Официально принято считать, что Спартак был разбит легионами Марка Лициния Красса и закончил свою жизнь на распятье у ворот Рима, но только не у нас.

Вдали у заброшенной каменной выработки появилась колонна из вереницы лошадей и мулов. Процессия двигалась столь медленно, что даже посреди поднятой ей пыли можно было рассмотреть повозку, везущую какого-то важного господина.

Вокруг повозки суетились черные как смоль рабы, обмахивающие своего господина от палящего африканского солнца.

Процессия то и дело останавливалась. Тогда сопровождающие ее всадники, начинали хлестать плетками рабов, и мулов, заставляя их тем самым двигаться быстрей, не смотря на усердие, с которым охранники принимались за дело, господин, сидящий в повозке под большим красным балахином, был недоволен.

Он постоянно протягивал слуге чашу, в которую тот наливал молодое вино.

Белое полотенце, которым господин обтирал свое упитанное и лоснящееся от жира лицо, было уже насквозь мокрым от пота.

– Ну и жара! – произнес Лентул Батиат.

– Эй, слуга, замени полотенце, разве не видишь, что это уже мокрое.

Слуга, покорно склонив голову, бросался к соседней повозке, откуда он приносил уже чистую и пахнущую благовониями материю.

– Угораздило же меня ехать в самое пекло, – ворчал Батиат.

Но его школе в Капуе требовались новые гладиаторы.

Тех, что он покупал ранее и, судя по отзывам, он весьма достойно обучил битве на арене – уже были мертвы.

Он вспомнил свои напутственные слова перед прибывшими вновь в его школу рабами: – Запомните, некоторые из моих гладиаторов живут три-пять, нет десять лет.

Лентул рассмеялся.

– Эти собаки не прожили и трех. Колизей поглатил всех. Как жерло Везувия. Ему всегда мало.

И вот теперь он опять тащится в этой повозке, посреди палящего Ливийского зноя за очередной партией рабов.

– Хвала Юпитеру, что его кошелек от этого делается только толще.

Какая ему разница, сколько гладиаторов умрет на арене Колизея под овации богатых матрон и патрициев. С каждой смерти он имеет свой кусок.

Наконец процессия достигла своей цели. Повозка с балахином остановилась, и к господину подбежал худой, как стручок гороха начальник стражи.

– Приветствую тебя, достойный Батиат! – произнес он, вытягивая вперед свою худую руку.

Этот господин, которого начальник стражи назвал Батиатом, был частым гостем в его каменоломнях, отбирая здесь самых сильных и выносливых из рабов.

– У тебя сегодня есть, что предложить мне? – спросил его Батиат, вытирая пот со лба шелковым платком.

Начальника стражи звали Руфус. Он кивнул головой и протянул руку, указывая куда идти.

– Конечно же, у меня есть, что предложить почтейнейшего ланисте Лентулу Батиату, – продолжил он.

Последняя партия рабов из Италии была весьма не дурна.

– Покажи мне их! – ответил Батиат.

– Вот эти рабы из латифундии Марцела Сиптимия, – Руфус указал на кучку рабов сидящих на камнях.

– Они устроили бунт против своего господина Марцела и теперь они здесь. Марцел продал их всех. До единого. Этих рабов опасно было оставлять на вилле. Там где один мятеж и неподчинение, там может последовать и другое. Пусть грязные собаки скажут спасибо своему господину, что их не распяли, как требуется.

– М да…, – Батиат отрицательно покачал головой.

– Они слишком измождены, тем более я ни у кого из них не вижу хорошего телосложения. Эти рабы ни на что не годны.

Батиат остановился и сделал знак слуге, что бы тот принес кувшин с вином.

Сделав пару глотков Батиат произнес: – В прошлый мой приезд сюда у тебя был более хороший выбор, чем сейчас.

На что Руфус сделал обиженную мину и произнес: – Но ты видел еще не всех достопочтенный.

Батиат сделал еще глоток вина: – Так чего же мы стоим. Веди.

Они прошли через каменную стену, отделявшую внутренний двор от самого рудника и остановились у комнаты, стены которой напоминали больше тюрьму, чем комнату, где живут рабы.

– Это мятежники! – омерзительно произнес Руфус. Я посадил их на хлеб и воду.

– Вот как? – удивился Батиат и даже в таких условиях они вздумали бунтовать. Характер определенно имеется.

– Я хочу посмотреть на них, – произнес он.

– Эй, стражник! – иди сюда! – Руфус крикнул одного из стражников, стоящих на стене.

– Открой клетку и выводи их по одному. Стражник открыл замок и стал выводить рабов во двор, выстраивая их в линейку.

Эти рабы определенно нравились Батиату. Они были хорошо сложены и имели дерзкий взгляд.

Батиат даже на мгновение почувствовал себя овцой, которую загнала стая волков.

– Хм…, – многозначительно произнес он. Теперь я понимаю, почему Марцел предпочел сплавить их подальше от своей латифундии.

– Прикажи им открыть рот, – попросил Батиат начальника стражи.

– Откройте рот! – прокричал Руфус.

Рабы открыли рот, обнажив ряды зубов. Но двое из них так и остались стоять с закрытыми ртами. Руфус подошел к одному из ослушавшихся.

– Я приказал открыть рот раб!

Он ударил стоящего перед ним раба рукоятью меча.

Раб молча перенес боль и остался на своем месте.

Батиат подошел к ним. По взгляду раба и Руфуса было видно их невидимое противостояние друг другу.

Нужно было смягчить ситуацию, еще не хватало бунта здесь в его присутствии.

– Ты приказал ему открыть рот, но он не послушал тебя, – спросил Батиат. Отчего же?

– Это Спартак. Фракиец. Он упрям, как тысяча ослов, – ответил Руфус.

– Это хорошо! – удовлетворенно кивнул Батиат.

– Наказать его? – спросил начальник стражи.

– Не нужно, – ответил Батиат. Незачем портить такую хорошую шкуру. На арене Колизея она ему еще может понадобиться.

Руфус рассмеялся.

– Что с остальными рабами? – спросил Батиат.

– Такие же упрямые ослы, как и этот Спартак.

После таких слов Батиат был доволен, он не зря проделал такой долгий путь.

– Беру всех! – довольно произнес он.

– В этот раз друг мой Руфус, ты меня порадовал. Пройдем и выпьем по чарке вина, пока слуги готовят рабов к перевозке.

Батиат и Руфус перешли под полог из серой мешковины. Дневное солнце пустыни поднимало палящий зной в воздух, рисуя на горных отрогах Ливии причудливые миражи.

– Для столь важной должности, как охрана рабов, – начал разговор Батиат, – Ты живешь слишком скромно. Я бы даже сказал аскетично.

Руфус взял со столика медный кувшин и налил вина себе и своему гостю.

– Ты прав, достопочтенный гость, – ответил начальник стражи. Здесь не Рим и роскошь ни к чему.

Эти грязные рабы в любой момент смогут взбунтоваться.

– Но я вижу, у тебя хорошая охрана, – Батиат указал на легионеров, стоящих на стенах маленькой крепости и вдалеке на камнях.

– Едва ли их можно назвать хорошими войнами – с сомнением ответил Руфус. Обычная охрана. Это даже не совсем легионеры.

Но службу они знают. Но скажу тебе по секрету, дорогой мой друг Батиат, – начальник стражи перешел на шепот, – Я бы не хотел вести их в бой. Руфус замолчал.

– Ну-ну, – Батиат улыбнувшись, похлопал начальника стражи по плечу.

Надеюсь пенсия не за горами, а там и к себе на виллу под опеку прекрасных молодых рабынь.

Лентул Батиат рассмеялся.

Руфус мечтательно закатив глаза произнес: – Хорошо бы. Да благославят боги Великий Рим.

Неожиданно со стороны двора раздался истошный крик одного из охранников. О боги, что опять случилось?

Батиат и Руфус побежали в сторону двора. Трое легионеров охранников били палками раба, который вцепился мертвой хваткой в ногу охранника.

– Спартак…? – в ярости прокричал Руфус. Опять он.

– Распните эту скотину! – прошипел начальник стражи, вытирая выступивший со лба пот.

– Стойте! – Батиат остановил солдат, пытавшихся оттащить в сторону отпустившего ногу легионера раба. Кажется он теперь мой.

– Не правда ли Руфус?