Без чего нельзя обойтись, продавая дом и переезжая? От чего сложнее избавиться, чем от папки в риелторском агентстве?..

— Как вы рассчитываетесь за дом с прежним владельцем?

— Банковским переводом, — с готовностью отрапортовал Берт. — Наш директор предпочитает не иметь дел с наличными деньгами после того, как его прошлую контору ограбили. Это было ещё в конце пятидесятых.

— Хм! — это однозначно зацепка. Итачи быстро встал и установил с каждым из клерков по очереди зрительный контакт. — Вы забудете о том, что когда-либо видели меня или слышали о доме по Менор-роуд, 82.

— Да, сэр, — сонно согласились мужчины, и Итачи покинул контору. Солнечный свет тут же распахнул для него объятия, но Учиху его ласка была растопить неспособна. Мимо прилавка со сладко пахнущими фруктами Итачи прошёл, не оглядываясь.

После возвращения в приют остаток дня он отлёживался. Думать было тяжело, но Итачи старался продраться через пелену усталости и разработать новый план — расследование в банке. По сути, он должен был стать подобен применённому в случае с агентством, плюс фактор повышенной охраны. Вот только…

В каком именно банке нужно искать?

Эта информация не была на поверхности, Итачи вовсе сомневался, что «родители» когда-либо упоминали нужное сейчас название при нём. Если оно и хранилось, то очень глубоко в недрах памяти Учихи. Однако в данном состоянии погружаться во внутренний мир и сканировать случайно замеченные детали не оставалось сил.

В некий упущенный мозгом момент Итачи и вовсе отключился и открыл глаза лишь когда его затормошили:

— Холмс, завтрак! — орал ему на ухо Арчи Стивенс, сосед по комнате. — Поднимайся, завтрак!..

Приподняв веки, Итачи впервые за долгое время ощутил себя полностью выспавшимся. Немудрено: проспал-то он никак не меньше четырнадцати часов! Не видевший еды с прошлого утра желудок разразился громогласным урчанием. Но хуже голода — Итачи кисло поморщился, садясь и свешивая ноги с кровати — было осознание, что пропущена целая ночь тренировок. С учётом того, как мало имелось в его распоряжении пригодных для занятий моментов, это была неприятная трата времени.

Убедившись, что Итачи проснулся, Арчи убежал вниз, и Учиха без спешки последовал за ним, чувствуя себя — впервые — нерадивым учеником Академии. Завтракать было стыдно, но Итачи переборол себя и принялся за овсянку.

Как же всё-таки этот мир размягчает. Прежде Итачи, в каком бы состоянии ни был, с какой бы миссии накануне ни вернулся, на следующий день вставал до рассвета и шёл тренироваться. Генином он был известен тем, что сбегал из госпиталя, едва очнувшись и найдя силы подняться. А тут… разморило, уснул. Да, потратил почти все скромные запасы накопленной чакры — но разве раньше подобного не бывало? Сколько раз он доводил себя до изнеможения Мангекё?..

Неприятно, как всё изменилось. Как он изменился. Итачи нахмурился и пообещал себе удвоенную порцию тренировок этой ночью.

А вокруг него меж тем шумели дети. Арчи что-то бурно рассказывал девчонкам, младшие мальчики устроили перестрелку кашей, чем вызвали бурю негодования воспитателей и общий смех воспитанников… Итачи отставил тарелку и выскользнул из столовой. Чем дальше от него оставались временные соседи по заведению, тем лучше он себя чувствовал. Их порывы и интересы далеки от Итачи, а он сам для «ровесников» — странный и угрюмый. Это хорошо. Уж точно лучше, чем если бы воспитанники пытались с ним подружиться, как это было в приюте святой Анны.

Коридор вывел в стерильный холл, пол которого был устлан белой и чёрной плиткой. Сюда не долетали голоса из столовой, чему Итачи радовался. С надеждой и даже неким замиранием сердца он приблизился к небольшому деревянному подносу на столике у входной двери. Там лежала утренняя почта, которую Итачи принялся перекладывать. Пару раз Хината писала ему с рассказами о своём лете и мягкими обещаниями обеспечить новыми вещами к школе. Они грели сердце Итачи: приятно, когда о тебе кто-то заботится. Пока он ещё не придумал, что сделать для Хинаты в ответ на её доброту, но твёрдо решил, что без подарка она не останется.

К собственному разочарованию, письма от Хинаты Итачи не обнаружил, однако на самом дне небольшой стопки нашёл увесистый конверт с печатью Хогвартса. Опустив его в карман и аккуратно вернув прочую почту на поднос, Итачи вышел на улицу. Низкие тёмные тучи обещали отпугнуть желающих провести время на свежем воздухе.

Трава была мокрой после ночного дождя, поэтому Итачи устроился в одинокой хлипкой беседке. Половицы поскрипывали, когда на них опускалась нога, а единственная целая ещё скамейка не вызывала доверия, и Итачи, прислонившись спиной к несущему столбу так, чтобы из здания приюта его не было заметно, вскрыл печать.

В конверте обнаружилось несколько листов. На первом оказался список необходимых для нового курса вещей — Итачи просмотрел его бегло, намереваясь изучить внимательнее и просчитать расходы позднее. Следующим листком было напоминание о дате, месте и времени отправления «Хогвартс-Экспресса» с прикреплённым билетом. После него лежала записка от Слизнорта, адресованная директору приюта Вула миссис Вест, с просьбой отпустить Итачи на день в город для покупки принадлежностей к школе. Не уверенный, что станет использовать её, Учиха убрал записку в карман к остальным и развернул последний лист. Этот также был исписан витым и округлым почерком декана.

Дорогой мистер Холмс,

Надеюсь, ваше лето проходит хорошо и маглы не доставляют чрезмерных неудобств. Если это не так, не стесняйтесь написать мне!

У меня для вас хорошая новость. На основании ваших великолепных успехов в учёбе я номинировал вас на повышенную стипендию, которую предоставляет Совет попечителей лучшим студентам школы. Совет назначил рассмотрение данной заявки на следующий понедельник, седьмое августа. Я зайду за вами в восемь часов утра указанного дня. От вас требуется лишь присутствие на заседании и ответы на несколько стандартных вопросов — уверяю вас, всё это чистая формальность.

Не забудьте: понедельник, восемь утра!

Искренне ваш,

Профессор Гораций Слизнорт,

Декан факультета Слизерин

— Хм! — не удержался Итачи, удивлённо перечитывая письмо. Он и понятия не имел, что декан, честолюбивый и сосредоточенный на себе человек, способен на подобие участия и заботы.

***

До понедельника Итачи решил не предпринимать ничего касательно своего расследования и посвятил время чтению и тренировкам. Также он написал Хинате, но не рассчитывал на то, что ответ придёт до понедельника: почтовая пересылка занимала немало времени. Оставалось только ждать и готовиться.

— Куда это ты собрался? — недоумённо спросил Арчи, в воскресенье вечером наблюдая со своей кровати за тем, как Итачи аккуратно раскладывает на стуле только-только выглаженные рубашку, брюки и жилетку. Не уверенный, как именно они с профессором Слизнортом будут добираться до места заседания, мантию Итачи решил не брать.

— Не думаю, что это касается тебя, Арчи, — откликнулся Учиха, пристраивая на спинке стула слизеринский галстук. Даже в тусклом свете потолочной лампы серебряные полосы на нём поблёскивали.

Арчи поворчал ещё немного, но вскоре замолчал, понимая всю бесполезность данного действия. С соседом по комнате Итачи общался лишь немногим больше, чем с прочими обитателями приюта: ему попросту была без надобности их компания.

— В твоём сердце есть место только для одного человека, — вспомнились слова Шисуи и собственный ответ:

— Неправда. В моём сердце и Саске, и ты…

— Место Саске свято и незыблемо, — перебил Шисуи. — А кроме него есть только одно. Сейчас это я…

— Всегда будешь ты, — пообещал Итачи, не видя смысла оспаривать грустный подтекст заявления друга. За годы Итачи успел разочароваться абсолютно во всех, кроме Шисуи.

— Спасибо за лесть, но я так не думаю, — Ши с улыбкой потрепал его по волосам — единственный имел позволение делать подобное.

И он был прав в конечном счёте. Помимо Саске, в каждый взятый момент времени у Итачи был только один близкий человек.