- Если это позорище хоть раз попадется мне на глаза по твоей глупости, умрешь уже ты, Майрон, - холодно изрек Мелькор.

Майрон склонился, но без всякого раболепного ужаса в глазах.

- Конечно, Повелитель.

А потом одним движением взвалил себе на плечо тяжеленную статую, почти бережно приобнимая отвратительный монумент в месте, где спина превращалась из благородной части тела в объект солдафонских и похабных шуточек. Майрон обернулся на Мелькора, сверлящего его по-прежнему взбешенным взглядом.

- Оставь свое волнение, Владыка, - произнес майа. – Я обо всем позабочусь.

- Считай, что ты поклялся, - мрачно оборвал его Мелькор.

На том и разошлись. Едва оказавшись в пустом коридоре, Мелькор воровато стрельнул глазами по сторонам и отправил в рот один из персиков. Целиком.

Он очень надеялся, что ни одна живая и мертвая тварь в Арде не имела в этот момент удовольствия лицезреть Моргота, набившего рот фруктовыми конфетами.

Мелькор редко являлся в покои Майрона, но в этот раз чувствовал в себе унизительную и отвратную потребность в поддержке той разумной части себя, которая говорила, что орки слишком тупы, чтобы больше, чем за десять дней, позабыть всякие недоразумения, связанные со статуей. Поскольку часть неразумная рвалась уничтожить всех, кто видел статую хотя бы краем глаза.

Но, вопреки всем представлениям, Мелькор умел сдерживать душевные порывы своего злобного безумия.

Ни в прихожей покоев, ни в спальне, которая одновременно служила рабочим кабинетом для черчения и бумажных дел, Майрона Мелькор не нашел. Очевидно, майа был где-то в мастерской, которая примыкала прямо к спальне, полностью иллюстрируя потребности майа: большинство устраивали из спальни вход исключительно в уборную и купальни, но Майрон не был большинством. Он был меньшинством, которое бывало в мастерской и купальнях чаще, чем в спальне.

Из-за приоткрытой двери в мастерскую слышался раздраженный голос Майрона.

- …конечно, разве ты можешь меня послушать хоть раз? Каждый раз с таким же лицом стоишь и молчишь.

«С кем он разговаривает? Или… с чем?»

Что-то подсказывало Мелькору, будто он знал, с чем. Вала замер на месте, почувствовав в себе почти непреодолимое желание устроить здесь второй Ламмот, но подозревал, что Ангбанд обрушится на голову всем его обитателям, и это было неразумно.

Он распахнул дверь в мастерскую одним движением, заставив Майрона дернуться возле ювелирного стола.

«Какого…»

Взгляд Мелькора упал на Майрона, который уставился на него с ошеломленным видом. И на проклятую статую, которая язвительно красовалась на постаменте в углу мастерской и выглядела так, словно и не собиралась куда-либо перемещаться со своего места.

Мелькор оскорбленно приоткрыл рот. Закрыл. Подобное предательство было тем, что другие бы назвали ударом ниже пояса.

- Нашел себе собеседника по убеждениям, Майрон? – вкрадчиво поинтересовался вала.

- Ничего подобного, - ворчливо ответил ему Майрон, недовольно блеснув золотыми глазами.

Мелькор выдохнул. Ожесточенно сжал губы. Черные глаза метали молнии, корона с Сильмариллами сверкала от ярости, а внутри Мелькор почему-то чувствовал неуместную и обжигающую ребяческую обиду. Он должен был злиться, но почему-то обида оказалась сильнее.

В этот раз его голос прозвучал спокойно:

- Ты всерьез решил, будто меня можно отвлечь конфетами от твоих грязных замыслов и провести, как дитя?

Майрон отложил инструменты и покорно склонил голову.

- Никогда, Владыка.

- Тогда что здесь делает эта махина? – ледяным тоном поинтересовался Мелькор.

Майрон не нашелся с ответом, потупив взгляд, и развел руками. Мелькор сдвинул точеные брови, злобно глядя на него.

- Раз ты не можешь даже оправдать своего поступка, - убийственно спокойно заключил вала. – Ищи как уединения, так и беседы с этим последышем эльфийских рук.

- Мелькор… - Майрон не успел закончить фразу. Мелькор взглянул на него с красноречивым презрением, отвернулся и покинул мастерскую. Раздался звук закрываемой двери – о нет, Мелькор не хлопал ею, держась с подчеркнутым ледяным достоинством.

В покоях Майрона повисла тишина.

Майа обреченно засопел, окинул взглядом статую, которую, признаться, собирался привести для собственного душевного покоя в более… достойный вид.

После секундных раздумий Майрон выудил из недр мастерской покрывало из тяжелой черной ткани и укутал ею творение эльфийских мастеров. И принялся за прерванную Мелькором ювелирную работу.

Выждав точно отмеренные пару часов, Майрон разложил по местам инструменты и открыл огромный ящик в гладком шкафу, где хранились тщательно рассортированные по тяжести проступков украшения, которые он делал для Мелькора - большей частью гребни, заколки и накосники всех мастей.

Майрон помедлил, пробегая пальцами по воздуху над шкатулками.

«Гребень… не пойдет. Придется подарить змеиный клубок».

Майа вытащил из ящика длинную тяжелую шкатулку, отделанную серебром. Внутри на черном бархате лежал прекрасный золотой накосник в виде сплетенных змей с рубиновыми глазами, турмалиновыми гребнями и черными опалесцирующими прожилками.

Майрон взвесил шкатулку в руке. Тяжело вздохнул.

И пошел мириться.

*Словарь черного наречия говорит мне, что дословно это переводится как «большая навозная куча». Думаю, уместно считать это одной из степеней абсолютного фиаско согласно орочьей классификации.