– Открой дверь! – приказала она, войдя в комнату.
Никита перекатился на спину. И теперь, разрезая кровать поперек, демонстрировал всю свою силу. Даже длительный перерыв не ослабил его эрекцию. А, возможно, даже усилил её.
– Эй, Стрекоза, – лениво ответил он, – За тобой должок!
Между ног было все еще мокро. Распаленная жаркой прелюдией дырочка до сих пор источала любовные соки. Клитор, смазанный влагой слюны, налился, выступая вперед. И назойливый джинсовый шов натирал в самом нужном месте…
Глава 2
Он её не держал, и она была с ним добровольно. Нет, она не гостила, она с ним жила! Наводила порядок, создавала уют. Вместе с ней в его скучной берлоге появились плетеные кресла, букеты цветов и рисунки. Она не пыталась узнать подноготную этой квартиры. Кого он любил в этих стенах? И с кем просыпался? Их счёт обнулился в тот самый момент, когда он впервые взглянул на неё. Впервые представил, как это случится!
Тогда это были всего лишь фантазии, а сейчас, на двуспальном плацдарме, его рот вытворял с ней такое… Прижимался, водя языком между створок. Погружал его кончик в горячую щель. Вынимал и спускался чуть ниже, щекоча боязливое устье. Облизав её всю, не оставив без ласки ни единого миллиметра, он опять возвращался к соскам. По пути возбуждая колючей щетиной живот.
– Дай сюда свои пальчики, – он привстал на руках, и лишенная близости щёлка стыдливо сомкнулась, ощутив дуновение воздуха.
Она протянула ему ладонь. Никита направил её к промежности. Как же там было мокро!
– Ах, – простонала Соня, ощущая под пальцами смазку и горячую влагу его слюны.
Он накрыл её руку своей, продвигая чуть ниже. Призывая войти! Её пальчики примостились у входа. Еще лишь мгновение, и ребристые стенки вагины сомкнулись вокруг. Обхватили, вбирая в себя.
– Да, вот так, – одобрительно выдохнул он, наблюдая.
Под его возбужденным взглядом пальцы сами задвигались. Не стесняясь и почти не дыша, Соня… Еще немного, и кончила бы у него на глазах!
– Ммм, солнце, – улыбнулся Никита.
Наслаждение только усилилось, когда он…
Было трудно сказать, сколько пальцев вошло в неё одновременно. Опрокинувшись на спину, Соня уже не считала. Ей хотелось ещё и ещё!
Она двигала бедрами в такт, позволяя ему углубиться. Их пальцы касались друг друга внутри. И эти взаимные ласки сводили с ума!
– Я хочу тебя в попку!
Это бы не вопрос.
– Что? – опешила Соня. – Я не…
– Ты провинилась! – сказал он намеренно грубо. – И будешь наказана!
Распаленная этой игрой, она попыталась сбежать. Никита поймал её за ногу и уложил на подушки.
– А это тебе за попытку к бегству! – он скрутил её в узел и звонко шлёпнул пониже спины.
«Попробуй, возьми меня силой», – подумала Соня, брыкаясь. Предвидя хук левой, он ловко её обездвижил. Играючи, словно котёнка!
– Лежи смирно, – приказал ей Никита сквозь зубы.
Не сводя с неё глаз, он любил её правой рукой. Распаляя, попутно лаская большим пальцем трепещущий клитор. Между тем его член оставался недвижим. Но она ощущала его где-то… в области ягодиц. Нет, она не сдалась! А всего лишь пошла на уступки. И ждала, подставляя ему свои прелести.
– Впустишь? – умоляюще выдохнул он. Как будто, скажи она «нет», отпустил бы.
Набухшей пропитанной соком головкой Никита провел вдоль промежности. И замер, подразнивая.
– А, может, не надо? – боязливо попятилась Соня.
Опасаясь не столько проникновения, сколько странных, неведомых прежде позывов. В прошлый раз её одолела потребность… сходить «по-большому». В этот раз под давлением ласковых пальцев дискомфорт постепенно исчез. И на смену ему, несмотря на смущение и стыд, пришли совершенно иные чувства.
– А что, если там…, – всполошилась вдруг Соня.
– Чего? – усмехнулся Никита.
– Ну… эти, – она отвернулась, краснея.
«Какашки», – подумала про себя.
Такая форма близости в их «женском кругу» считалась зазорной и грязной. Как будто «дать в попку» означало «запачкать свою репутацию».
Его пальцы покинули анус. Никита поднёс их к лицу и… Понюхал!
– Ты пахнешь цветами, – он плотоядно улыбнулся.
Последний предлог избежать «наказания» растаял в умелых руках.
– Никит…, – робко выдохнула она, ощущая движение члена.
– Не бойся, – он нежно провел им вдоль щели. И, нащупав лазейку, вошёл…
Она сжала анальные мышцы, но поздно. Он уже был внутри!
Соня вскрикнула, прижимаясь к горячему паху. Ощущая себя целиком в его власти! Он любил её долго и бережно, неотрывно следя за процессом.
«Он е*ет меня в жопу, как шлюху», – против воли подумала Соня. В жизни такие словечки ей были не свойственны. Но страсть все меняла, стирая границы! И то, что казалось запретным, постыдным и гадким, под действием силы желания, вдруг обретало иные черты.
– Тебе же нравится, да? – он ускорился. – Что ты чувствуешь? Расскажи мне.
– Твой член…, – она изогнулась, цепляясь за простынь, – В моей попке!
– Что он делает там? – улыбнулся Никита.
– Он…
– Скажи мне!
– Он… еб*т меня! – вскрикнула Соня, ощущая его каждой клеточкой.
Никита стонал, продолжая входить. После стон превратился в рычание. Он откинулся на спину, кончив. Оставляя её в неприличной позе. Соня села, осторожно коснулась анального входа. Он как будто гудел, от ритмичных толчков! Отверстие было влажным. Заранее морщась, она поднесла к носу пальцы. От них пахло спермой и чем-то еще. Но совсем не противно.
Глава 3
В ту ночь она видела сон. Сейчас было трудно припомнить детали.
…Темный, сумрачный лес. Она шла куда-то. Не разбирая дороги, а просто зная, что та существует. Колючие ветви хватали за рукава, оставляя на ткани зацепки. Ей было плевать! Она шла. Просто зная, что нужно идти. Вокруг не было ни души! Только липкая, словно живая… темнота. Она обволакивала, лизала ноги, проникала под одежду.
«Где же ты», – думала Соня, ища в темноте его руку. Он должен быть где-то здесь. Он шёл за ней следом! Возможно, отстал? Свернул не туда?
– Никит! – позвала она.
Но никто не ответил.
– Никита! – крик стал ещё громче.
Лес окружал её. Ветви смыкались над головой. И хотя на них не было листьев, но они шелестели! Как будто шептались. Казалось, что кто-то невидимый наблюдает из темноты. Он видит её. Она его – нет!
Кто-то тронул её за плечо. Соня вскрикнула и проснулась.
– Чего ты шумишь?
Отец стоял у кровати, сонно щурясь на свет ночника.
– Па? – удивилась она, приходя в себя. – А… что ты здесь делаешь?
В комнате было прохладно. На фоне окна свой мистический танец исполняла прозрачная штора. Эта новая тюль по наитию мамы должна была сделать жизнь Сони светлее и радостней. Но вышло иначе!
– Ты кричала, – сказал он в своё оправдание.
На измятом подушкой лице отразилось раскаяние.
– Ладно, – Соня смягчилась.
– Плохой сон? – сквозь зевок, бросил папа.
– Да, – она махнула рукой, только теперь замечая, что спит на «своей» половине кровати. Память тела продолжала работать, даже здесь, на родительской территории.
За окном шелестели осенние листья. А внутри был дубак!
– Тебе не холодно? – папа поёжился.
Он кивнул в сторону пляшущей шторы.
– Сейчас закрою, – ответила Соня, ища одеяло.
Даже летом, в любую жару, она засыпала укрытой. В противном случае чувствуя себя уязвимой. Эта тонкая прослойка ткани защищала её и служила бронёй от кошмаров. Теперь же она, жалкой кучкой валялась у стенки.
Папа шумно вздохнул и поднял с пола Мотю. Тот лежал кверху лапами.
– Это что за блохастая псина? – обратился он к мягкой игрушке.
Подаренный им, этот плюшевый пёс всегда был любимцем. Вот уже много лет Соня спала с ним в обнимку. И не изменяла этой привычке, даже, невзирая на возраст.
– Между прочим, Мотя к тебе хорошо относится, – проговорила она.
