По возвращении она совсем закрылась от меня, обиженный взгляд и короткие фразы в ответ при каждой попытки начать диалог. Я надеялся провести на яхте все выходные, но неожиданное возвращение в тот же день разрушило весь романтический настрой. Находиться в одной квартире с обиженной на тебя женщиной, то еще удовольствие. В воскресенье вечером отправляюсь на пробежку.

Я возвращаюсь с пробежки, снимаю в гардеробной кроссовки и футболку, открываю дверь в ванную и замираю. Карен стоит спиной ко мне абсолютно голая. Она только что приняла душ и вытирается полотенцем, не замечая меня. Я не могу оторвать взгляд от ее обнаженного тела, от упругой и аппетитной попки и возбуждение нарастает с каждой секундой. Карен не мыла голову, и когда снимает заколку, волосы волнами рассыпаются по ее плечам. Как же она соблазнительна. Пытаюсь собрать всю свою волю, чтобы не поддаться искушению.

– Дэвид! – Карен замечает меня и заматывается в полотенце

Я снимаю с вешалки халат, подхожу и протягиваю ей.

– Может, выйдешь? – она все еще стоит спиной ко мне. Как же я хочу прижаться к ней и сорвать, это чертово, полотенце. Карен накидывает халат, завязывает пояс и поворачивается ко мне.

– Я же просила не подглядывать за мной, – она смотрит на меня с недовольством.

Мысль о том, что под халатом ничего нет, заводит меня еще больше. Несколько недель воздержания дают о себе знать. Мозг отключается, остается лишь страстное, дикое желание обладать ею.

– Я хочу тебя, – одной рукой обнимаю ее за талию и прижимаю к себе, другой придерживаю за затылок и страстно целую. Стоит ей приоткрыть рот, я врываюсь в него языком.

– Дэвид, подожди, стой, – просит она, когда я подхватываю ее, сажаю на туалетный столик и удобно устраиваюсь между разведенных в стороны бедер.

– Дэ… – я закрываю поцелуем ее рот и прикасаюсь к груди.

Карен извивается, пытается отстранить меня, высвободиться из объятий.

– Не надо так, прошу, я так не хочу, не трогай меня, – умоляет она, но мне все равно. Ее слабые попытки сопротивления заводят меня еще больше, я приспускаю спортивные штаны и беру ее.

– Аааа – она вскрикивает и хватает меня за плечи. Как же она восхитительна. Моя. Наконец моя. Я был возбужден до предела и все заканчивается быстро, слишком быстро. Кажется, она даже не поняла, как все произошло, и, тем более, не успела получить разрядку. Карен с упреком смотрит на меня, обиженно поджимает губы, отталкивает, спрыгивает со стола и быстро выходит из ванной. «Идиот», – мысленно ругаю я себя. Столько времени потратил, чтобы ее соблазнить. Она и так была обижена из-за выходки на яхте. И кто я теперь для нее? Потный мужик, трахнувший, по-быстрому, на туалетном столике. Черт. По лицу было видно, что ей не понравилось. Нужно было устроить романтический ужин и уложить в постель, дать ей возможность получить удовольствие. Она же ничего не помнит. Твою мать. Теперь еще решит, что я всегда такой. Принимаю холодный душ и выходу в спальню. Карен лежит, отвернувшись к окну. Глаза закрыты, но понимаю, что она не спит. Ложусь сзади и нежно обнимаю.

– Детка, я люблю тебя. Очень люблю. Ты даже не представляешь, что я к тебе чувствую, – глажу ее по голове. – Сладкая моя. Не обижайся. Это невыносимо находится рядом, не имея возможности прикоснуться к тебе.

Впервые за последний месяц я нормально выспался. Карен еще спит, поэтому тихо собираюсь и ухожу на работу. В обед прошу секретаршу послать букет цветов и выбрать цепочку в ювелирном.

За ужином Карен не поднимает глаза и ковыряется в своей тарелке. Цветы стоят в вазе, а коробочка с подарком лежит на журнальном столике.

– Как прошел день? – она не отвечает.

– Ты была у врача? – Карен слега кивает.

– Так и будешь дуться. Может, уже начнешь со мной разговаривать?

– Зачем, если ты меня не слышишь? – она ставит тарелку в раковину, уходит в гостиную и включает телевизор.

Заголовки газет пестрят последней новостью. Новостные каналы сходят с ума. В ток шоу только об этом и говорят. «Чудесное воскрешение. Миллиардер Алан Томпсон жив». Карен переключает каналы. «Эксклюзивное интервью. Алан Томпсон, считавшийся погибшим во время взрыва в Вашингтоне, жив». «Чудесное спасение после теракта». «Сегодня, только на нашем канале, он расскажет, как ему удалось спастись, и почему все это время его считали погибшим».

– Сволочь. Только его воскрешения нам не хватало, – выключаю телевизор.

– Почему ты так говоришь?

– Он тварь, каких поискать. Похоже, даже у чертей в аду ему места не нашлось.

Весь вечер Карен упорно продолжает играть со мной в молчанку. День и так выдался не из легких еще и ее капризы терпеть.

– Хватит уже ломаться и строить из себя обиженную. Когда ты начнешь вести себя как нормальная женщина?

– Чего ты хочешь? – недовольно спрашивает она.

– Трахнуть тебя хорошенько, заставить кричать и извиваться подо мной как раньше. А чего хочешь ты?

– Извинений.

– Прости, что не донес до кровати и не уложил на шелковые простыни, – едва сдерживаюсь, чтобы в интонации не проскользнули нотки сарказма.

– Я не об этом. Я просила меня не трогать.

Опять старая песня. Как меня это достало.

– Ты сама не заперла дверь.

– Я была уверена, что тебя нет дома.

– Мне не пятнадцать и я понимаю, когда женщина готова к сексу. Я могу взять тебя силой на этой проклятой кровати, но не делаю этого. Извинений не будет, – заявляю твердо и, выходя из комнаты, резко хлопаю дверью.

Я не позволю собой манипулировать, не собираюсь прыгать возле ее ног, как ручная собачонка. На следующий день обнаруживаю в мобильном несколько пропущенных вызовов. Пусть подергается.

Стоит переступить порог дома, как Карен бросается ко мне.

– Дэвид, меня вызывают на допрос в полицию. Это связано с делом Лоуренса? Они предъявят мне обвинения?

По срывающемуся голосу понимаю, что она сильно напугана. Поражаюсь «гениальности» служителей правопорядка. Допрашивать человека с амнезией!? Будь у Карен прежний характер, она бы вдоволь над ними поиздевалась.

– Это была самооборона. Никто ничего не предъявит. Успокойся. Я разберусь.

Звоню своему адвокату и прошу уладить сложившуюся ситуацию, а также прошу секретаршу забронировать два билета.

– Завтра мы летим в Париж.

– Куда?

– Париж. Франция.

– Я знаю, где Париж. Как мы полетим если…

– Собирай чемодан и ни о чем не беспокойся. Вылет в два.

С появлением Карен спокойная и размеренная жизнь закончилась. Утром заезжаю на работу отдать распоряжения, а Карен отправляется в магазин. В десять бросаю все дела и мчусь в полицейский участок. Карен позвонила и сообщила, что ее пытались похитить.

– Что произошло? – с порога задаю вопрос детективу. Карен и Томпсон сидят в разных углах кабинета.

– Дэвид, – Алан расплывается в такой улыбке, словно мы старые друзья. – Я лишь хотел поздороваться.

– Его охранник пытался затолкать меня в машину.

– Он лишь хотел помочь сесть, – Томпсон переводит взгляд на больную ногу Карен. – Не на улице же нам разговаривать. Поехали бы в ресторан, пообщались. В конце концов, мы оба воскресли, – не бандит, а сама вежливость. Его мягкий и слащавый тон выводит из себя, но устраивать разборки в кабинете детектива не лучшая идея.

– Я буду писать заявление, – не унимается Карен.

– Я же не знал что у нее амнезия, – разводит руками Алан. – Подняла такой крик, что нас забрали в участок.

– Состава преступления нет, – заявляет детектив до этого не вмешивавшийся в наш диалог. Видимо прикидывал, куда потратит благодарность от Алана.

– Не нужно ничего писать, – обращаюсь к Карен, – идем.

Детектив с радостью выпроваживает нас из кабинета.

Возле участка подхожу к Алану.

– Приблизишься к ней еще раз, деньги и охрана тебе не помогут.

***

Мы приземляемся в аэропорту Шарль Де Голль ночью. Лимузин отвозит нас в отель Le Meurice.

– Проходи, – открываю дверь в президентский люкс, отдаю чаевые портье.