- Ответ - в книге, - ответил дух Замка, плавно проплыл в воздухе к деревянной подставке, на которой лежал гигантский том, поднялся ввысь и замер над ним, мерно покачиваясь под сводами.

- В этой? - Март с сомнением оглядел толстый и пыльный фолиант. - Да здесь век копайся - ни на что не найдешь ответа!

- Тебе достаточно открыть книгу Храмовников всего единожды, - возразил дух. - Книга сама откроется в нужном месте.

- А закладок там нет, случаем? - пошутила Эгле, но дух не принял шутки, а лишь красноречиво фыркнул в ответ насмешнице. Эгле сразу присмирела, а Збышек, глянув на нее с укоризной, взялся за том обеими руками и картинно дунул. Однако это не возымело ожидаемого эффекта: слой пыли на обложке и корешке и так и остался недвижным!

- Не отвлекайся, юноша, - строго сказал дух. - Книжная пыль - это не по твоей части.

- Почему это - не по моей? - обиделся Март. - Я немало прочел всякого разного на своем веку.

- Речь не об этом, - в голосе духа вновь послышались раздражительные нотки. - Не трать времени даром. Подумай о том, куда ты держишь путь, и раскрой книгу наугад - где тебе вздумается.

- Хорошо, - кивнул Март. - Хотя я и ничегошеньки пока не понимаю.

И он пробежался руками по корешку, словно музыкант - по грифу лютни, ощутил, как пальцы нащупывают возможный изъян между страницами, прикрыл глаза и рывком распахнул фолиант.

- Да тут стихи! - воскликнула Эгле, немедленно оказавшаяся возле раскрытой книги. - И к тому же - знакомые! А я-то думала, что это молитвенник или еще чего-то в этом духе, но уж никак не мирская книга...

- Что же ты видишь? - бесстрастно поинтересовался дух.

- Стихи, даже нет - это песня. Точно! И знакомая! Я слышал, как ее однажды распевали трубадуры под конец ярмарки в одном городишке. Правда, это было давно.

Травник взглянул на разворот. Там значилось красивой вязью затейникакаллиграфа: "Баллада о Двух Именах".

- А причем здесь эти строчки? - спросил Травник, сосредоточенно вчитываясь в разноцветные хвостатые буквы с причудливыми росчерками.

- Вы скоро поймете. Прочтите внимательно и задумайтесь, - ответил дух и умолк.

Баллада о Двух Именах

За рекою есть старый дом,

Весь в снегу и опавших листьях.

Сколько раз я правил сюда свой челн

Хотя бы в мыслях.

Там давно светилось окно,

Все заботы были пустыми.

Но судьба ушла, и память отдала

Лишь только имя.

Если б назвала меня Ветер

Стал бы самым одиноким на свете.

Но со мной играли бы дети

И пускали ярких змеев на ветер.

Но ты назвала меня Смертью

И стал я самым молчаливым на свете,

И все смотрю из темноты

Глазами могильной плиты

Сквозь цветы.

Стало пусто в доме моем

И ничьих голосов не слышно.

А метель метет и заметает дом

До самой крыши.

Ни к чему теперь вспоминать,

Ни к чему мне клеить осколки.

От судьбы, что была,

Остались только слова.

Слова - и только.

За рекою был старый дом,

Весь в снегу и опавших листьях.

Сколько раз я правил сюда свой челн

Хотя бы в мыслях.

Но не вечен воск на столе,

И свеча уже оплывает...

Это память, мой друг,

Песком струится из рук

И исчезает.

Но теперь со мною есть ветер

Ветер - самый одинокий на свете.

А порой приходят и дети

Слушать сказки о весне и о лете.

Ведь они не знают о смерти

Самой молчаливой вещи на свете.

А память укрыта темнотой

Под старой могильной плитой

Судьбой.

- Странно, - нахмурился Март. - Храмовники-то вроде бы - люди духовного сана и звания, а стихи у них тут лежат самые что ни на есть мирские! Просто куплеты о несчастной любви - замени слово "судьба" на "любовь", что тогда получится?

- А что же в этом плохого? - громко сказала Эгле, отвернулась и медленно пошла вдоль стены, где покоились высокие саркофаги. - Мне кажется, эту балладу можно понимать совсем по-разному, в зависимости от кого, с какими мыслями ее читаешь. - Она сосредоточенно вглядывалась в потемневшие от времени и сырости крышки усыпальниц, пока вдруг не издала тихое восклицание.

- Что ты там делаешь, Эгле? - негромко окликнул ее Март.

- Как что? - последовал слегка удивленный ответ. - Делаю то, что сказано в книге - ищу старую могильную плиту!

- Зачем? Разве там сказано - искать гробы и все такое? - удивился Март.

- Быть может, это и есть - ваша судьба? - где-то в глубине зала патетически откликнулся неугомонный дух, и почти одновременно с ним Эгле, поднатужась, отодвинула тяжелую крышку одного из саркофагов, которая с грохотом упала на железный пол - основание, на котором покоились все саркофаги.

- Ты что, надорваться хочешь? - закричал Март, а Эгле подняла враз просиявшее, торжествующее лицо и поманила своих товарищей.

- Идите-ка лучше сюда, други разлюбезные. Глядите, что я нашла!

Травник и Март быстро подбежали к ней. Симеон опасливо заглянул в саркофаг и охнул. Внутри усыпальница была пуста, если не считать обрывков порядком уже истлевших гобеленов и кусков битого кирпича. В центре пола зияло огромное отверстие, уходившее куда-то вниз, чуть ли не под фундамент замка.

- Как ты его нашла? - удивился Травник.

- Сама не знаю, - недоуменно пожала узкими плечиками Эгле. - Ровно кто-то шепнул мне на ухо: ищи вот здесь! Это не ты, случайно? - она подозрительно подняла голову, но дух не удостоил ее ответом.

- Опять подземелье! - застонал Март, страдальчески хватаясь за голову, и тут же едва не схлопотал крепкий подзатыльник от Эгле.

- Ты говорил об этом, Старший? - оглянувшись, зычно крикнул Травник в пустоту храмового зала.

Но ему уже никто не ответил. То ли дух Замка сам не знал ответа, то ли общение с людьми его уже утомило. В конце концов, он ведь всего лишь исполнил просьбу...

Друиды переглянулись. Март покраснел и сделал шаг назад.

- Я первым в эту могилу не полезу, - покачал он головой.

- Сначала спущусь я, а потом - вы за мной, - быстро сказал Травник и принялся вынимать из походного мешка моток веревки с крюком на конце. Отмотав кусок подлиннее, он как заправский рыболов опустил веревку в глубину усыпальницы, поводил там, словно по дну, что-то нащупывая, после чего вытянул крюк и резко опустил веревку вниз. Из отверстия явственно послышался звонкий стук железа о железо.