По причине отсутствия необходимых нейронных связей, что обусловлено неудачей в установлении межличностных привязанностей, ребенок идентифицирует себя с темной, хищнической стороной трикстера и усваивает антагонистический паттерн отношений. У него, захваченного этой фигурой, всё и все вызывают враждебность или антагонизм: опекуны, окружающие и даже собственный внутренний мир. Манипулирование, доминирование и агрессивный контроль используются в качестве защитных маневров. Как и в других паттернах отношений, ригидность межличностных защит антагонистического паттерна находится в прямой зависимости от тяжести нарушений в детском развитии.

По мере формирования защит вырисовывается не только специфическая динамика межличностных отношений, но и характерные архетипические ландшафты. Человек с избегающим паттерном очарован образами образами архетипического мира – его бескрайностью и вечностью. Он отстраненно бродит в его холодной и гулкой пустоте «в сопровождении» собственного интеллекта и воображения. Человек ищущего паттерна заворожен экстазом и глубиной отношений. Под властью архетипического аффекта он погружается в хаос разрывающихся и вновь образующихся связей. А человек с антагонистическим паттерном, захваченный архетипическим хищником, живет в реальности доминирования и подчинения, добиваясь своих целей с помощью угроз и физической силы. Паттерны, в которых стойко проявляются вышеописанные архетипические темы, сплетаются с динамикой развития, порождая несколько структур характера, отличных друг от друга.

Структура характера является «сборным продуктом» (soft-assembly) (Harris, 2005, р. 18), поскольку появляется в результате наложения паттерна отношений на стадию развития. Таким образом, каждая структура характера представляет собой уникальное сочетание внутрипсихических защит, свойственных той или иной стадии развития, и межличностных защит, основанных на том или ином паттерне. Если эта комбинация защит используется ригидно, то и сама структура характера превращается в защитный паттерн.

Каждый из трех паттернов отношений – избегающий, ищущий или антагонистический – проявляется по-своему на разных стадиях развития. Сущностные характеристики каждого паттерна отношений наиболее ярко проступают на примитивной стадии, где архетипические образы, аффекты и действия предстают в своем самом «грубом и сыром» виде. Если характер человека закладывается на примитивной стадии, то при ее взаимодействии с избегающим паттерном формируется шизоидная структура характера, с ищущим – пограничная, а с антагонистическим – психопатическая.

При сочетании нарциссических защит, используемых ребенком в ходе развития, с уже закрепившимся паттерном и лежащим в его основе архетипическим ландшафтом возникают три отличных друг от друга формы нарциссима. Если характер человека закладывается на нарциссической стадии, то при избегающем паттерне у него развивается контрзависимая нарциссическая структура характера, при ищущем – зависимая нарциссическая, а при антагонистическом – альфа-нарциссическая[8]. Все три нарциссические структуры используют нарциссическую динамику в защитных целях, оберегая связь Эго и Самости, но делают это по-разному. Так, контрзависимый нарцисс, защищаясь, уходит в архетипически заряженный мир интеллекта и воображения, зависимый нарцисс впадает в глубокий и сильный аффект, а движимый архетипической энергией альфа-нарцисс совершает манипулятивные, хищнические действия. Мы считаем, что такая классификация дает ответы на многие вопросы, неизменно возникающие при диагностике и терапии нарциссизма.

И наконец, преневротическая стадия развития со свойственными ей эго-защитами. На этой стадии у ребенка с избегающим паттерном формируется обсессивно-компульсивная структура характера, у ребенка с ищущим паттерном – истерическая, а с антагонистическим – пассивно-агрессивная.

Мы прекрасно понимаем, что личность человека нельзя втиснуть в какую-то одну категорию, как и то, что одна категория не дает исчерпывающего описания человека. Нам бы хотелось, чтобы и вы, наши читатели, воспринимали предложенные концепции символически, как творческую игру ума. Помните о них, когда общаетесь с другими или размышляете о самих себе. Мы делимся своими соображениями, чтобы прояснить некоторые аспекты, а не дать их точное определение. Наши идеи могут помочь полно и ясно осознать базовую структуру характера, которая благодаря своей архетипической природе не только соединяет человека с его собственной творческой энергией, но и с источником вселенского смысла. Кроме того, пониманию человека становятся доступны все остальные структуры и паттерны, несмотря на то, что основу его личности всегда составляла и будет составлять одна конкретная структура характера. В действительности чем более индивидуализирован человек, тем активнее другие паттерны проявляются в его жизни, дополняя его базовую структуру характера. И мы ни в коем случае не считаем, что предложенные нами девять структур характера могут дать исчерпывающее описание личности во всей ее уникальности[9].

Мы уже несколько раз упоминали о регрессии, когда обсуждали паттерны отношений. Юнг неоднократно подчеркивал важность регрессии, которая возвращает человека в «пренатальное» состояние, в темноту бессознательного, где «дремлет божественное дитя, терпеливо ожидая своего воплощения в сознании. Этот ребенок есть зародыш целостности». (Jung, 1956а, par. 508–510). Регрессия как важный созидательный процесс происходит на всех стадиях развития, выделенных нами. Мы заметили, что и ребенок, пытающийся отстоять завоеванную на примитивной стадии дифференциацию, и взрослый, структура характера которого закладывалась в этот период, испытывают угрозу быть снова поглощенными бессознательным. Подобным же образом ребенок, сталкивающийся с вызовами нарциссической стадии, и взрослый, чья структура характера начала формироваться на этом этапе развития, подвергаются опасности регрессировать сначала в примитивную стадию, а затем в бессознательное с его пугающим отсутствием дифференциации. Точно так же поступательно может регрессировать в архетипическое недифференцированное пространство и человек, чей характер оформлялся на преневротической стадии.

Так, работая с человеком, имеющим зависимую нарциссическую структуру, можно наблюдать, как в ходе аналитической сессии или в ситуации дезинтегративного стресса он регрессирует в пограничное состояние. Он может обратиться к использованию примитивных защит, таких как расщепление и проективная идентификация, и вести себя нетипично, оказавшись во власти «грубых» архетипических аффектов, хаотичных и разрывающих на части. Точно так же в работе с истерическим пациентом нужно быть готовым к тому, что при исследовании своих ранних детских воспоминаний и аффектов он в конечном счете регрессирует в пограничное пространство. Чтобы помочь психике перестроиться, пациент должен не только проработать базовую структуру своего характера, но и вернуться в более ранние состояния, предшествующие ее формированию.

Созидательная регрессия, хорошо проработанная в рамках переноса, может способствовать реструктуризации защит и трансформации отношений Эго и Самости. Однако регрессия вызывает сопротивление, что в общем не удивительно, поскольку ранние состояния скрывают более дезинтегрирующую и, следовательно, менее функциональную динамику по сравнению с состояниями поздних стадий развития. Регрессия действительно может восприниматься и переживаться как коллапс, предательское отступление и ужасное поражение. Безусловно, справиться с более примитивными состояниями предшествующих этапов намного труднее, но именно они образуют фундамент нашего развития. Поэтому как бы тяжело ни было, аналитическое исследование ранних паттернов необходимо для того, чтобы интегрировать их динамические резервы, которые ригидно отвергаются защитами, сформировавшимися на более поздних стадиях. Когда эта примитивная динамика выводится на уровень сознания, человек получает прямой доступ к источнику витальной силы и аутентичности, расположенному в самой сердцевине психики. По мере того как он освобождается от жестких оков защит, его столкновения с Самостью во время спуска в подземный мир становятся все более напряженными, сокрушающими и дезорганизующими. По словам Юнга, «переживание Самости всегда наносит поражение Эго» (Jung, 1955, par. 778). Но если человек оказывается в состоянии принять это неизбежное поражение, сохранив целостность сознания, то благодаря возобновленному диалогу между Эго и Самостью он сможет прожить свою жизнь творчески и смиренно, будучи глубоко укорененным в ощущении своей внутренней силы.