Мозг для шиноби — лабиринт, и Итачи предстояло пройти собственный. Учиха знал, как он выглядят: дом посреди пустыни, окружённый традиционным садом с вечно стучащим бамбуковым фонтаном, отмеряющим, сколько Учихе Итачи осталось жить. Сейчас фонтанчик звучал приглушённо, но Итачи физически ощущал, как тот стучит. Привык к этому звуку за годы, поэтому не заострял на нём внимания. Хотя, возможно, и стоило.

В его доме пахло зелёным чаем и сладостями, которые готовила мама, костром и самую чуть — морской солью. Здесь были длинные коридоры и комнаты, за дверью каждой из которых хранились воспоминания, рассортированные, упорядоченные. Их было так много — собственных и добытых у других, ценных и бессмысленных, составленных из слов, запахов, сцен, — что объём хранимой в голове Итачи информации мог посоперничать с архивами АНБУ родной деревни.

А ещё в доме обитали призраки. И именно их Итачи опасался.

— Так значит, Рабастан был прав — ты в самом деле изучаешь легилименцию.

Эшли Шелби подошёл неслышно, как он сам думал, вооружённый томиком по нумерологии и располагающей улыбкой. Делает вид, словно просто проходил мимо — что ж, хорошо, Итачи поддержит игру.

— Эшли? — изобразив удивление, Итачи повернулся к нему, захлопывая книгу. — Что тебе нужно?

— Хорошие баллы по нумерологии, — Шелби помахал томиком. Остановившись возле стола, который занял Итачи, он опёрся на него бедром. — Так что, зачем тебе легилименция, Майкл?

— Общеобразовательный интерес? — пожал печами Итачи, откидываясь на спинку стула. — Ты её изучал?

— Не могу комментировать.

— Сочту это за «да».

— Хоть за «у него было по два урока в день, пока не научился ставить на разум защиту», — усмехнулся Эшли и поправил очки. — Насколько тебе полезна теория? Не хочешь попробовать применить полученные знания на практике без риска попасть под проклятие Лестрейнджа?

— Если хочешь потренироваться, предложи лучше как раз Лестрейнджу, — спокойно улыбнулся Итачи. — Мне кажется, ему это нужнее, чем мне.

— Твоя линия поведения претерпела значительные изменения за лето, — ответил ему улыбкой Эшли. — Случилось нечто важное?

— Или моё терпение подошло к концу. Кто знает?

— Твоего терпения хватило всего на год? Не выжить тебе в мире чистокровных, Майкл Холмс, — и, помахав томиком по нумерологии, Эшли удалился восвояси с порцией новой информации о «самом дерзком факультетском грязнокровке». Что ж, будет интересно узнать, какие выводы он сделает.

Ну а пока Итачи вернулся к ментальной магии, всё ещё надеясь, что найдётся способ извлечь воспоминания без Омута Памяти или применения знакомых методик. С каждой страницей эта надежда стремительно угасала.

***

Вволю налетавшись и поностальгировав, Дейдара вернулся в школу. Заглянув на обед лишь на минуту, чтобы захватить пригоршню булочек и полпирога с мясом, Дейдара ненадолго заскочил в общежитие, бросил в спальне метлу с формой и заторопился на шестой этаж. Там он проник в старый класс рун, который облюбовал и в котором пропадал всю неделю. То-то Джим вечно не мог брата найти.

Пропадал же Дейдара по крайне уважительной причине: он конструировал.

Сложив припасы на одну из парт, Дейдара достал из сумки пару библиотечных книг, открыл по закладкам и, положив поверх одной из них волшебную палочку, отошёл к одинокому зеркалу. То было на первый взгляд самым обычным: диаметром с котёл, потемневшим от времени, обрамлённым состарившимся деревом. Дейдара мимолётно взглянул на себя, сдул с лица чёлку и открыл зеркало, как дверцу; приделанные неделю назад петли повернулись туго, не скрипнули.

Позади зеркала зияла аккуратная выемка в стене, облицованная изнутри деревянными панелями, достаточная, чтобы положить внутрь книгу. Это была, собственно, самая простая часть работы — Дейдара просто применил Дотон. Ну а дальше пошли в ход навыки, приобретённые при напарничестве с Сасори и близком (пусть и не всегда добровольном) знакомстве с его механизмами и ловушками.

Просунув руку в провал, Дейдара дотронулся до его потолка и провёл рукой, нащупывая рычаг. Когда подрывник потянул за него, деревянная панель пришла в движение: открылась набок и почти сразу закрылась, вновь превратившись в слитный потолок выемки к стене. Довольно хмыкнув, Дейдара вернулся к парте, надкусил пирог и, жуя, достал из сумки то, ради чего, собственно, и ударился в строгательство.

Сирота, нукенин и просто человек, обеспокоенный собственным материальным благополучием, Дейдара с самого начала обучения в Хогвартсе продумывал пути заработка денег в этом милом заведении. Было много вариантов: от перепродажи конспектов по всевозможным предметам до приготовления зелий. Но свои конспекты старшекурсники успешно продавали младшеньким сами, а варка зелий не то чтобы на отлично удавалась Дейдаре, поэтому обратился он в итоге к одной из самых геморройных и смелых идей.

Двадцатистраничный комикс в руках (а также его продолжения, хранимые до времени в секретном отсеке школьного чемодана) был тем, над чем Дейдара корпел всё лето, из-чего пропустил так много забав и моментов с братом и приятелями. Он был своеобразной гордостью для подрывника, доказательством наличия у него фотографической памяти, достаточной фантазии, чтобы обратить текст романа в графический формат, и определённого таланта к рисованию. Ну, ещё определённый кредит уходил Джирайе, конечно.

Когда на шестнадцатилетие подрывника Кисаме приволок ему завёрнутую в газетку книжонку в яркой обложке и с безумно самодовольной рожей вручил, Дейдара едва не взорвался. На счастье, ему хватило ума сперва спросить у Кисаме, что за хрень тот принёс и почему так доволен — и тогда Дейдаре открылась сокровенная ценность мироздания, серия романов «Ича-Ича». Ками, как много часов они провели вместе… А сколько было дискуссий с Кисаме и даже Сасори на тему сюжета… А как весело было на той общей миссии в Стране Источников, когда Дейдара и Кисаме занимались созданием спин-оффа к любимому произведению, пока Сасори собирал необходимую информацию, а Итачи крутил пальцем у виска…

Ах, было время. Вспоминая себя подростком, Дейдара искренне благодарил врага, коноховского выродка, одного из сильнейших шиноби своего времени Джирайю-но-Данна за великое пособие, как из мальчишки превратиться в мужчину. Именно подобного, по нескромному мнению Дейдары, и не хватало в Хогвартсе.

Так что Дейдара, не мальчик уже, но муж, возложил на себя обязанность внести смысл и просветление в жизни и мысли товарищей по обучению. И самому не остаться при этом внакладе, конечно — иначе зачем заморачиваться? Альтруистом Дейдара никогда и близко не был, а в Акацуки и вовсе нахватался меркантильности и замашек заправского торговца. В какой-то момент фраза «А ты мне чё?» и вовсе стала в его речи паразитом наравне с «мм». К сожалению, её использование пришлось прекратить после одного случая с Лидером и «очень важной — только попробуйте облажаться! — миссией»… хотя, может, и к лучшему.

«Удивительно, насколько сейчас время в Акацуки видится светлым и замечательным», — подивился Дейдара, раскладывая комикс по разворотам. Когда с этим было покончено, он взял волшебную палочку и затараторил формулу Заклятия дупликации, которое практиковал весь август. К счастью, кузен Брайан не спросил, на кой оно Дейдаре чёрт — просто научил. Хороший он всё-таки парень, этот Банни.

Дальше в ход пошла более сложная магия: зачарование листов так, чтобы они потеряли яркость содержимого до бесцветности и вновь проявили его только при касании палочкой и произнесении кодового слова. Собрав одну из копий комикса вместе и скрепив — он казался девственно-белым, безвредным, — Дейдара постучал по обложке палочкой и сказал:

— «Рай», — и откопированные карандашные рисунки набрали яркость. Довольный собой, Дейдара вновь обесцветил копию и принялся складывать в цельный комикс остальные.

Покончив с этим, парень сделал небольшой перерыв на обед — в желудке урчало так, что не осталось желания это откладывать. Затем Дейдара приступил к одной из завершающих стадий проекта: полностью снял деревянный «потолок» зазеркального хранилища и водрузил на него стопку комиксов, после чего вернул панель на место. Он вновь нашарил рычаг, но на этот раз прикрепил к нему леску и протянул к краю зеркала. Убедившись, что зацепил правильно, Дейдара закрыл импровизированную дверь, снова открыл — чисто-белая копия комикса мягко скользнула с «потолка» по стенке хранилища и приглашающе улеглась в его центре.