Открыв красную с золотой продольной полосой дверь остановившегося поезда, Хината стянула с тележки чемодан, примеряясь, как бы поудачнее забросить его в вагон. Но вдруг её поклажа утратила вес, а затем и вовсе рванула прочь из рук — кто-то отобрал чемодан и без усилия поставил на ступеньку.

— Здравствуй, Хлоя.

— Майкл… — выдохнула Хината и, не отдавая себе отчёт, крепко обняла Итачи. Чуть замешкавшись, он прижал её к себе, мягко погладил по голове.

На глаза просились слёзы, и Хината сморгнула их, прежде чем оторваться от Итачи и посмотреть на него. Вытянувшийся за лето, со слегка отросшими волосами, он разглядывал её так внимательно и жадно, что Хината не сдержала улыбки… Которая потухла, стоило взгляду Итачи замереть на её повреждённой руке.

— Что?..

— Давай не здесь, — прошептала Хината и юркнула в поезд. Взявшись за ручку чемодана, она потащила его по проходу к купе, слушая, как Итачи поднимает в вагон собственный багаж и следует за ней, а ещё — сумасшедший стук сердца.

Хината заняла купе примерно на середине вагона, рассчитывая избежать излишних взглядов ищущих свободные места учеников. Несколько ранних, как и шиноби, пташек уже появилось на платформе, и родители помогали ребятам занести вещи и клетки с живностью в поезд. В стороне изумрудным вспыхнул камин, из которого вышел Фрэнк Долгопупс со строгого вида дамой — наверное, матерью.

Стук закрывшейся двери отвлёк Хинату от окна. Опустив шторку на входе в купе, Итачи без труда закинул свой чемодан на багажную полку, после проделал то же самое с чемоданом Хинаты. Когда с этим было покончено, он убрал за уши волосы и сел возле девушки, выжидательно на неё посмотрев.

— Что произошло?

Вздохнув, Хината рассказала ему о происшествии, начиная со стычки с Самантой и заканчивая подробным описанием полученной травмы.

— Доктор Браун сказал, что кости срастаются без осложнений, — заверила Хината, с беспокойством примечая изменения во взгляде Итачи. За окном и в других купе, коридоре уже вовсю шумели студенты, но шиноби не было до них дела.

— Осложнением является уже то, что на тебя напали, — проронил Итачи, хмурясь. — И пусть твои обидчики временно пошли на попятную, я предполагаю, это не последняя их попытка давления на тебя. Ты сказала, эта девчонка, Кэндис, на особом счету у директрисы. Её с приспешницами даже толком не наказали после нападения на тебя, — он кивнул сам себе, будто принял решение. — Полагаю, мне стоит наведаться в этот приют.

— Вовсе нет! — Хината ласково взяла его за руку и заглянула в омут чёрных, как бездна, глаз Учихи. — У тебя большое сердце, нии-сан, но тебе не стоит тратить все его ресурсы на меня.

Хинате не показалось — он вздрогнул, когда она произнесла слово «брат». Поджал на мгновение губы, моргнул и накрыл её тонкие пальчики своей ладонью.

— Больше мне не на кого.

— Это вовсе не так. Откройся миру. Он не так жесток, как наш родной.

— Ты мне это говоришь? — Итачи красноречиво посмотрел на её покалеченную руку.

— Со всей убеждённостью, — кивнула Хината.

***

— Где моя полироль?! Мам, ма-а-ам, ты видела полироль?!..

Пока братец носился по дому в поисках сперва учебника по заклинаниям, затем перчаток для травологии, а вот теперь полироли, Дейдара в столовой степенно допивал чай. Он всё уложил в чемодан ещё накануне и вряд ли что-то забыл. Но даже если ненароком просмотрел — родители потом дошлют. Так что он в упор не понимал, чего Джим развёл такой крик.

— А у тебя всё готово, Дэвид? — спросил отец.

— Конечно, — отозвался Дейдара, не отказав себе в удовольствии тоном подчеркнуть, насколько выше он Джимовой беготни. Ну, по крайней мере теперь — в своей прошлой жизни он вполне мог скатиться до подобного, чем бесконечно бесил напарника. Иногда, впрочем, именно это и являлось целью.

Отец поднял взгляд от очередного патента. Его усталость и тревога так отчётливо бросались в глаза всё это лето, что Дейдара недоумевал: как брат может не замечать? Как продолжает существовать в лёгком, окутанном флёром фантазий мире солнца, добра и мелких забот? Сам Дейдара не мог: слишком явственно пахло вокруг тревогой, чтобы шиноби не различил гнилой душок надвигающихся неприятностей.

— Я знаю, Карлус тебе уже говорил, — произнёс отец, наклонившись к Дейдаре, — но всё же я повторю: будь особенно осторожен в Хогвартсе в этом году. В обществе всё ярче проявляют себя настроения нетерпимости. Мы опасаемся, что тебя это может коснуться в самой неприятной форме, Дэвид. В таком случае, прошу тебя, напиши. Мы с твоей мамой, дядей и тётей позаботимся о том, чтобы элиминировать конфликт.

— Ты прав, дядя Карлус говорил мне. И отвечу я тебе так же, как и ему: если кто-то сунется ко мне — пожалеет, мм.

Отец нахмурился.

— Это серьёзно, сын. Я понимаю, истинный гриффиндорец говорит в тебе сейчас, однако я запрещаю — слышишь, запрещаю! — отвечать на любые попытки вызвать тебя на конфликт со стороны чистокровных детей. Потому что конфликт этот зародился далеко за пределами Хогвартса, твои одноклассники лишь попытаются подражать отцам, поддерживая его. А ты будь мудрее и позволь взрослым самим разбираться со своими распрями.

— Как сказал один мой знакомый: «Твоя так называемая мудрость отдаёт для меня сумасшествием, но я принимаю и вероятность зеркальности ситуации», — ответил Дейдара упрямо. — Я обещаю не начинать никаких разборок сам, но и бегать от драки не стану, — с этими словами он поднялся из-за стола и направился к выходу.

— Дэвид.

Дейдара остановился, обернулся через плечо.

— Присмотри за братом, — просто сказал отец.

— Всегда, — кивнул Дейдара и вышел в холл, где мама усталым и нежным голосом спрашивала у крутящегося Джима, что он ищет на этот раз.

— Голову свою он ищет, вот что! — хмыкнул Дейдара, останавливаясь рядом с мамой. Та мягко пожурила его, но тут же опустила ладонь на плечо и легонько сжала. Не в силах сдержаться, Дейдара потёрся щекой о её руку, и мама просияла, усталость схлынула с её лица. За это Дейдара был готов убивать.

— Сам ты голову потерял! — ворчал тем временем Джим, попутно принимая у Лолли потерянные-найденные шапку и шарф. — Собрался он заранее, подумаешь, вот достижение…

— Барретты, — спокойно напомнил Дейдара, и Джим подскочил на месте.

— Точно! Мам, нам надо отлучиться, вернёмся через десять минут! Лолли, Лолли, пожалуйста, дособирай мои вещи, окей? Всё, мы побежали! — и, вцепившись в руку Дейдары, он вылетел на улицу, в объятия сизой мороси.

— Джим, да не несись ты так, ещё только десять! — Дейдара вырвал рукав у брата. Высокие ворота поместья остались позади, и парни побежали вниз по улице.

— Я хочу прибыть на платформу пораньше: мы договорились с Сириусом встретиться в половину! — отмахнулся Джим, на ходу помахав Джейкобу Абботу, выглянувшему из окна своего дома. — Привет, Джейк!

— Привет! — откликнулся пуффендуец и скрылся из вида — видимо, кто-то из родителей позвал его.

Тем временем Поттеры сбежали к подножию пологого холма и затормозили возле синего «опеля рекорд» новой, только в этом году представленной серии, о чём ребятам охотно поведал мистер Барретт во время одного из посещений Поттерами его дома. Сам мужчина сейчас возился с багажом детей; сегодняшний его кардиган (без одного из таких мистера Барретта можно было увидеть реже, чем ученика, слушающего профессора Бинса) до смешного сочетался по цвету не только с кузовом автомобиля, но и глазами мужчины.

— Привет, мистер Барретт! — воскликнул Джим, и объект его приветствия охнул от неожиданности. Влажный от мороси чемодан, который мужчина как раз загружал в багажник, выскользнул из его рук и непременно ударил бы по ноге, если бы Дейдара не оказался быстрее.

— Да-да, привет, Джим, — проговорил мистер Барретт, ошарашенно принимая чемодан у Дейдары. — Спасибо, Дэвид.

— Пожалуйста, — беспечно откликнулся шиноби, игнорируя неудержанный восторженный взгляд Джима и вопль:

— Дей, ты прямо Ртуть! — показавшегося на пороге Элайджи.