Схватив большую сумку, он запрыгнул с ней в лифт и нажал на кнопку последнего этажа. Тяжёлая сумка с грохотом упала на пол. Внутри лифта, словно издеваясь, играла простая и спокойная мелодия.

Достав из сумки небольшую коробочку с красной кнопкой, Дик уселся на сумку сверху и стал ждать. Стоило лифту проехать несколько этажей, как он остановился. Музыка выключилась. С лёгким рывком, кабина поползла вниз. Потыкав по кнопкам, Дик в лишний раз убедился в том, что терминал приоритетнее простых элементов управления.

Покрепче сжав коробочку, он ждал. Этаж за этажом, лифт спускался вниз. Перед глазами Диксона проносилась вся его жизнь. Рождение в небольшой деревушке добытчиков угля. Весёлое детство, прерванное исчезновением его родителей, которых похитили охотники, тяжёлый труд в шахтах, скудные пайки от злобной тётки. Всё было унылым и серым, пока он не познакомился со странным, бледным и худощавым парнишкой, который был на пару лет младше. В своём-то возрасте он понимал многие вещи, о которых Дик никогда не задумывался. Он и не заметил, как они стали друзьями. Проходили годы, Рид рос и становился всё умнее. Его тактики и секреты раскопок в шахтах заставляли Дика восхищаться его смекалкой. Затем его пропажа, возвращение с экзоскелетом, невероятный рассказ. С того момента Рид изменился. Всё время, пока они дружили, Дик не сомневался, что Рид был рождён для большего, чем возня в шахте. И вот, когда у него появился шанс, он всецело им воспользовался. Как бы тяжело ему ни было, какие бы страшные испытания и противники перед ним не стояли, Рид всегда шёл вперёд, находил выход, сражался, как мужчина. Именно за это он и уважал его. Именно поэтому он и решил, что пойдёт за ним до конца. И вот этот конец настал. Дверь лифта открылась. Его взору предстала группа людей в синих скафандрах.

— Привет, сволочи, — Дик ударил по красной кнопке.

Взрыв разнёс лифт, разбросав солдат, словно пушинки, по всему холлу. Он потряс здание, заставив опереться на стол раненого в ногу Штайгера. Посмотрев в камеру, он сказал:

— Похоже, времени у нас почти не осталось. Люди, посланные правительством, уже захватывают первый этаж.

В то же время один из уцелевших после взрыва штурмовиков докладывал, что лифт уничтожен. Стоявшая вплотную к шахте лифта лестничная клетка обрушилась сразу на несколько пролётов. Добраться до засевших в студии ополченцев было невозможно. Пять человек осталось от отряда нападавших. Карл Штайгер, Энни, продолжавшая держать свою руку на терминале, не давая заблокировать его дистанционно, старый взломщик, спустившийся с крыши наблюдатель и молодой парень, который лишь чудом уцелел в этой бойне. Ему не было и восемнадцати — он даже не должен был участвовать в происходящем. Когда он вызывался добровольцем, он представлял себе всё совершенно иначе. Он ожидал, что вместе с остальными будет бороться за право жить достойно. Жить, как человек. Он надеялся, что, вернувшись, он попадёт не в грязную и чёрную Подземку, а в новый мир. В мир, за который он боролся. Мир, в котором не будет лжи и тьмы. Однако теперь он понимал, что ему не суждено вернуться. Как и всем, кто ещё оставался в студии.

Приняв доклад штурмовика, Президент Рональд Хартли, отец Эдмонда Хартли, находившийся в своей резиденции на другом конце страны, отдал стоявшему у двери военному приказ:

— Уничтожьте вышку, генерал. Как хотите, даю вам полную свободу действий. Трансляцию нужно прекратить любой ценой.

Генералу второго приглашения не требовалось. Всего через минуту с находящейся неподалёку военной базы начала стрелять дальнобойная артиллерия. Один за другим, снаряды попадали точно в цель, круша и ломая хрупкие стены. В одно мгновение трансляция прервалась. Миллионы людей в прямом эфире увидели, как наружная стена разлетелась вдребезги. Как размазало по столу Штайгера, стоявшего просто под ней. Как отбросило ударной волной изломанное тело Энни. А затем — чёрный экран. No signal.

Всё было кончено. Несколько верхних этажей телевышки просто исчезли после мощного обстрела. Последние пятеро погибли, продолжая вещать до последней секунды.

***

Превратить в чудовище…

Другого выхода не было. Предстояло положиться на удачу и понимание. Посмотрев на Линди, я всеми силами пытался передать ей свой настрой. Мыслей она не понимала, поэтому моя решимость была единственным способом донести ей мой план. Мне оставалось лишь положиться на её смекалку.

— Ха. Наивный идиот. Неужели ты думал, что я так прост? — ухмыльнулся я.

Умение обманывать людей и внушать им то, что мне необходимо, всё еще не покинуло меня, хоть я и не имел возможности воспользоваться им уже довольно долго.

Медленно подняв механическую руку, я направил её на Хартли. Это был обычный протез. Ещё и сломанный. Однако он об этом не знал. Это и была моя последняя карта. Моя шестёрка, которую я попытаюсь выдать за туза.

Туз в рукаве. Протез. Хе-хе, как символично.

— Что это?! Опусти руку, живо! — испуганно выкрикнул Хартли, напрочь забыв про заложника.

Я зверски улыбнулся. Пусть знает своё место. Он никогда не добивался ничего самостоятельно. Он лишь строит из себя сильного. На деле же — безвольный слабак. Его можно одурачить простейшим блефом.

— Опусти! Опусти, или я убью её! — Хартли вспомнил про Линди и вновь уткнул в неё опустившийся было пистолет.

Всё шло как по маслу. Изобразив испуг, я опустил руку.

— Так то лучше, щенок. Шваль вроде тебя должна знать своё место, — Хартли сделал то, чего я так ждал.

Поверив в беспомощность Линди, он перевёл пистолет на меня. Видимо, решил сперва убить более опасного противника. Логичное решение. Было бы. Если бы не мой план.

— Давай! — заорал я.

Прекрасно угадав свою роль, Линди тут же вцепилась в руку Эдмонда. Мои ноги подкашивались, бежать я не мог. Инстинкт самосохранения и неконтролируемые рефлексы не дали бы мне нанести себе такое увечье. Потому что это инстинкты человека.

Закрыв глаза, я отдался шёпоту. Впустил его в своё сознание. Но я не дал ему хозяйничать. Направляя его, куда надо, не давая ему распространяться и захватывать контроль, я добился, чего хотел. Я больше не был уродом, пародией на человека. Теперь я был разумным тоннельщиком. Лёгкость и уверенность наполнили меня, однако на поддержание такого состояния уходило слишком много сил.

Эдмонд наконец-то справился с Линди и отбросил её к столу. Вскрикнув от боли, она ударилась и сжалась в комок. Потирая руку, он забыл про меня и направил пистолет на неё, шипя от негодования.

Завыв нечеловеческим воем, я бросился на Хартли. У тоннельщиков не было таких защитных рефлексов. В случае надобности, они могли действовать в ущерб себе. Их регенерация позволяла им совершать такое, от чего человек бы сошёл с ума.

Мгновенный бросок вперёд — и мои зубы сомкнулись на горле Эдмонда Хартли. В этот раз я не допущу ошибки. Вгрызаясь всё глубже, я ощущал вкус его крови. Чувствовал, как она стекает по моим челюстям.

Несмотря на моё превосходство, усталость и увечья брали своё. Я не успел довести повреждения до смертельных. Хартли начал поднимать меня, отрывая от себя. Не имея возможности вцепиться в него болтающимися без движения руками, я потерял контроль. Тьма хлынула в мою голову. На неё посыпались удары чем-то тупым и тяжёлым.

А затем раздался выстрел. Эдмонд упал на землю. Лёгкий дымок пронёсся у его виска, из которого обильно вытекала кровь. Пустые глаза застыли, смотря в разные стороны.

Я обернулся. С другой стороны, опираясь на стол, стояла Линди. У неё в руке был пистолет Хартли. С тихим звоном, гильза упала на мраморный пол, разорвав мёртвую тишину. Всё было кончено.

Заплаканная, Линди бросилась ко мне:

— Рид! Рид!!! — рыдала она.

— Всё хорошо, — прошептал я. — Теперь всё будет хорошо.

Линди помогла мне встать.

— Ты пришёл за мной. Спас меня, — продолжала плакать она. — Зачем?!

— Потому что я так решил. Я понял, что должен спасти тебя, что ты слишком ценный для меня человек. Думаю, я давно это понял, хоть и не признавался себе в этом, — бормотал я, сам не понимая, что несу.