Это желание было вовсе не новым, в корне своём знакомым и даже обыденным. Итачи нахмурился. В прошлый раз он испытывал его, когда «вносил коррективы» в жизнь младшего брата. Тогда он верил, что имеет полное право на это — ну а что теперь? «Хината назвала меня братом, — отметил про себя Итачи. — Старшим братом. Следовательно, она признаёт мой авторитет. По логике, это означает, что Хината даёт мне право решать за неё».
Тем временем поезд тронулся и с пронзительным свистом двинулся прочь от платформы. На ней люди махали уезжающим в школу ребятам, кто-то кричал напутствия, некоторые женщины промакивали глаза платками. Итачи наблюдал за ними с отрешённостью. Но вот его воображение — легендарное, могучее учиховское воображение — до безумия натурально рисовало на перроне мать. Вот она, наряженная, как волшебница, но всё же с лёгким восточным флёром в одежде, молодая и не так замученная противоречиями, как в последний год жизни, улыбающаяся в светлой печали от расставания со старшим сыном машет ему, а рядом, у материнских ног, вьётся маленький Саске — дёргает мать за юбку и спрашивает, когда у старшего братика будет время поиграть с ним…
Мягкое прикосновение к руке вырвало его из мыслей. Моргнув, Итачи вернулся в реальность, где Лили говорила о тяжело больном деде, обращаясь сразу ко всем и ни к кому конкретно. Стало быть, его участие не нужно — Хинате просто жалко девчонку, и она хочет, чтобы и Итачи посочувствовал Лили. Что ж, за этим не к нему. Ему трудно испытывать эмоции от смертей, тем более от несостоявшихся смертей незнакомцев.
Собственно, почти весь путь прошёл в подобном ключе. Лили что-то рассказывала Хинате и Северусу, Итачи же, погрузившись в собственные мысли, мало обращал внимания на попутчиков. Но в один момент — лампы уже зажглись, а значит, скоро прибытие — Хината вновь прикоснулась к нему, на этот раз настойчивей. Итачи моргнул и посмотрел на неё, на Лили. Та пялилась на него упрямо и решительно — такой взгляд Учиха замечал у многих гриффиндорцев.
— Майкл, ты слушал, что рассказывал Северус?
— Нет, — спокойно признал Итачи. Снегг косо посмотрел на него и отвернулся, насупившись. Судя по жалости в глазах Хинаты, его история также была не из приятных.
— Ты вообще хоть иногда слушаешь кого-нибудь кроме учителей и Хлои? — Эванс хмыкнула, но тут же продолжила: — Я прошу тебя, Майкл, в этом году помоги…
— Лили! — Северус вспыхнул.
— …помоги Севу, подставь плечо, — как ни в чём не бывало закончила Лили. — Вы в таких похожих позициях на факультете. Сплотитесь, пожалуйста, против этих чистокровных… придурков, — последнее слово Лили выговорила с заминкой и придыханием, словно содеяла некое непотребство.
Впрочем, не это заинтересовало Итачи, заставило задуматься над словами девчонки. То, как она говорила, какие эмоции читались на её лице, подсказывало мотивы. И, на удивление, Итачи узнавали их — не только в общем, но и в себе. Он точно так же, как Лили опекала Северуса, опекал Хинату. Мог ли он отказать ей? Это бы значило признать неправоту себя самого.
— Я постараюсь выполнить твою просьбу, Лили, — отозвался Итачи, не давая, однако, полноценного обещания. Всё же, как бы похожи ни были их ситуации, в его и Хинаты случае от выбора ведущего в связке зависели благополучие и выживание. Лили всего лишь пыталась оградить бесхребетного друга от опасностей.
— Мне ничего от тебя не надо, Холмс! — рявкнул Северус.
— Это не тебе — это мне надо, Сев! — воскликнула Лили, сжав его руки в своих. Снегг моментально утих, посмотрел на неё, как прихожанин на статую ками. — Я за тебя так волнуюсь! Эти Эйвери, и Мальсибер, и Розье…
Лили говорила, убеждала друга поступиться гордостью и принять стороннюю помощь, но Итачи наблюдал исключительно за Хинатой. За тем, как она улыбкой поддерживает приятельницу, а после, повернувшись к нему, кротко улыбается уже только Итачи. «Нии-сан», — вновь зазвучал в голове её нежный голос.
«Ты получишь всё, чего достойна, имото», — подумал Итачи и улыбнулся ей.
Вскоре «Хогвартс-Экспресс» остановился на станции «Хогсмид», и школьники с немалым энтузиазмом ринулись прочь из поезда, предвкушая праздничный ужин. Итачи с Хинатой и Лили с Северусом, выбравшись на перрон, предпочли пристать к Фрэнку Долгопупсу и Джейкобу Абботу — в этом году новоиспечённым второкурсникам предстояло добираться до замка не на лодках, как перед распределением, а на каретах.
— Они зачарованы так, что едут сами, — глаголил Фрэнк, пока они вместе с прочими учениками месили грязь. — Говорят, сама Кандида Когтевран наложила чары!..
— Не хочу тебя расстраивать, Фрэнк, но это маловероятно, — проговорил Джейкоб. — Во-первых, кареты выглядят слишком новыми для того, чтобы быть изготовленными тысячу лет назад, а во-вторых, сам их дизайн…
Хината шумно вздохнула, и внимание Итачи моментально приковалось к ней. Видя тревогу и вопрос в его взгляде, девушка молча указала на вереницу карет, стоявших в конце преодолеваемого школьниками пути. Итачи прищурился — и тоже заметил существ, которые, бесспорно, и вызвали реакцию Хинаты.
Крупные, скорее жилистые, чем мускулистые, но всё же явно не обделённые силой, раз каждую рассчитанную на шесть человек карету тащила всего одна тварь, эти лошади обладали огромными крыльями. Белые без зрачков глаза существ неумолимо напоминали о Бьякугане, а острые на вид клыки свидетельствовали о том, что твари явно не травоядны. Подходить ни к одной из них близко никто из шиноби не рискнул — а вот молодые волшебники разминались с ними буквально на считанные сантиметры, не прекращая оживлённой болтовни и явно не замечая крылатых коней. Итачи переглянулся с Хинатой. Им явно было, о чём поискать информацию в библиотеке.
— Залезайте! — покровительственным жестом Фрэнк, открыв дверцу, указал внутрь незанятой кареты.
Они забрались, но Итачи и Хината, не сговариваясь, заняли места подальше от существ, не прекращая время от времени на них косо поглядывать. С одной стороны, очевидно, что они не несут угрозы, раз директор считает целесообразным доверить им транспортировку школьников. Но эта не-опасность обусловлена ли характером самих существ или всё же магическими талантами директора Дамблдора? Итачи читал, что есть чары, которыми и мантикору можно усмирить. Ну а с другой стороны, почему крылатых коней видят не все студенты? Итачи нашёл возле одной из сзади стоящих карет блондинистую макушку с приметным хвостом. Судя по поведению, по тому, по какой дуге обходил перед кареты, и Дейдара видел тварей. Так что же за критерий?..
Не прошло и минуты, как кареты начали трогаться. По мере продвижения по размытой дождём дороге через лес Хогвартс приближался, нависал громадой каменных стен и башен. Во многих окнах горел свет, и кто-то из кареты в начале колонны догадался вскинуть палочку и выстрелить в небо снопом красных искр. Многие охнули, а затем засмеялись, вытянули собственные палочки — и вот уже над каретами простёрся купол цветных фейерверков.
Вскоре показались ворота, обозначающие начало территории школы. После них дорога вышла на луг и, миновав хижину лесничего, приблизилась к замку. Высокие входные двери уже были приглашающе распахнуты, из холла лился желтоватый свет. Задержавшись на миг на подножке кареты, Итачи впервые с начала каникул вздохнул полной грудью.
Огромный холл встретил студентов теплом и блеском начищенного до зеркального состояния пола, мраморной лестницы. В песочных часах, обозначающих прогресс факультетов в школьном соревновании, все камни — изумруды Слизерина, рубины Гриффиндора, сапфиры Когтеврана и алмазы Пуффендуя — покоились в верхней половине, ожидая первых успехов и провинностей года. В прошлый раз Итачи принёс много очков своему факультету, но из-за идиотизма Эйвери и Розье Слизерин лишился трёхсот баллов за раз и Когтевран вырвал победу. «Научило ли их это чему-то?» — подумал Итачи, предполагая, что скоро узнает ответ. Ну а пока он проследовал в Большой зал, где пахло воском — за каникулы Итачи порядком отвык от него — и толпой людей: потом, стиральным порошком, перекусами и духами. Еду ещё не подали, и тарелки на длинных столах сияли первозданной чистотой.
