Жениться Эдуарду Борисовичу не хотелось. Ему и так сойдёт. Вечером шампанское и девушка, а на утро опять весь мир у ног.

«Ничего, дорогой, – думала Галина Павловна, – под зелье, как по маслу в ЗАГС проскользнёшь со всеми приятными, но необратимыми последствиями».

Одна проблема – подливать было некуда. На их встречах Эдуард принимал только твердую пищу: пельмени да отбивные, а запивал из мелких рюмочек народным напитком. Куда вливать? С первым обедал только на работе. Не скажешь же: – А ну-ка, Эдик, махни-ка из этого пузырька без вопросов, для своего же, поверь, блага. Не такой он, он вёрткий. Тут нужна хитрость. Заманить в общепит, заказать полную порцию многоцветного, раскалённого борща, и скрыть в его волнах и переливах бабкино зелье.

– Вот бы чего-нибудь вкусненького, – завела разговор Галя.

Он принёс торт.

– Нет, острого хочется, горячего, – было внесено уточнение.

Эдуард Борисович явился с эскалопами и перцовой.

– Но чтоб у плиты не стоять, – закруглена была петля.

– Ладно, – сломался Эдуард Борисович, – сходим в субботу в шашлычную.

– Очень хорошо. – Воспряла Галина Павловна: – Только днем на обед, вечером финал со звездами по телевизору.

– Пусть днём… – Беспечно согласился Эдуард Борисович.

И тут пошло наперекосяк. Сперва Эдик раскапризничался на борщ, предпочтя прозрачный, не скрывающий тайн, рыбный супчик и вдобавок Галина впопыхах бухнула в него почти весь имеющийся запас зелья приворотного. Себе не досталось. Незадача. Нет, эффект положительный, грех жаловаться, был. Влюбился Эдуард Борисович в Галину Павловну как бешеный, который год у него на неё из всех щелей, как говорится, торчит. Проходу просто не даёт, в спальню её, как дичь (уж такой до этого дела оказался охотник) загоняет. А как ей быть непонятно.

Когда за собой она ничего после своей капли зелья не почувствовала, первым желанием было опять к бабке бежать, добавку добывать, но… Но умные люди (не те, что первые, в прошлый раз а другие, правда, не глупее первых) удивились: деньги палить? На что? Дело-то сделано! В ЗАГС ведь Эдуард Борисович не вошел, а ворвался, горя весь от нетерпения. Чего ещё надо? Поэкономь средства, Галина, пусти на что-нибудь полезное, мебель там, или утварь.

Так и зажили они с полулюбовью под кисло-сладким соусом. Ему сладко, а ей, честно говоря, не очень. Нездоровая какая-то обстановка. Эдуард Борисович к Галине Павловне и так и эдак, с ласковостью, с поцелуями, а ей липко. Знает, что не от души это он, не от сердца, а просто зелье бабкино в нем бурлит, булькает и играет. Неприятно как-то.

Однако, не выдержала однажды (пятый год как пошел) Галина Павловна, кинулась за зельем приворотным от невыносимости и для себя, для поправки положения, но тормознула. Цены на зелье с тех пор (сами понимаете какие в экономике дела) не подступись, дешевле «жигули» купить. Но даже и не это главное, не цена… Глянула Галина Павловна на Эдуарда Борисовича, тот пообедав, на балкон покурить в майке, пузатый, довольный шагает, и взвилась:– Это что ж я за последние деньги, на десятом году брака в это чмо постылое?! Да, не в жизнь!!! Бр-р-р… Хрен ему в суп, а не зелья приворотного. Ничего, и так перетопчется без любви моей, без нежностей.

– Маргарита Павловна, передайте, пожалуйста, масло.

– Извольте. Но осмелюсь напомнить вам, уважаемый Анатолий Карпович, в нем масса холестерина, и это неважно для сосудов. Возьмите-ка к семге хлебец с отрубями – неочищенные злаки грубого помола весьма полезны, особенно в нашем возрасте.

– Вы, Георгий Андреевич, я слышала, не едите творога? Неразумно. Останетесь так без кальция.

– Вовсе нет, я принимаю специальные американские пилюли "Лонг лив", содержащие все необходимые неорганические вещества и минералы. Стоят они всего двести восемьдесят рублей за коробку, а хватает почти на три месяца. Могу и вас снабжать, Софья Яковлевна.

Гости приехали в сумерках. Супруги Потаповы, Анатолий Карпович и Софья Яковлевна. С Потаповым я знаком по коллегии министерства, а жену его сегодня увидел впервые.

На прошлой неделе, в среду, кажется… да, именно в среду – потом еще совещание ведущих специалистов было, а их всегда по средам проводят, раз в две недели, – довелось вместе с Анатолием Карповичем ожидать приема у Первого. Незаметно разговорились, и пригласил я его с супругой в выходные к себе на зимнюю дачу в Бекасово. Из чистой вежливости пригласил: разговор зашел об отоплении – преимуществах жидкостного над электрическим, у меня как раз жидкостное, вот и предложил посмотреть, а он неожиданно возьми, да и согласись. Переигрывать-то было неудобно – Потапов человек влиятельный, из новых. Сидим сейчас, ужинаем. По паре только и успели пропустить.

– Попробуйте буженинки с хреном, Анатолий Карпович, совсем постная, с рынка.

– Спасибо, Маргарита Павловна, положите, пожалуйста, этот кусочек, он поменьше.

Погорячился я с приглашением. И не в расходах дело – люди мы с женой хлебосольные и, слава Богу, позволить себе можем. Да вот только не лежит душа выпивать с Потаповым, словно заранее знаешь, что на завтра подташнивать будет.

Нет, вы только поглядите на него, на Потапова – жрет, как затаривает. Глистам, что ли? Во, метет и, заметьте, одни только деликатесы! От икорки к рыбке белой, от белой через масло к красной, от рыбы – к грибам, от грибков – ко всяким там креветкам-лангустам, следом в салатах порылся, будто искал чего, потом опять по красной с маслом и – прямехонько в колбасный ряд, а там раздолье: одних сырокопченых три наименования плюс свинина двух видов да еще эта, как ее, на юге делают, не прожуешь еще… Бастурма! Везде проехался. Не гость, а уборочная машина, право слово. Снова, гляжу, в рыбе копается! Вспотел аж весь!

– По водочке, Анатоль Карпыч? «Московской», «Абсолютику»? У меня настоящий есть, шведский, привозной. Под белые грузди? Как? Нам местный пастух в сентябре два ведра таких расчудесных принес – не поверите. Рита сама лично в кадушке солила: чеснок, смородиновый лист, укроп – классика! По соточке? Пятьдесят? За удачу в делах? Идет?

– Георгий Андреевич, дорогой, можно на «ты»? Взаимно. Ты прямо в душу мне заглянул. Теплым взглядом. Люблю, понимаешь, под гриб. А она чтобы – ледяная, густая, стерва, в один глоток. И сразу им, родимым, сопливым, длинненьким таким, не жуя – ап, придавить. Хорошо! За удачу в делах – подходящий тост. Дамы, а вам что налить? Маргарита Павловна? Софа?

– Мне, пожалуй, Анатолий Карпович, рябинки на коньячке. Вон она в хрустальном графинчике, за селедочкой стоит.

– А я, дорогой, рюмку портвейну из этой пузатой бутылки попробовала бы.

Разливает-то как по-хозяйски – начальник, блин, главка. Галстук спустил на брюшко, толстопупсик. Коротышка плешивый, а туда же, бабником у нас в аппарате слывет – секретарш ежеквартально меняет, жеребец. Представляю, как он их в прыжке настигает и заваливает с рыком тигриным. Умора.

А Софка, матка его, – ничего себе, крепенькая, хоть и не девчонка уже. Сороковник точно есть, но аппетит возбуждает еще, не сдается. Радует, короче, взор тонкопонимающего знатока. Умело распоряжается своим арсеналом: складками нескольких видов, теплыми ямками, шарами с пружинками, изгибами плавными и, само собой, выпуклостями. Все-то у нее есть! Все на месте и точно по делу, без излишеств. А походочка! Мм-м. Сахар! При каждом шажке будто ей что-то внутри мешает, беспокоит, покалывает, о себе напоминает, перекатывается. Чувствуется в ней, скажем так, глубина и влажность… Вот, нравятся мне такие, с блядинкою. Довалкиус обыкновениум. Понимаю я их с полувзгляда. Во-во, гляди, как после портвея облизывается. Прямо тебе – любовь по-маленькому. «Угостите меня бананом» называется.

– А что, Анатолий Карпович, ты скажешь по поводу кролика, жаренного в камине? Задняя часть в уксусе вымочена, а передняя – в красном вине. А? По усам вижу, знаешь толк в таких вещах. Наш кролик, местный, утром бегал еще, косой. Сосед через два дома выращивает. Неси скорее, Ритуля. Как бы не подсох!