Оставив мужчин на улице, она неторопливо прошла на кухню и положила свёрток на открытую полку. На обратном пути она задержалась у зеркала, поправила волосы и со счастливой улыбкой вышла на улицу.

Скоро всё закончится и будет как прежде. Конечно, они с Драко не обсуждали последний месяц, как и не поднимали тему развода, но Гермиона знала, просто чувствовала, что все будет хорошо. Они вернутся в Лондон. В свой дом. Не будет никакого развода. Они заживут счастливо, не вспоминая этого ужасного недоразумения.

На улице Грейнджер вынырнула из своих мыслей, не обнаружив ни Гарри ни Драко. Тихонечко ступая босыми ногами по снегу, стараясь не шуршать, она обошла дом и замерла, услышав разговор, который явно не предназначался для её ушей.

— Ты уверен? — Гарри хмурился, поправлять очки огромной варежкой было не удобно.

— Никогда не был более уверен, чем сейчас.

— И ты думаешь, она согласится?

— Куда она денется. Всё будет так, как должно быть. — Драко поморщился. — Меня это уже доконало, если честно.

— Малфой, ты же понимаешь, что она…

— Брось! Я уже всё решил. Я в любом случае развелся бы с ней, так почему не сейчас? Так правильно. Так должно было быть, если бы она не упрямилась.

Слушать дальше просто не было сил. Сорвавшись с места, Гермиона побежала что было сил, едва различая от пелены слез перед глазами, куда она направляется. Когда дыхание стало сбиваться, она трансгрессировала на вершину ледника, с которого нырял Драко и закричала. Закричала так, как не кричала никогда в своей жизни.

Колени подкосились, и она упала, больно ударяясь о шершавый лёд. Её сердце крошилось в мелкую ледяную стружку, от чего в груди ломило, кололо и невыносимо болело.

Как она могла поверить?

Дура! Идиотка!

Мерлин, неужели вся её жизнь была окольцована ложью, предательством? Ведь она доверяла. Она любила. Она отдавала всю себя.

«Всё будет так, как должно быть».

Слёзы обжигали и высыхали на ветру. Этот ветер уносил все её надежды в неизвестном направлении, оставляя на душе болезненную пустошь. Сил не осталось. Гермиона прикрыла глаза, поддавшись накатившей усталости и провалилась в пустоту.

Ей снилось холодное море. Наконец-то холодное море. А ещё её кто-то звал. Голос был приглушённый, словно принесенный издалека.

Когда Грейнджер открыла глаза, она поняла что ей холодно. Небо сменило цвет с голубого на разовый, и где-то далеко и высоко над ним пробивалось тусклое сияние звёзд.

Была глубокая ночь.

Грейнджер поднялась, обхватив себя ладонями. Боль не ушла. Она вряд ли уйдёт. И ей вдруг отчаянно захотелось заглушить её, хоть ненадолго. Захотелось совсем ненадолго вернуть ощущение счастливой безмятежности.

Пожалуй, она это заслужила.

Ведь несмотря на ложь, её разбитое сердце всё ещё любило.

Это будет последний аккорд. Последняя строчка в их истории.

Гермиона трансгрессировала и тихо зашла в дом, прикрыв за собой дверь. Драко спал сидя в кресле, одетый в брюки и тонкую водолазку, и хмурился своим сновидениям. Такой невозможно красивый. Её сердце болезненно сжалось.

Она подошла к столу и положила на него палочку, которая покатилась и упала с противоположной стороны, громко звякнув в тишине. Обернувшись, Гермиона увидела, что Драко проснулся и сердито смотрит на неё из-под полуопущенных ресниц.

— Где ты была?

Она молча шагнула к нему, остановившись напротив кресла.

«Красивый».

— Я искал тебя.

Её пальцы накрыли его щеку. Кожу полоснуло жаром, но уже не так ощутимо, как когда они касались друг к друга в ледяной воде. Драко прикрыл глаза и прильнул щекой к её руке, накрывая её ладонь своей.

«Красивый, жестокий, любимый».

Гермиона стёрла под глазами слезы и забралась на его колени, сев сверху. Горячие мужские ладони тут же легли на её бедра и притянули ближе.

«Это в последний раз».

— Эй — Драко попытался заглянуть ей в глаза, но Гермиона отвела взгляд и уткнулась ему носом в шею. — Да что с тобой?

Вместо ответа она запустила пальцы в его волосы и, с силой оттянув их, впилась в его губы. Драко с готовностью ответил, забираясь ладонями под платье и оглаживая нежные бёдра.

Мерлин! Как же он скучал по ней! По её коже, запаху, касаниям и изгибам, по коготкам на своей спине, по волосам на своём лице. По её губам. По её глазам. Он так по ней скучал, что готов был перечислять до бесконечности.

Слава Мерлину, всё закончилось!

Он никуда и никогда её не отпустит. Не в этой жизни. Эта невозможная женщина принадлежит ему и только ему, и он будет властвовать над ней, или она над ним — не важно, до последнего вздоха.

Драко понял, что его ужасно раздражают эти тряпки, не позволяющие в полной мере почувствовать, насладиться ею. Зарычав сквозь поцелуй, он с силой дёрнул вырез сарафана руками в разные стороны, нещадно разрывая ткань. Когда его ладони добрались до её возбуждённой груди и горячо сжали полушария, они синхронно застонали. Подцепив пальчиками водолазку, Гермиона потянула её наверх. Голова застряла в тугом вороте, всё ещё закрывая нос и глаза. Не дожидаясь, когда Драко избавится от лишено предмета гардероба, она вновь яростно набросилась на его губы.

Драко вновь нашёл её ягодицы, сжав пальцами кожу чуть сильнее, он подался бёдрами вверх. Гермиона застонала и нетерпеливо поёрзала, задевая внушительную выпуклость его брюк. От горячего трения он зашипел и укусил её за шею, так, как она любила, и стянул с плеч то, что когда-то было летним сарафаном. Его ладони прошлись по линии позвоночника кожа была нежная и бархатистая — идеальная, как и она сама. Драко прижался к ней грудью, зарываясь носом в её волосах и запуская в непослушные кудри пальцы, жадно перебирая их и слегка царапая ногтями кожу головы.

От соприкосновения горячих тел снова стало невыносимо жарко. Волосы становились влажными, а на коже расцветали бисеринки чистого пота. Резко поднявшись, Драко перехватил её поудобнее под бедра, и не переставая жадно целовать вышел из дома, ударом ноги раскрыв дверь.

Гермиона нетерпеливо дёргала пряжку ремня и торопливо возилась с застёжкой брюк. Наконец справившись, она победно простонала, почувствовав спиной прохладную поверхность шезлонга.

Малфой начал спускаться требовательными губами по её шее, к груди, очертив языком ореолы. Он прокладывал дорожку из поцелуев, спускаясь всё ниже. Добравшись, наконец, до кромки белья, он подцепил его пальцами и потянул вниз, целуя по пути каждый сантиметр внутренней стороны бедра.

Гермиона тяжело дышала, устремив взгляд в небо, и когда она почувствовала влажное прикосновение языка к своему лону, перед глазами посыпались звезды. Закатив глаза, она развела ноги шире, купаясь в фейерверке наслаждения.

Это была сладкая, нежная пытка. Невыносимо хотелось почувствовать его всего внутри себя, но попросить Драко прекратить ласки не было никаких сил. Пальцы ног начинало сводить от ощущения приближающейся разрядки. Она подалась бёдрами вперёд, ему навстречу, и задохнулась от огненной волны наслаждения.

Казалось, всё её тело растаяло, как ириска на солнце. Лёгкая приятная дождь прокатывалась от мизинцев на ногах до самой макушки. Потянув Драко на себя, она лениво поцеловала его. В ту же секунду ее бедро оказалось на его плече, и он медленно погрузился в неё, простанывая её имя, всё ещё улавливая сокращение внутренних мышц после оргазма.

Драко двигался неторопливо, давая ей прийти в себя. Он целовал и легонько покусывал шею, сцеловывал капельки пота и блаженно рычал.

Почувствовав, что она начинает вскидывать ягодицы навстречу, желая получить больше, он яростно сжал её бедра и начал вбиваться в неё жёстче, сильнее, глубже, с каждым движением срывая с её губ рваные всхлипы. По венам несся адреналин, кружа голову.

Гермиона спустила ногу с его плеча и обхватила его вокруг талии, впиваясь пятками в крепкую спину. В это же время Драко перекатился на спину и они оба свалились с шезлонга, приземлившись в снег.