2.2 Встреча с мамой после долгой разлуки

Я уже имею все необходимое. Мой новенький портфельчик стоит на стульчике рядом с кроватью, и я все время любуюсь как его замочки сверкают на солнце. А в гардеробе весит мое первое школьное платьице с двумя фартучками: праздничным белым и черным на каждый день. Мне не терпеться все это одеть на себя уже сейчас, но надо подождать. И я считаю, сколько еще осталось деньков. Выходит, еще 14 дней.

В это августовское утро я проснулась как обычно. Уже светило солнышко и чем-то вкусненьким пахло из кухни. Я вскочила с кровати и выбежала на кухню. Бабушка пекла блины. Я любила эти бабушкины блины. Они были такими пышными, сверху их мазали маслом и сваренными всмятку яйцами.

– О, Элечка, ты уже проснулась, – улыбается мне бабушка, – блинчики уже ждут тебя. Но сначала надо умыться, – и протягивает мне кружку с теплой водой.

Я иду к умывальнику и быстренько, быстренько мою лицо, руки. На столе уже высится горка вкусной еды. Во дворе слышны голоса моих подружек. Это Оля и Оля. Одна Оля живет в соседнем доме, что справа. Она младше меня почти на год и только на следующий год пойдет в школу. Другая Оля живет в нашем доме в полуподвале, и она еще маленькая. У Оли, которая живет в нашем доме есть еще младший братик. Он только недавно научился ходить и еще не умеет говорить. А у другой Оли есть два брата. Один старший. Он уже учится в школе, в третьем классе, звать его Роман и младший Славик, которого она водит за ручку и, который вечно мешает нам играть.

Я быстренько съедаю свой завтрак и бегу во двор. Бабушка кричит, чтобы я одела кофту, так как на улице прохладно. Ведь скоро осень. Наигравшись во дворе, мы вышли на улицу. Улица наша неширокая, с небольшими канавами по обе ее стороны, поросшими травой. Машины редкие гости на нашей улице и поэтому взрослые не боятся отпускать нас играть на улицу. Мы любим играть на улице, так как там больше простора, чем во дворе. Вот и сейчас здесь собралось много соседских ребят, и мы играем в лапту. Кидаем мячик и называем какой-нибудь предмет. Если это съедобное, то надо мячик ловить, если нет, то пропускать. Кто ошибается, тот выбывает из игры. Вышли на улицу и взрослые. Вот моя бабушка разговаривает с Олиными бабушками.

В начале улицы остановилось такси и привлекло всеобщее внимание. Из машины вышла молодая женщина. На руках у нее был маленький ребенок. Потом из машины вышли еще две маленькие девочки. Видно, что эта женщина приезжая и ищет кого-то. Она внимательно всматривалась в номера домов. Вот она подошла на более близкое расстояние к нам, и бабушка вскрикнула удивленно.

– Да это никак моя Надя!

Я оглянулась на крик. Надя – это ведь моя мама! Мама, о которой я думала, которую ждала и скучала. Мамины письма всегда были большим праздником для меня. По несколько раз я просила бабушку перечитывать их мне. Из последнего письма мы знали, что мама собирается приехать к нам. Это было еще в начале лета. Я постоянно мысленно рисовала себе эту нашу встречу. Я и мама бежим навстречу друг к другу с раскрытыми объятьями и никого, никого нет, между нами, только она и я. Мама крепко сжимает меня в своих объятиях, а я прижимаюсь к ее груди и, кажется, нет более счастливого человека на свете, чем я!

Но это было в моих мечтах. На самом деле я увидела красивую молодую женщину, но совсем мне незнакомую. Чувство застенчивости сковало меня, и я как деревянная вошла за всеми во двор. Рядом было много детей. Я старалась встать поближе к маме. Мне хотелось, чтобы она заметила меня, обняла и поцеловала. Но девочки, которые приехали вместе с ней постоянно дергали ее за руки и все время о чем-то спрашивали. Эти девочки были мои сестрички Мила и Тома. А на руках у бабушки был маленький мальчик Витя. Наконец-то мама заметила меня, и я услыхала, как она спросила бабушку.

– Мама, а кто эта девочка?

Меня охватил ужас. Мама меня не узнала.

– Кто-кто! Это же наша Эля. – ответила бабушка и приобняла меня одной рукой.

Может мама это сказала в шутку. Не верится, что она не узнала родную дочку. Но в моей детской головке пронеслась мысль, что мама меня не узнала, значит она не любит меня. А эта встреча, такая непохожая на ту, что рисовалась в моем воображении, горькой зарубкой легла на мое детское, такое впечатлительное сердце. И это осталось там на долгие, долгие годы. Со временем стерлось первое впечатление о встрече. Были у меня с мамой и другие близкие минуты. Но уже никогда я не могла по-настоящему чувствовать себя ее дочкой. Эта полоса отчуждения пролегла через всю нашу жизнь.

Принесли вещи, и все зашли в дом. Бабушка начала расспрашивать маму про дорогу. Дорога была длинная. Сначала они летели самолетом, а потом плыли пароходом до Владивостока, а затем ехали поездом через всю Сибирь, Урал и Европу до Москвы. Мама сильно намучилась с тремя маленькими детишками.

– Почему же ты не дала телеграмму, чтобы мы тебя встретили? – говорит бабушка.

– Ты знаешь, мам, ехали мы ведь с пересадками, и я не знала на какой следующий поезд попаду. В Москве мы очень удачно закомпостировали билеты через детскую комнату и почти сразу пересели на другой поезд. Давать телеграмму не было совсем времени.

– Ты бы хоть кого-нибудь попросила.

– А я как-то не догадалась.

– Да ладно, хорошо, что ты уже на месте. Боже! Это ведь такая длинная дорога. Как ты рискнула ехать сама без Ивана?

– Ване не дали еще отпуск. Он приедет наверно к Новому Году.

– А как вы тут жили без нас?

– Да так, по-всякому. Очень трудно с питанием. Элечка вон уже подросла, все уже приготовили к школе. Стекла вставили в окна. Я здесь попросила одного нашего соседа, он мастер на все руки, он и обувь чинит и всякий мелкий ремонт делает и недорого берет. Вот побелку надо бы сделать.

– А как тебе жилось там на Севере? Ты в письмах писала, что очень сильные морозы, длинная ночь зимой и очень короткое лето. Как вы там выдерживали такие морозы?

– Знаешь, мама, там как-то легко переносятся эти морозы. Во-первых, тепло одеваешься, а потом там нет такой влажности как здесь. Правда, когда задует ветер, на улицу нельзя нос показать, сразу обморозишь лицо. Но зато там прекрасная охота и рыбалка. Ваня там к этому пристрастился и все свое свободное время посвящает этим занятиям. Но я, конечно, скучаю по теплу, по лету. Переживала за вас.

– Из писем мы узнали, что Ваня устроился на хорошую работу.

– Да. Он устроился работать бухгалтером в шахтоуправление, буквально перед моим отъездом его повысили и теперь он главный бухгалтер. А я не смогла хорошо устроиться. Сначала работала в охране, а потом в библиотеке. А тут маленькие дети и я в основном дома с детьми. А вообще-то это не мое призвание. Тянет меня все-таки к искусству, к театру. Жаль, что война так и не дала мне доучиться, так перевернула мою жизнь.

– А как там Алла? Ты что-то очень мало писала о ней.

– Сначала она мне помогала смотреть за Милой, а когда родилась Тома, я сидела с детьми дома. Алла устроилась работать нянечкой в детский садик. Когда я уезжала, я наказала ей, чтобы она держалась работы и дожидалась нашего возвращения.

Пока мама с бабушкой разговаривали я знакомилась со своими сестричками и братиком. Милу я немножко помнила, а вот Тому и Витю я видела впервые, они родились на Севере. Витя сидел на полу на одеяле и занимался игрушками, а внимание девочек привлек мой детский уголок. У меня около печки в комнате была квартирка для моих куколок. Там у меня все было разложено и расставлено по местам. Я любила играться в своем уголке, это был мой собственный отдельный мир, в который не допускался больше никто. Это была моя планета, моя Земля. А теперь мой мир был нарушен, в него забрались другие. Мои сестрички начали все раскидывать. Мне это не понравилось, и я начала их прогонять оттуда. Они раскричались.

– Что случилось? – В один голос спросили мама и бабушка.

– А нам эта девочка не дает игрушки, – пожаловалась Мила маме.