Заинтересованность вспыхнула в её взгляде, но пытать его дополнительными расспросами Хлоя не стала и вернулась к конспекту по травологии. Мерлин, и вот кто смеет заявлять, что маглорождённые — неотёсанные чужаки в магическом мире?! У некоторых из них такта на дюжину чистокровных хватит.

— Как дела у Эванс? — спустя непродолжительное молчание поинтересовался Рей, потому что, во-первых, это вежливо — интересоваться тем, что важно для друга; во-вторых, чем быстрее Эванс придёт в себя, тем больше свободного времени появится у Хлои.

— Улучшения налицо, — осторожно ответила Хлоя, поправляя очки. — Но до полного восстановления потребуется куда больше времени. Горе не проходит ни быстро, ни легко.

— Пожалуй, — согласился Рей только чтобы не молчать.

Хлоя наклонила голову, её густые иссиня-чёрные волосы красиво соскользнули с плеча.

— Прости за столь личный вопрос, ты отвечать не обязан… Тебе доводилось переживать потерю?

— Сложно сказать, — Рей вновь запрокинул голову к небу. — Оба моих деда погибли в войну с Гриндевальдом задолго до моего рождения. Бабка по материнской линии умерла несколько лет назад, но я никогда не был с ней близок — отец её не жаловал и ограничивал наше общение. Его собственная мать жива, но давно перебралась в Италию к нашим родственникам — у неё стало слабым здоровье. По сути, мне некого терять, потому что почти никого у меня и нет… С отцом ничего случиться не может. А мама, даже если погибнет в одной из своих экспедиций… — он замолчал ненадолго, потёр саднящие глаза. — Знаешь, наверное, она и есть моя единственная пережитая потеря.

— Прости меня.

— Тебе не за что извиняться, Хлоя. Я немногое помню из детства, но точно знаю, что отец и мать всегда были как кошка с собакой. Помню, как года в четыре прятался под обеденным столом, а над ним летали лучи проклятий, — Рей криво, несвойственно себе усмехнулся. — С другой стороны, они хоть разговаривали, а не игнорировали существование друг друга, как во многих семьях чистокровных.

Хлоя ничего не сказала в ответ на его попытку цинично пошутить, но её взгляд уверил Рея: вовсе не стоит пытаться прикрыть то, что на сердце, наигранными эмоциями. Рей кивнул, подтверждая, что понял значение взгляда, однако больше ничего объяснять не стал. О родителях как союзе двух людей он предпочитал не думать; у него отдельно имелся строгий и властный отец, отдельно — давно покинувшая и лишь изредка присылающая письма мать. Так было необъяснимо проще.

И всё же, похоже, его семья была несколько больше, чем Рей привык думать. Эту мысль породило письмо, пришедшее в утро перед экзаменом по трансфигурации.

Дорогой Рейнальд,

Я не имею возражений против твоего визита любой продолжительности. Мой дворецкий встретит тебя на платформе по прибытии «Хогвартс-Экспресса» в Лондон.

При возникновении желания ты имеешь позволение привести с собой компаньонов своего возраста.

Всего наилучшего,

Леди Катриона Бёрк

Сердце ухнуло в пятки и радостно заколотилось, и Рей неосознанно улыбнулся, сжимая в руке пергамент. Наконец в череде неурядиц произошло нечто хорошее.

Он перечитал письмо ещё раз. Скорее всего, старой женщине одиноко в древнем фамильном замке. При этом леди Бёрк совершенно не умела общаться с детьми, это Рей понял по редким встречам на семейных торжествах; позволение привести компаньонов — чтобы не быть вынужденной проводить с ним всё время. А это время… «визит любой продолжительности».

«Могу ли я остаться у неё на всё лето?» — с осторожной надеждой подумал Рей. Это было бы идеально. Кроме того, возможно, всего лишь возможно, нахождением вне Мальсибер-холла ему удастся убедить маму приехать хоть ненадолго в Британию…

Рей не посмел слишком сильно надеяться, тряхнул головой и тут же поймал следующую мысль: у него наконец появилась возможность отплатить Хлое и Майклу за участие к нему. Всё же вряд ли они с нетерпением ждут возвращения на лето в магловский приют.

========== Глава 36. Семья. Часть 3 ==========

Связь между людьми. Итачи знал лучше многих, как разрушительна бывала её потеря. Именно это знание шептало ему совет не привязываться ни к кому.

Отрешившись от других, становится проще руководствоваться лишь долгом. Итачи жил по этому правилу много лет; его долгом были благо младшего брата и Конохи — простая система координат, надёжный фундамент для любых планов и игр-построений, минимизирующий количество моральных конфликтов и дилемм.

Вот только эта система не учитывала возможность перерождения, тем более в другом мире.

Перерождение выбило у Итачи фундамент из-под ног. Нет больше Саске, нет и Конохи — так за что сражаться, что — ориентир? Ничто в новом мире не вызывало у него сильной привязанности, потребности защищать ценой своей жизни. Итачи пытался обрести подобную опору-цель в Хинате, однако, в отличие от Саске, Хината каждым днём, предпринятым шагом продолжала доказывать ему, что в состоянии позаботиться о себе сама. Поначалу Итачи не желал принимать это, однако постепенно начал смиряться. Пока ещё рефлекторно вмешивался в её жизнь и решения, но уже учил себя отстраняться. Пришла пора признать Хинату равной себе и не оскорблять постоянными попытками взять под крыло.

Не имея исходящей из внешнего мира цели для существования, в последние месяцы Итачи обратил взор внутрь себя. Подумалось: быть может, пришло время собственные желания поставить во главу угла? Вот только, сколько бы ни копался в себе, Итачи не мог обнаружить желаний. Да, он хотел узнать, кто его семья в этом мире — но это не более чем логическая задача, требующая решения. Да, он хотел блага для Хинаты — но не чувствовал это центром собственного существования, как то было с Саске. Да, он изучал магию, особенно ментальную — но это лишь инструмент, не более; он точно так же прежде исследовал возможности различных дзюцу — с практической точки зрения, познание не было для него самоцелью.

В конце той весны Итачи кристально ясно осознал, что его жизнь не имеет смысла.

Когда ты бесполезен, лучшее, что можешь сделать — не доставлять проблем другим. Поэтому когда Дейдара накинулся на него с кулаками в классе зельеварения, Итачи почти никак не отвечал, а в голове мелькала мысль: один профессиональный удар — и проблема решена. Но бывший коллега, так рьяно ненавидевший его годами, сдерживался — наверное, всё-таки понимал потребность не демонстрировать умение причинять вред и силу при магах.

Итачи знал огромное число способов уйти. Думал при этом, как сделать собственную смерть максимально полезной.

Впрочем, сперва требовалось закончить со всеми делами. За лето он разберётся со своей магической родословной — просто потому что это единственное почти желание, которое испытывает в чужом мире. Ещё перед этим, во время поездки к бабушке Рейнальда, как следует проверит Мальсибера — Итачи требовалось убедиться, что этот парень не представляет для Хинаты угрозу; последняя опека над ней, которую Итачи себе позволит… Почти.

Также он обязательно расскажет Хинате как можно больше об Акацуки и Дейдаре — пусть она не теряет бдительности, а желание всем помочь не сделает её слепой. Вероятно, также поведает Итачи и о своей последней миссии в качестве шиноби Конохи — пусть Хината осознает, что за каждым светлым фасадом кроются тени… Против этого восставал остаток долга АНБУ. Разглашение содержания секретной миссии — предательство. Итачи убеждал себя, что в данном случае это не так, но пока не мог решиться на рассказ.

Ну а затем, когда со всеми делами будет покончено, Итачи сделает последний ход: провернёт всё так, чтобы именно Дейдара был тем, кто его убьёт. Это уберёт подрывника из школы и навсегда закроет для него сердце Хинаты. Так она будет в безопасности.

***

Принятое решение разожгло потухший в этом мире огонь смысла существования, и Итачи впервые за годы в полной мере ощутил себя самим собой. Каждая минута вновь была на счету, и Итачи употреблял время на наблюдения, анализ, подготовку к собственной смерти.