знаниями по теме, нашёл некоторые странности.

– Знаете, солнечная госпожа, – медленно начал делиться своими соображениями он, – это и впрямь странно. Войска князя Веймара должны были брать Френкаль с правого фланга, но я в упор не могу припомнить ни его стягов, ни рожков.

В ньонской армии в ходу была особая система звуковых сигналов, которыми обменивались разные отряды.

– Должно быть, они полегли в самом начале, – сочла разумным закрыть неприятную тему Эсна.

– Полагаю, это возможно, – согласился генерал и перевёл разговор на осаду одного марианского горного форта, именно это дело занимало сейчас все его мысли.

С благостным выражением лица Эсна вставляла уместные восклицания и междометия, не очень-то вникая в подробности, – вести себя с военными именно так она наловчилась уже давно, и такая тактика неизменно производила о ней хорошее впечатление.

С генералом они разошлись с взаимным чувством хорошо исполненного долга.

После свидания с Эсной генерал отправился прямиком к её отцу. Сложившаяся ситуация со сватовством владыки весьма их тревожила.

– Ну что, удалось что-то разузнать по твоим каналам? – сразу перешёл к делу отец Эсны, разливая по бокалам прекрасный коньяк из своих угодий.

У генерала Дрангола были большие связи среди военных – в том числе и при дворе – поэтому в некоторых случаях он получал доступ к стратегически важной информации первым. Но в этот раз его источники молчали.

– Глухо, – покачал он головой, устраиваясь с удобством в кресло. – Такое чувство, что вообще никто не в теме сватовства.

Со вздохом Кьерин устроился в другом кресле, покачал коньяком в бокале и поделился:

– И у нас никто не слыхал. Солнечной говорил о любви.

Генерал выразительно поднял брови, пригубил коньяку и заметил:

– Ищет повод для резни?

Соратники помолчали, обдумывая этот вариант.

– А ему нужен повод? – наконец, пожевав губами, возразил Кьерин. – Вспомни, как он Менлингов вырезал на ровном месте.

– Ну так уж на ровном!.. – возразил было генерал, но задумался. – Впрочем, да. Да, владыке повод не нужен, тем более… Как-то странно, гроза, не находишь? Если бы он хотел повода – он бы попросту выкрал солнечную, а не свататься пришёл бы.

Кьерин тяжело вздохнул, соглашаясь.

Несколько минут они помолчали, уделяя внимание коньяку и закускам.

– Я думаю, – пришёл, наконец, к какой-то мысли генерал, – что здесь дело тоньше. Он хочет связать тебе руки.

Старый князь наклонил голову и обдумал эту мысль.

– Похоже, – согласился он. – Если бы ему удалось жениться на Эсне, она могла бы стать заложницей при нём…

– Особенно с учётом этих сказок про любовь, – покивал головой генерал. – Задурил бы девчонке голову, она бы стала за него горой стоять…

– Ей задуришь, – уголком губ усмехнулся князь. – Вся в мать! – в голосе его гордость смешалась с тоской по давно умершей жене.

Генерал почесал бороду и согласился:

– С возрастом всё больше похожа. Взгляд – так один в один!

Князь не стал подхватывать тему, которая, очевидно, причиняла ему боль.

Они снова замолчали, обдумывая ситуацию.

Владыка был силён и грозен, но сдюжить со всеми высокими князьями разом не сумел бы. Другое дело, что и ладу между этими князьями не было, а разделаться с ними по одиночке было куда как несложно.

– Положим, мы укроем солнечную у Руэндиров, – подвёл итог князь. – Что тогда он может предпринять?

– Формально придраться не к чему… – пожал плечами генерал. – Но когда Грэхарда волновали формальности? Нужно быть готовым ко всему.

Откинувшись на спинку кресла, Кьерин принялся рассуждать:

– Стэну мы отправили весточку, если что, Эсну и остальных они укроют на даркийских рубежах. – Младший брат князя командовал морским гарнизоном на западной границе Ньона – Но даркийцы нас не поддержат, если только Ленрик…

– Ленрик всегда там, где выгода, – махнул рукой генерал. – Да и толку с его эскадры? Пока она до столицы дойдёт… Нет, на море мы можем положиться только на твоих ребят.

Князь покачал головой и отметил:

– Здесь эскадра Ленрика нам не помощник, но если Раннид потребует от их короля действий, Ленрик прикроет наших.

Отложив бокал, он встал, достал из секретера карту и, разложив её на столике, принялся внимательно изучать. Генерал последовал его примеру.

– Нам нужно будет отвлечь его, – сделал уверенный вывод он и ткнул в границу с Анджелией. – Если даркийские наёмники поднимут бунт, требуя права строить свои храмы…

– Даркийцы и бунт? – презрительно хмыкнул князь. – Адепты этого мирного божка слишком трусливы.

По лицу генерала пробежала тень – он питал явную склонность к даркийской религии, но предпочитал хранить эту постыдную для ньонца слабость в тайне.

– Вот если спровоцировать стычку на границе с Ниией… – потыкал князь пальцем в другое место на карте, мысленно прикидывая, что туда можно было бы заслать сына – фамильные владения как раз там и располагались.

Теперь уж генерал скривился:

– Ниия никогда не пойдёт на военный конфликт с Раннидами. Не сейчас, когда Грэхард так упорно трясёт Мариан. А-Риоль спит и видит, как откусить от них кусок со своей стороны, когда они слишком ослабнут в войнах с нами.

Со вздохом князь признал правоту соратника.

– Значит, пока у нас только козырь в лице адептов Стримия, – заключил он.

В Ньоне царствовал дуальный культ Небесного и Богини-Матери – по правде сказать, ещё пару поколений назад это было два разных культа, но дед Грэхарда умело слил их в один, – и этот культ крайне негативно относился ко всем другим многочисленным ньонским божкам. Стримий – морской бог – был крайне популярен среди моряков, весьма недовольных тем, что их божество находится под запретом. В своё время именно этот факт помог тогда ещё далеко не адмиралу Кьерину возвысится: он сам был тайным адептом Стримия, и на своих кораблях разрешал пусть без огласки, но соблюдать положенные обряды.

– Нам нужно копить силы, – сложил руки на груди генерал, хмуро оглядывая карту. – И полагаться только на себя. Ниийцы предадут при первой же возможности, а даркийцы… слишком далеко, чтобы представлять собой силу на нашей арене.

– Как не вовремя Веймары сменили курс, – согласно вздохнул князь, который в своё время выдал Эсну именно в этот род в надежде укрепить связи с Анджелией.

Генерал пожал плечами:

– Глядишь, у младшего Руэндира что-то и выйдет, – из их людей именно он сейчас налаживал связи с анжельцами.

– Если только он сможет быть достаточно демократичным, – сжал губы князь.

Соратники хмуро переглянулись. Ни один из княжеских родов Ньона не мог похвастаться своей демократичностью, а Руэндиры – тем паче.

Вечером того дня, как и всегда бывало, Эсна не спеша прогуливалась по саду – у городской усадьбы он был небольшой, но весьма уютный. Обычно ей нравилось фантазировать тут о каких-то совершенно невозможных вещах, но сегодня мысли её были полны тревоги – из-за странного поворота в её судьбе.

Эсна не любила политические интриги, но более прочего она ненавидела то, что женщина в этих интригах является не более, чем разменной монетой. Именно политической необходимостью был продиктован её первый брак – отец искал союза с Веймарами, талантливыми выходцами из Анджелии. Вот и теперь её снова закрутило в вихре чужого противостояния, и никому нет дела ни до её мнения, ни до её чувств.

С детства Эсна привыкла ощущать себя пешкой в чужой игре; она была просто не слишком ценной фигурой на поле Кьеринов, и отец двигал эту фигуру так, как полагал нужным для своей большой партии. Конечно, он любил её, по-своему берёг и, уж точно, сделал всё, чтобы в своей жизни она ни в чём не нуждалась, и Эсна посчитала бы самой чёрной неблагодарностью упрекать в чём бы то ни было отца…