Я вдыхал ее запах, задерживая его в легких. В моей голове.

Бренна засмеялась странным тихим смешком, и я почувствовал его у себя на груди.

Я держал Бренну так долго, как только мог. Пока бесконечный гул между нами не заставил мой член затвердеть. До тех пор, пока не стало невозможно скрыть, как сильно я ее хочу. Затем я на секунду задержал Бренну на расстоянии вытянутой руки, позволяя ей разлететься на куски.

— Я так горжусь тобой, Бренна.

— Спасибо, Гуннар.

Она отступила назад с дерзкой улыбочкой, от которой у меня кровь застыла в жилах. Бренна была полностью созданием противоречия - уверенности и уязвимости в равной степени.

— Но давай, садись, расскажи мне о своих планах, — сказала она.

Она не для тебя, сказал я себе. Она не для Васгара. Бренна предназначена для больших дел. Не привыкай к ее присутствию.

Разумнее всего было бы ей уехать. Дать нам обоим немного столь необходимого пространства. Но я этого не сделал. Я сел.

***

Не прошло и недели, как мы по колено увязли в дворцовых интригах. Мы были командой. Алек и Ингрид присоединились к нам, и библиотека стала нашим штабом. Пока что ни один из членов Совета не присоединился к нам. А если и присоединились, то не говорили мне об этом.

— Проблема в том, — сказала Ингрид, — что никто не думает, что ты будешь руководителем.

Я снова сел на свое место во главе стола викингов. Который в этот момент был уставлен ноутбуками и грязной посудой, так как мы перекусывали во время работы. Много ели.

Мой дядя пытался захватить Совет с помощью подкупа и влияния. Это была неловкая схватка между нами, скрытыми в тени. Уж больно политизированно, когда то, что я хотел сделать, это набить дяде морду.

— Она права, — согласился Алек. — Твоя репутация опережает тебя.

— Тебе нужна новая репутация, — сказала Бренна. Ее светлые волосы были собраны в пучок на макушке. Пучок был в беспорядке и вид у него был диковатый, с этим карандашом, воткнутым прямо в него. Она носила очки, потому что контактные линзы беспокоили ее поздно вечером, а эти очки были в прозрачной оправе. Очень прикольно. Очень непохожие на то, что она обычно носила, и я обнаружил, что немного одержим ими.

Интересно, что заставило ее изменить свой стиль?

Чертов Дэниел.

— Ему нужна репутация Бренны. — Ингрид рассмеялась, как будто это была шутка, но мы с Бренной посмотрели друг на друга широко раскрытыми глазами.

— Завтра вечером я иду на поэтические чтения, — сказала она, листая календарь. — Поэзия с дискуссией, которую будет вести художник.

— Я буду сопровождать тебя.

— А еще через два дня я выступаю на завтраке для старшеклассников-старост.

— Отлично, — сказал я.

— Может быть, тебе стоит выступать, — сказала она, уже делая пометки в телефоне. — Я могла бы подправить свою речь под тебя.

— Нет, — ответил я, чувствуя себя неловко от того, как быстро она протянула мне это, когда на том обеде требовались ее работа и рамки приличия. — Не думаю, что…

— Всего несколько слов, — согласилась Ингрид. — Может быть, ты представишь ее присутствующим?

— Отличная идея, — сказал Алек. — Кроме того, на следующей неделе состоится конференция Ассоциации бизнеса, на которую я собираюсь. Я мог бы поговорить с Ронином и включить Гуннара в программу. То же самое… он мог бы представить Ронина или что-то в этом роде.

Все трое продолжали болтать, обсуждая написание речей и возможность нанять старую подругу Ингрид, которая некоторое время работала в Лондоне и писала речи для мэра.

— Она вернется? — спросил Алек.

— Работать на свою страну? — сказала Ингрид так, словно это было уже решено.

— Работать на меня, Принца-бродягу? — поинтересовался я, потому что нам нужно было хоть на секунду прийти в себя.

— Хорошая мысль, — сказала Ингрид. — Но… я могу убедить ее.

— Мы можем убедить всех, — сказала Бренна, глядя прямо на меня. — Люди любят хорошую историю искупления. И мы можем дать им это.

— Ты собираешься подарить мне искупление? — спросил я Бренну, улыбаясь тому, насколько это было маловероятно.

— Ты думаешь, я не смогу? — спросила она.

— Я думаю, ты можешь делать все, что захочешь, — сказал я. Небрежно осознавая, что Ингрид и Алек обменялись понимающими взглядами.

— Это снова тот свадебный вальс, — сказал Алек.

— Эй! — Ингрид была резкой и громкой, и мы с Бренной прервали зрительный контакт, чтобы обнаружить, что она хмурится на нас. — Ты хочешь стать королем? — спросила Ингрид. — Ты хочешь обелить свою репутацию? Хочешь убедить всех, что готов руководить?

Я кивнул.

— Тогда вы только друзья.

— Это все, чем мы когда-либо были, — сказал я. Ингрид указала на Бренну, которая покраснела.

Ее кожа вспыхнула так быстро, что я удивился, как бумаги вокруг нее не загорелись. Тот поцелуй в Бринмарк-саунд будто снова отпечатался у нее на лице.

— Нет проблем, — сказала Бренна и отвернулась. Но даже тогда мы оба знали, что это будет огромной проблемой.

10

Тогда

Бренна

Просто друзья.

Такая безобидная вещь. Конечно, мы были всего лишь друзьями. Семьей или чем-то вроде того. Больше ничего. До зубовной боли было очевидно, впрочем, так было всегда, что мы друг другу никто. Между нами больше ничего быть не может. Несмотря на тот поцелуй.

То был всего лишь поцелуй. Глупый… поцелуй. Глупый поцелуй, который я прокручивала в голове миллион раз. Глупый поцелуй, который проник в мой мозг, заставивший меня заняться рукоблудием, когда я осталась наедине с самой собой.

Для него это не значило ровным счетом ничего, я знала это. Точно так же как я понимала, что он слишком много значит лично для меня.

Я рассталась с Дэниелом еще до того, как вернулась домой. Дэниелом, в компании которого я провела большую часть года. Дэниел, который на бумаге идеально подходил мне.

Но то, что казалось правильным где-то там, в мире, никогда не было правильным в Васгаре.

Лишь Гуннар, казалось, идеально подходил для Васгара.

Лишь Гуннар.

Мы направлялись на поэтические чтения Нобелевского лауреата из Швеции. Феминистки, чья дочь, передознувшись, нашла свой конец на улицах Нью-Йорка. Вечер обещал быть насыщенным, и никто не ожидал, что Гуннар заявится в такое место.

Посты в Facebook и Instagram от собравшейся в зале публики должны были сделать добрую половину работы за нас.

Летняя ночь была теплой, а улицы Верниса — столицы Васгара — наводнили семьи с детьми и влюбленные парочки. Кафе-мороженое процветало, а я так старалась не задеть Гуннара, что то и дело спотыкалась о бордюр.

— Бренна, ты в порядке? — буднично поинтересовался Гуннар, беря меня под локоть, чтобы втащить обратно на тротуар.

— Лучше всех. — Его пальцы на моей коже вызвали такое острое возбуждение, что я почти почувствовала панический ужас.

— Мне нравятся твои очки, — сказал он. — Они новые.

Когда он говорил вещи, которые указывали, что он заметил меня и мелочи обо мне, я не знала, куда себя деть. Или как себя вести. Я поправила очки на носу и поблагодарила его.

— Не в твоем обычном стиле, — сказал он.

— А каков мой обычный стиль? — поинтересовалась я, смеясь, поскольку понятия не имела, каков мой обычный стиль.

— Я просто хочу сказать, что они ультрамодные.

— Друг помогал мне их выбрать, — сказала я, нервничая без всякой видимой причины. — Он следит за веяниями моды.

— Дэниел? — спросил он, и я остановилась и уставилась на него. Счастливые семьи бродили вокруг нас, поедая шарики мороженого в рожках, будто мы были камнями в бурных потоках реки. И мне хотелось напомнить себе о дюжине вещей. Что мы были просто друзьями. Что я навоображала себе его разочарование в аэропорту Абердина. Что он на самом деле не чувствует того, что я хочу, чтобы он чувствовал.

Я видела его фотографии с наследницей американской династии, и они больно кольнули прямо в сердце. Не смертельная рана, конечно, но очень неприятная.